Но как-то непривычно отступать, да и мучить Алену не хочется.

Он вернулся к машине, закурил. Пожилая дама, потеряв у всех на глазах свою машину и дозвонившись в полицию, теперь, охая и возмущаясь, ожидала прибытия жандармов, чтобы дать показания и получить справку о бандитской расправе над ней и разбойном угоне автомобиля. Ее «пежо» наверняка застрахован, и, если Лакомб его разобьет, ей возместят его стоимость, и она сможет купить новую машину.

Алена безмятежно спала. Виктор сел за руль, помедлил и двинулся дальше, надеясь, что обратно Филипп снова будет мчаться как угорелый и они смогут проскочить незамеченными. Надежда была хлипкая и глупая. Он пожалел, что не вернулся в Париж. Но это бы означало еще и трусость, страх перед этим мерзким скотом, а выказывать страх Виктору не хотелось. Потому и поехал в сторону дома.

Держался под сто десять — мелкий дождик еще накрапывал, — цепко глядя вперед, пока не услышал отдаленный вой сирен, а потом и не увидел, как навстречу ему по другой стороне автобана, сверкая разноцветными мигалками, мчатся три полицейских машины, и лишь после этого разглядел и белый «пежо», за которым они гнались. Значит, его информация все же сработала. И полиция расторопно взяла след.

Белый «пежо» на огромной скорости промчался мимо. Филипп, несмотря на зловещий «хвост», также цепко следивший за второй стороной автострады, сразу же обнаружил знакомый «ситроен», впился в него взглядом, узнав соседа, а тот, усмехнувшись, помахал ему рукой. Виктору показалось, что лицо Лакомба исказилось в отчаянной гримасе.

— Кому ты помахал рукой? — прошептала Алена.

Он взглянул в зеркало: она улыбалась, и на ее щеках появился бледный румянец.

— Одному знакомому.

— Нам еще далеко?

— Полпути почти проехали.

— Я опять так и не увидела Париж. Одну только улицу. Но она мне понравилась.

— Как выздоровеешь, мы съездим, и я тебе все покажу! — пообещал он.

— А Филиппа арестуют? —спросила она.

Он кивнул и неожиданно услышал далекий вой сирен уже у себя за спиной. Полицейские машины и «пежо» с Лакомбом теперь с воем неслись за ними и с каждой секундой все приближались.

Виктор нажал на педаль газа, доведя скорость до ста восьмидесяти и выехав на первую полосу.

— Ты мне не ответил! — переспросила его Алена,

— Извини, дорогая, но у нас возникли небольшие сложности, и я вынужден сосредоточиться на дороге.

— Что за сложности?

— Нас преследует Филипп, он вооружен, и хоть полиция гонится за ним, но если он настигнет нас и откроет пальбу, это не лучший поворот в нашей истории!

Алена побледнела. Некоторое время Рене удавалось держать дистанцию, и все же расстояние между их машинами неумолимо сокращалось. Филипп гнал под двести пятьдесят, ему было наплевать на чужой «пежо», который шел на пределе своих сил, на мокрую дорогу, на возможность врезаться в кого-нибудь или разбиться. Виктор, помня об Алене, гнать с такой скоростью не мог, да и водителем он был средним.

Он видел, что Лакомб настигает их, и никуда не мог свернуть, потому что еще километров двадцать никаких съездов и остановок не предвиделось. Рене довел скорость до двухсот, потом до двухсот двадцати.

«Ситроен» ревел, дрожал, казалось, еще немного — и он рассыплется. Филипп не сбавлял скорость.

Прозвучали выстрелы.

— На пол, быстро! — приказал Рене, и Алена послушно сползла с сиденья.

Он сам инстинктивно пригнул голову, достал газовый пистолет, положил его рядом на сиденье. Снова послышались резкие хлопки, но, к удивлению бывшего разведчика, пули за окном не просвистели и ни одна из них не задела ни обшивку, ни заднее стекло машины. Еще через секунду он понял, что стрелять начали полицейские, желая остановить сумасшедшего захватчика и убийцу. Тот ответил им тем же, и тогда полицейские открыли беспорядочную стрельбу по белому «пежо». Одна из пуль пробила скат машины Лакомба, «пежо» отбросило в сторону, на вторую полосу, в него тотчас врезалась серая «тойота», за ней полицейский «форд», а дальше уже пошла куча-мала, автомобили взлетали в воздух как ракеты и падали обратно. После пикирования в одной из малолитражек вспыхнул огонь, и пламя мгновенно охватило несколько машин.

Виктор затормозил, свернул на обочину и остановился. Несколько секунд он приходил в себя.

— Я могу подняться? — выглянув, испуганно спросила Алена.

Он кивнул. Она снова забралась на сиденье, оглянулась, наблюдая за горящими машинами.

— Не выходи, я пойду узнаю, что там, — проговорил Виктор, прихватив с собой газовый пистолет.

Полицейские вытаскивали пассажиров и водителей из ближайших автомобилей, еще не охваченных огнем. В центр пекла, где застрял белый «пежо», сдавленный со всех сторон, они не лезли и никого близко не подпускали, потому что могли взорваться бензобаки пылающих там машин. И через несколько секунд они рванули, слегка опалив волосы Рене и жаркой волной отбросив его в сторону.

Полицейские, подбежав, помогли Виктору подняться и спросили, не знает ли он, за кем гнался водитель белого «пежо». Рене все рассказал. После необычной истории его и Алену попросили проехать в полицию, чтобы записать показания. Лишь через час, составив протокол, их отпустили, и они отправились домой. Перед этим пришло сообщение, что водитель белого «пежо» скончался по дороге в боль ницу от ожогов. В его кармане нашли водительское удостоверение на имя Филиппа Лакомба.

— Значит, его нет? — спустя почти полчаса после того, как они отъехали, тихо спросила Алена.

— Да, его нет.

10

Через неделю Алену вызвали В полицию Овера, и Луи Жардине принес ей официальные извинения за арест и необоснованные подозрения. Он сообщил, что сегодня уже точно установлено, что мсье Мишеля Лакомба отравил его собственный сын. На счету Филиппа не только это убийство, но и много других преступлений, сейчас в Париже идет следствие, где восстанавливается полная картина его подлых деяний.

Алена жила в «Гранд этуаль». Она быстро окрепла и встала на ноги. Полностью в права наследования всем имуществом и состоянием умершего мужа она вступала лишь через четыре месяца, но Мишель предусмотрительно держал в кабинетном сейфе около десяти тысяч франков, так что деньги на текущие расходы у нее имелись.

В парижской «Монд» появилась разоблачительная статья о деятельности Филиппа Лакомба, о его грязном сутенерстве, жестоком обращении с. русскими девушками и о причастности к «Русскому салону» ряда высокопоставленных лиц, а также об убийстве им своего отца и попытке очернить имя русской медсестры Алин Нежновой, ставшей женой и владелицей виллы «Гранд этуаль».

Через неделю после возвращения Алены к ней нагрянула Кэти, и новая хозяйка виллы Лакомбов оставила ее пожить у себя. Остальные девушки, дав показания, уехали в Россию, так ничего и не получив за второй год «сладкой жизни», поскольку никаких договоров с ними у Филиппа вообще не оказалось. Хасана же как сообщника Филиппа арестовали, и он без утайки рассказывал обо всем, что происходило в салоне, называя следователю имена сановных посетителей борделя, о которых слышал от хозяина.

С приездом русской подружки Алена словно забыла о своем соседе, не расставаясь с Кэти ни на минуту. Они вместе ездили в Лион, ходили там по музеям и магазинам, потом укатили на пару дней в Гренобль, покататься в горах на лыжах. Все эти сведения Виктор узнавал от Анри, который по старой привычке заходил к бывшему разведчику выпить чашечку кофе.

— А наша русская хозяйка расцвела! — вздыхал садовник. — Ей бы теперь хорошего мужа, серьезного, опытного, крепкого. Как считаешь?

— Я думаю, Алин его найдет. Она не ветреная девчонка. В ней есть стержень!

— Да, в ней есть стержень, — с грустью соглашался Анри, ожидая услышать от Виктора совсем не те слова.

Алена и сама не понимала, что с ним случилось. Первые два дня она прожила у него, а потом, заглянув в «Гранд этуаль» и обнаружив повсюду слой пыли, затеяла генеральную уборку: целый день пылесосила, мыла, приводя дом в порядок. К вечеру приготовила