— Что касается меня, то я всегда бываю рад вернуться к нормальной жизни. Но... — Он подвинулся к Агнес и вполголоса сказал: — Как же приятно видеть ее такой счастливой.

— Не говори, Дейв. Меня тревожит только одно, — Агнес повернулась к нему анфас, — меня беспокоит, не было бы последствий.

— Да не тревожься. Как говорит Пегги, от счастья не заболеешь.

От счастья не заболеешь. Как же это верно. Она сейчас чувствовала себя такой несчастной, что, если сравнить с болезнью, то можно сказать, стояла на пороге смерти. И снова она принялась ругать себя: что за глупости приходят ей в голову! В прошлом году в это время пределом счастья для нее казалось замужество или жизнь в доме без отца и без братьев, и вот теперь исполнилась хотя бы вторая половина ее желаний, а она так одинока и так несчастна, как никогда.

Послышался звон церковного колокола. Еще один год! Девятьсот четырнадцатый. Принесет ли он какие-нибудь перемены в ее жизнь? У нее не было уверенности. Она застрянет в этом болоте, а мир будет идти своим путем, оставляя ее в стороне. В мире происходят такие события, кругом все бурлит, она читала об этом в газетах. Но все это проходит мимо, она здесь пожизненно, и чем скорее она примирится с этим, тем лучше для ее здоровья, физического и умственного. Да, вот именно.

— С Новым годом!

— С Новым годом!

— С новым счастьем!

— Дайте потрогать уголь.

Роберт заколотил в дверь, Магги впустила его. Он оказался в прихожей, окруженный маленькой толпой, все пожимали друг другу руки и говорили тоже все разом, и он специально подошел к Дейву Уотерзу.

— Год будет прекрасным, вот увидите, — сказал он.

— Все в руках божьих, — ответил Дейв.

А теперь он в самом зале, и прямо перед ним Милли, глаза Милли сверкают, как звезды, она воскликнула громко, почти фальцетом:

— С Новым годом! С Новым Годом, Брэдли!

— И вас, мисс. — Роберт взял ее за руки, и она стала их трясти изо всех силенок, и они оба радостно смеялись. Роберт сказал: — Этот Новый год будет для вас самый светлый.

— Правда, Брэдли? Правда?

— Ну, конечно, правда, мисс. Конечно, правда.

И вот теперь он стоял перед своей хозяйкой, но руки не протягивал — этого нельзя было делать, если только он дотронется до нее хоть один-единственный раз, это будет началом конца, уже неизбежного.

— С Новым годом! — Она не добавила «Брэдли».

В голове у него громко отсчитывались секунды, за которые он взял протянутую ему руку. Какие же у нее тонкие и холодные пальцы, совсем как у Милли, они потерялись в его руке. Вот она, вся в его руке. Он ощутил все ее существо. Оно передалось ему через ладонь и проникло глубоко в его тело. Неделю назад, когда она врезалась в его голову, он всеми силами старался помешать этому, но одно дело ум, другое — тело.

— Того же и вам желаю. И много-много счастья. — Эти традиционные слова звучали в этот самый момент из тысяч, десятков тысяч уст, но он не добавил «мисс».

Она уже хотела убрать свою руку из его, когда к ней подошел Дейв Уотерз. Он что-то хотел сказать, и, судя по его лицу, не слишком приятное, но не успел, потому что в прихожей раздался шум.

Магги выбегала затворить входную дверь и увидела, как что-то замаячило на подъездной дороге, сначала она подумала, что это экипаж, но потом разглядела, что ошиблась, это была двуколка, просто двуколка. Но и двуколки хватало, чтобы она сперва бросилась к дверям в зал с криком: «У нас гость!», а потом кинулась обратно к входной двери.

— Гость? — Агнес посмотрела на Пегги, потом на Дейва и только потом задала вопрос:

— Кто бы это мог быть? Возможно, это Стенли. Решил все-таки прийти, наверное, успел на последний поезд.

Голоса в зале чуть приглушились, потому что большинство знало, что если прибыли гости, значит, мисс Агнес и мисс Милли до конца праздника не останутся, и даже больше, должны будут уйти Дейв и Руфи, чтобы обслуживать в гостиной. Но Магги всех ошарашила, когда жарким шепотом, во всяком случае она думала, что шепотом, сообщила:

— Какой-то чужой. Старик. Похоже, в дымину пьяный.

Дейв и Пегги пошли за Агнес в прихожую. В скудном свете укрепленного на двуколке фонаря они с трудом различили, как вверх по ступеням, с трудом переставляя ноги, тащится к дому человек. Он упал бы, если бы его не подхватил быстро подскочивший к нему Дейв Уотерз, ставший тут же задавать ему вопросы:

— В чем дело? Кто вам нужен? Кто вы? — Разглядеть черты человека не удавалось, так как верхнюю часть лица покрывала тень от шляпы с высокой тульей и широкими полями, а нижнюю часть закрывали заиндевевшие запущенные бакенбарды.

— Роберт Брэдли. Мне нужен Роберт Брэдли.

О том, кто это, первой догадалась Агнес. Хотя видела его первый раз в жизни. Она подала ему руку и внимательно посмотрела на него.

— Вы его дядя?

— Да, да, его дядя. — Человек медленно наклонил голову.

— Заходите, заходите. Помоги ему, Дейв.

Они помогли ему подняться по лестнице, провели через прихожую в зал, где стоял Роберт, явно пораженный увиденным и не верящий своим глазам. Но через несколько секунд он поспешил навстречу старику и участливо поддержал его.

— Что, что случилось? Это тетушка Алиса?

— Нет, нет. — Он покачал головой, и вдруг, к всеобщему изумлению, Джон Брэдли бухнулся на колени и, молитвенно сложив руки, сказал: — Господь повелел мне прийти и просить у тебя прощения. Он сказал, что нельзя, чтобы год начался, — старик тяжело дышал, ловил ртом воздух и кашлял, — чтобы год начался, а я не попросил твоего прощения. Я... запятнал твое имя... и жена моя тоже... и дочь. Холодеющими губами на смертном одре она... назвала имя человека, который опозорил ее и... Бог наказал меня и...

Роберт не дал ему закончить, подхватил его руки и попытался поднять на ноги. Но тело дяди безвольно обвисло, и Роберт, оглянувшись на остолбеневших от этой сцены мужчин, крикнул:

— Помогите-ка кто-нибудь!

Сгрудившись вокруг старика, они подняли его на ноги. Роберт повернулся и посмотрел на Агнес, словно спрашивая, куда положить его? И она, прочитав немую просьбу, громко ответила:

— Несите его в гостиную. Он совсем промерз. Руфи, разожги камин. Пегги, принеси бутылку с кипятком и мешок с горячим песком. И побыстрее...

Последующие четверть часа в гостиной царила настоящая суматоха, все бегали туда-сюда. Джона Брэдли положили на ковер перед огнем, под голову подсунули подушку, к ногам подложили мешок с горячим песком, а по бокам обложили бутылками с горячей водой. Однако он не приходил в сознание, и Агнес, посмотрев на Роберта, стоявшего на коленях над дядей, сказала:

— Вы не думаете, что нужно бы послать за доктором?

— Не знаю. Возможно, его просто доконал холод. Я знаю, что приведет его в чувство: хороший глоток виски. — Он криво улыбнулся и добавил: — У него поубавилось бы желания просить прощения, если бы он знал, что я влил в него крепкого спиртного.

— Да он и не узнает.

Роберт глянул на Пегги и проговорил:

— Это верно... подумает, что лекарство...

Через пять минут они уже вливали ложками в горло Джона Брэдли горячее виски. И с удовлетворением услышали еще через несколько минут, как он закашлялся и забормотал. Открыв глаза, он посмотрел на нависшие над ним лица и прохрипел:

— Где... Где?

— С вами все в порядке, — ответил Роберт. — Все в порядке, дядя Джон. Вы просто сильно замерзли. Согрейтесь и снова почувствуете себя хорошо.

Роберт понимал, что инцидент помешал празднику, и, оглядевшись вокруг, предложил:

— Продолжайте веселиться, я присмотрю за ним. Не обращайте внимания.

— Да мы уже попрыгали, — ответила Пегги, — хватит, а выпить они могут и на кухне, и ничуть не хуже. Пошли, — она махнула рукой, и Руфи, Магги и Грег, а за ними Дейв Уотерз направились к двери. Агнес сказала вслед Пегги:

— Поднимись, посмотри, как там получается у Бетти?

— Хорошо, посмотрю, но она управится с мисс Милли. Она сегодня будет крепко спать всю ночь, столько впечатлений у нее, бедняжки, не было в жизни.