Тарас последовал его совету и провалился в беспокойный сон.

Проснулся он лишь в семь часов утра, когда баландеры (заключенные, отбывающие срок и работающие по хозяйственному обслуживанию тюрьмы) привезли завтрак – кашу и хлеб. Сокамерники уже заваривали крепкий чай в ожидании утренней поверки. Вскоре пара тюремных чинов открыла дверь камеры, и все заключенные вышли в коридор. Их пересчитали по головам, сверили со списком и завели обратно. Поверка закончилась, все готовились к работе. Чуть позже их развели по цехам: заключенные изготавливали шарикоподшипники. Решеткин трудился в поте лица. Он надеялся на условно-досрочное освобождение. Косяк большей частью стоял у стенки, и никто не гнал его к станку. Поймав взгляд Решеткина, рецидивист подмигнул ему, и парень почувствовал: между ними установилась незримая связь. За обедом его догадки подтвердились. Косяков легонько стукнул его по спине и прошептал:

– На прогулке поговорим.

Тарас ждал этого часа с нетерпением.

И когда конвоир спросил: «На прогулку идете?», он отозвался громче всех:

– Конечно, идем!

Минут через пять дверь открылась, и «старшой» сообщил по рации такому же конвоиру-вахтеру, стоявшему на этаже, где располагались прогулочные дворики: к нему из такой-то камеры идут заключенные.

Раньше Тарас никогда не думал, что прогулочные дворики находятся на верхних этажах тюрем. Но заключенные радовались и этому. Все же можно было глотнуть свежего воздуха – запаха той, вольной жизни. Оставшиеся за колючей проволокой сокамерники, весело переговариваясь, подходили к дежурному конвоиру и терпеливо ждали, когда он пересчитает их, запишет на бумажку и впустит в прогулочный дворик – такую же тюремную камеру, с той же металлической дверью, теми же стенами со всех сторон, бетонным полом и решеткой вместо потолка. В трех метрах над решеткой матово поблескивала металлическая крыша. А между решеткой и потолком витал настоящий свежий воздух, воздух воли.

– За что тебя замели? – поинтересовался неслышно подошедший к Мальчику Косяк. Тот нервно глотнул:

– За глупость.

– А точнее?

Решеткин знал еще одно тюремное правило – фильтровать базар, то есть следить за каждым своим словом. Кое-что он усвоил в малолетке и в любых разговорах старался не говорить вообще о ком-либо что-то плохое. Тюрьма – это место, где люди круглыми сутками находятся в тесном общении и в конце концов все обо всем друг другу рассказывают. Все плохое передавалось в преувеличенном виде, часто вспыхивала вражда. В ИТК строгого режима он заметил: опытные зэки ни с кем не откровенничали о былой жизни, своих занятиях и увлечениях, на вопросы отвечали односложно и никогда не хвастались. Хвастовство здесь расценивалось как способ возвыситься за счет унижения других и поэтому не приветствовалось.

И все же Тарас впервые за долгое время излил душу Косяку. Тот слушал внимательно и посмеивался:

– Действительно, по глупости сел. А чего бы тебе сейчас хотелось?

Решеткин, ругая себя последними словами, все же откровенно ответил:

– Увидеть Милу и узнать, как наш ребенок. Я думаю, она все же родила.

Стальные глаза Косяка просверлили его, как буравчики:

– Хорошо, я постараюсь исполнить твое желание.

– А как ты здесь очутился? – рискнул спросить Тарас, но тут конворир заорал:

– Прогулка окончена. – И все поплелись в камеру.

Рецидивист махнул ему рукой:

– В следующий раз.

Тарас ждал следующего раза с нетерпением, бóльшим, нежели приезда матери или сестры. Когда они вновь очутились в тюремном дворике, Косяк взял его за локоть:

– Ты хотел кое-что узнать. Мне тут доложили… Обманула тебя твоя краля. Ребенка она не ждала. А тебя, видать, просто утопила. Кстати, Мила скоро выйдет. О тебе она никогда не вспоминала.

– Гадина! – Решеткин сжал кулаки.

– И что ты намерен делать?

– Отомщу змее. – Мальчик кусал губы.

– А я бы на твоем месте плюнул и растер, – заметил опытный зэк. – Подумай, она тебя попросила все взять на себя. Но не заставляла. Ну да, изобрела такой способ выкрутиться. А что ей, бабе, еще оставалось? К тебе с ножом к горлу никто не подступал. Это твое решение. И потом… Ну, как ты ей собираешься мстить?

Мальчик глотнул:

– Завтра попрошусь на беседу со следователем и выложу ему всю правду.

– А он тебя и слушать не будет. Дело закрыто. Подожди. – Косяк сжал его руку. – У меня к тебе предложение. Раньше ты брал по мелочовке. Хочешь заработать по-крупному?

– Как это?

Косяк заложил руки за спину:

– Ты спрашивал, как я здесь очутился. Представь, меня тоже подставили.

Решеткин открыл рот от изумления:

– Тебя?

– Да.

– А кто же…

– Гад один, – прошептал вор. – Я ему цацки достал, стоящие огромные деньги, чуть на мокруху не пошел! Все его дружок сделал, я только сейф вскрыл. В сейфе письмо хранилось с указанием координат, где цацки спрятаны. Ну, естественно, мы их потом отыскали.

Тарас слушал, затаив дыхание:

– А дальше?

– Драгоценности – кольца, браслеты, броши – в двадцатые годы заменили фальшивками в магазинах братьев Еликов, – продолжал вор. – На них сохранились бирки. Этот гад сказал нам, что милиция тоже ищет сокровища и каждый ювелир Одессы предупрежден о них. Если мы вздумаем сдать золото в ломбард, нас тут же возьмут. Надо вывезти его за границу и там продать. – Косяк вздохнул. – Я в этом деле темный человек, а он все-таки адвокат. Ну, и поверил я ему – и попался на подставу.

Косяк закрыл глаза, и вся картина того безрадостного дня возникла перед ним, словно это произошло вчера…

– Для того чтобы все вывезти за границу, нам потребуются деньги, – разглагольствовал адвокат, Борис Михайлович Шиманский, импозантный мужчина средних лет с чуть раскосыми черными глазами и волнистыми темными волосами. – Их необходимо достать. Какие будут предложения?

Косяк и второй подельник молчали. Шиманский щелкнул длинными пальцами:

– Мне на днях рассказал приятель, работающий в банке… Есть одна фирмочка, которая при доставке денег игнорирует требования Нацбанка. Вместо бронированного автомобиля они везут их на разбитом «жигуленке». В банк едут всегда двое – кассир, пожилая тетка. Божий одуванчик и сопливый охранник. Эти двое ничему не обучены. Правда, у парня имеется пистолет, но – травматический.

– Им тоже можно убить, – вставил Косяк.

Борис Михайлович кивнул:

– Да, если кто-то окажется дураком и подставит лоб. Мы снабдим тебя настоящим пистолетом.

Вор поморщился:

– Я никогда не убивал.

– А тебе и не потребуется, – заверил Шиманский. – В прошлом месяце я разведал обстановку. Эта контора находится за магазином «Метро», в только что построенном коттедже. Кругом – пустырь, и стоит брошенный дом. Охранник оставляет машину у дверей и заходит в помещение. А тетка еще некоторое время ждет его у порога. Стоит только показать ей пистолет, и она без звука отдаст дипломат с деньгами. Решайся. От этого зависит, как скоро мы станем богатыми людьми!

Косяк почесал в затылке:

– Что-то больно все гладко…

– Потому что они – идиоты!..

Теперь вор ругал себя последними словами. Ведь он же был достаточно опытным, чтобы понять: пахнет жареным. Долгими тюремными ночами он грыз подушку и находил для себя одно-единственное оправдание: хотелось наконец распоряжаться большими деньгами. Вот почему, когда в разговор вступил второй подельник, Косяк сдался. Вместе с Шиманским они разведали тот район, адвокат вручил ему пистолет и еще раз проинструктировал:

– Ничего не бойся. Возьмешь бабки – прыгнешь в мою «Ауди». Я припаркую ее у центра.

В назначенный день вор стоял у здания фирмы, поджидая бухгалтера и охранника. Когда у дверей затормозил невзрачный «Жигуленок» и из него вышли женщина и парнишка, он улыбнулся: все шло по плану. Охранник вошел в помещение. Бухгалтер осталась одна, и Косяк подбежал к ней и сунул пистолет под ребра:

– Гони деньги!

То, что случилось потом, не снилось ему и во сне. Тетка – божий одуванчик – провела мастерский прием дзюдо, и через секунду вор лежал на земле без сознания. Он очнулся лишь в КПЗ, где ему сразу предъявили обвинение. Косяк попросил телефон и позвонил Шиманскому. Тот приехал только на следующий день и безапелляционно заявил: