ПОЮТ НЕГРЫ Мы — тамтамы гомеричные с глазами горемычными, клубимся, как дымы, — мы… Вы — белы, как холодильники, как марля карантинная, безжизненно мертвы — вы… О чём мы поём вам, уважаемые джентльмены? О руках ваших из воска, как белая извёстка, о, как они впечатались между плечей печальных, о, о, наших жён печальных, как их позорно жгло – о-о! «Н-но!» Нас лупят, точно клячу, мы чаевые клянчим, на рингах и на рынках у нас в глазах темно, но, когда ночами спим мы, мерцают наши спины, как звёздное окно. В нас, боксёрах, гладиаторах, как в чёрных радиаторах или в пруду карась, созвездья отражаются торжественно и жалостно — Медведица и Марс – в нас… Мы – негры, мы – поэты, в нас плещутся планеты. Так и лежим, как мешки, полные звёздами и легендами… Когда нас бьют ногами — пинают небосвод. У вас под сапогами Вселенная орёт! 1961 РОК-Н-РОЛЛ Андрею Тарковскому
ПАРТИЯ ТРУБЫ Рок — н — ролл — об стену сандалии! Ром в рот – лица как неон. Ревёт музыка скандальная, труба пляшет, как питон! В тупик врежутся машины. Двух всмятку — «Хау ду ю ду?» Туз пик – негритос в манишке, дуй, дуй в страшную трубу! В ту трубу мчатся, как в воронку, лица, рубища, вопли какаду, две мадонны а-ля подонок — в мясорубочную трубу! Негр рыж — как затменье солнца. Он жуток, сумасшедший шут. Над миром, точно рыба с зонтиком, пляшет с бомбою парашют! Рок-н-ролл. Факелы бород. Шарики за ролики! Всё – наоборот. Рок-н-ролл – в юбочках юнцы, а у женщин пробкой выжжены усы. (Время, остановись! Ты отвратительно…) Рок-н-ролл. Об стену часы! «Я носила часики – вдребезги, хреновые! Босиком по стёклышкам – ой, лады…» Рок-н-ролл по белому линолеуму… (Гы!.. Вы обрежетесь временем, мисс! Осторожнее!..) …по белому линолеуму кровь, кровь — червонные следы! ХОР МАЛЬЧИКОB Мешайте красные коктейли! Даёшь ерша! Под бельём дымится, как котельная, доисторическая душа! Мы – продукты атомных распадов. За отцов продувшихся — расплата. Вместо телевизоров нам – камины. В рёве мотороллеров и коров наши вакханалии страшны, как поминки… Рок, рок — танец роковой! BСЕ Над страной хрустальной и красивой, выкаблучиваясь, как каннибал, миссисипийский мессия Мистер Рок правит карнавал. Шерсть скрипит в манжете целлулоидовой. Мистер Рок – бледен, как юродивый, Мистер Рок – министр, пророк, маньяк; по прохожим пляшут небоскрёбы — башмаками по муравьям. СКРИПКА И к нему от тундры до Атлантики, вся неоновая от слёз, наша юность… («О, только не её, Рок, Рок, ей нет ещё семнадцати!..») Наша юность тянется лунатиком… Рок! Рок! SOS! SOS! 1961 * * * Я сослан в себя я – Михайловское горят мои сосны смыкаются в лице моём мутном как зеркало смеркаются лоси и перголы природа в реке и во мне и где-то ещё – извне три красные солнца горят три рощи как стёкла дрожат три женщины брезжут в одной как матрёшки – одна в другой одна меня любит смеётся другая в ней птицей бьётся а третья – та в уголок забилась как уголёк она меня не простит она ещё отомстит мне светит её лицо как со дна колодца — кольцо 1961 ПРОЩАНИЕ С ПОЛИТЕХНИЧЕСКИМ Большой аудитории посвящаю
В Политехнический! В Политехнический! По снегу фары шипят яичницей. Милиционеры свистят панически. Кому там хнычется?! В Политехнический! Ура, студенческая шарага! А ну, шарахни по совмещанам свои затрещины! Как нам мещане мешали встретиться! Ура вам, дура в серьгах-будильниках! Ваш рот, как дуло, разинут бдительно. Ваш стул трещит от перегрева. Умойтесь! Туалет – налево. Ура, галёрка! Как шашлыки, дымятся джемперы, пиджаки. Тысячерукий, как бог языческий, Твое Величество — Политехнический! Ура, эстрада! Но гасят бра. И что-то траурно звучит «ура». Двенадцать скоро. Пора уматывать. Как ваши лица струятся матово! В них проступают, как сквозь экраны, все ваши радости, досады, раны. Вы, третья с краю, с копной на лбу, я вас не знаю. Я вас – люблю! Чему смеётесь? Над чем всплакнете? И что черкнёте, косясь, в блокнотик? Что с вами, синий свитерок? В глазах тревожный ветерок… Придут другие – ещё лиричнее, но это будут не вы — другие. Мои ботинки черны, как гири. Мы расстаёмся, Политехнический! Нам жить недолго. Суть не в овациях, мы растворяемся в людских количествах в твоих просторах, Политехнический. Невыносимо нам расставаться. Ты на кого-то меня сменяешь, но, понимаешь, пообещай мне, не будь чудовищем, забудь со стоящим! Ты ворожи ему, храни разиню. Политехнический — моя Россия! — ты очень бережен и добр, как Бог, лишь Маяковского не уберёг… Поэты падают, дают финты меж сплетен, патоки и суеты, но где б я ни был – в земле, на Ганге, — ко мне прислушивается магически гудящей раковиною гиганта большое ухо Политехнического! 1962 |
