— Как это? — удивился. — Сверху облачно — снизу ясно.

— Привыкай к чудесам — мы на Венере.

Чудеса голубыми небесами не исчерпались.

Солнце скрылось за горизонт, и настала ночь, подсвеченная лавой. Мы провели анализы воздуха. Люба заполнила бортовой журнал. Все дневные дела завершены, но спать не хотелось. Сидели на трапе, плечо к плечу, и наблюдали за фейерверком огней.

— Я понял, почему сверху облака, а снизу небо ясное. Идут роды — планета стыдливо прикрылась покрывалом от посторонних глаз.

— Образно, — заметила Люба.

— Ты в своём репертуаре, — хмыкнул Билли.

По краям горизонта вспыхивали зарницы, отражённые небосводом.

— Красиво, — вздохнула Люба. — Огонь рождает жизнь.

Будто в ответ её мыслям вздрогнула почва, мириады звёзд взмыли ввысь, грохот извержения заложил уши. Потом посыпался пепел.

— О, Господи! Спасайся, кто может!

Мы кинулись с Любой в "тарелку" и подняли люк-трап.

— Страшно?

— Нормально, Гладышев. Ты как хотел — цветы к ногам и плеск ладошек? Некому пока встречать тебя героем. Но над темой стоит поработать. Говоришь, роды у неё под покрывалом? Стало быть, мы вовремя.

— Акушерствовать собрались, Любовь Александровна?

— Думаешь, не гожусь?

— Венера ещё не готова к родам — схватки только начались.

— Ну, а мне недосуг её тысячелетия считать — применим кесарево сечение.

— Оставь Природе естественный ход событий и избежишь многих непредсказуемых катаклизм.

— Разумное вмешательство не может навредить.

— Разумно ли оно?

— Ты решаешь?

Исчерпав аргументы, обратился за помощью к Билли.

Тот удивил:

— Что она хочет?

— А где ты был?

— Нужен совет или отчёт?

— О, Господи! Все спорят, спорят…. Это вас планета провоцирует?

— Обстановка.

— Ну, хорошо, слушай сюда. Любовь Александровна надумала явить на планету человека прямоходящего.

— Колонизировать?

— Если бы. Вырастить местного питекантропа.

— Зачем?

— Слава крёстной матери.

— Интересный эксперимент.

— И ты, Брут.

Колебания поверхности передавались флаеру и гнали сон. Люба села за пульт.

— На орбиту?

— Зачем? Нам и здесь неплохо.

После её манипуляций с компьютером, аппарат завис в воздухе. Тряска прекратилась.

— Спи, родной, — чмокнула меня в нос и укрылась одеялом.

В ту ночь разоспались так, что бортовой компьютер прогудел утром:

— Солнце взошло.

Светило поднялось над горизонтом и окрасило небеса. На поверхности толстым слоем лежал пепел. Он и лаву прикрыл, хотя там по-прежнему чувствовались какие-то подвижки.

Пока приводил себя и мысли в порядок, Люба облетела вулкан. Вернулась раскрасневшаяся.

— Надо менять стоянку — здесь сплошное пепелище.

По тону и деловому настрою понял, что жена не отказалась от затеи вмешательства в естественный процесс эволюции планеты. Так хочется прослыть Богом!

День посвятили поиску пригодного для стоянки места. Догнали уходящий фронт грозы. Люба у экрана:

— Смотри, как замечательно!

Струи дождя вспенивали воду неширокой реки. Молнии полыхали беспрерывно и повсеместно. Гром…. Ну, от его раскатов куда денешься в плотной атмосфере? Порывы ветра гнали волны.

Мы ступили на поверхность, как только гроза удалилась.

— Здесь будет город заложён! — Люба пафосно.

— Зачем тебе город?

— Ты, Гладышев, совсем сник — ни петь, ни танцевать. Попробуем запустить в жизнь эксперимент.

— Ты хочешь зачать органическую жизнь на Венере? Ты знаешь, что вокруг? Углекислый газ, сероводород, азот и ничтожное количество кислорода. Что земное выживет в таких условиях?

— Плесень. Обыкновенная плесень. Она перелопатит углекислый газ в кислород, подкрепится азотом и нейтрализует сероводород.

— Так вот ты о чём чирикала перед отлётом со своими Распорядителями.

— И мне прислали контейнер со спорами, — Люба продемонстрировала цилиндрический сосуд.

— Ты хочешь пустить их на волю? Не делай этого. Ты строитель, Люба, поверь мне, биологу — могут быть непредсказуемые последствия. Давай начнём с лабораторных испытаний.

— К чёрту! Время тянуть. Споры либо погибнут, либо преобразят планету.

— Люба, послушай. Я всегда с тобой соглашался, если спорили — уступал. Но сейчас не тот случай. Ты уверена, что не выпускаешь джина из бутылки? Посмотри, как разумно устроена планета, как динамично, но осторожно она развивается. Вулканы поджигают поверхность — ливни её тушат. Подвижки коры создают моря и горы. Скоро стихии успокоятся, зародится жизнь, и Венера станет красивейшей планетой солнечной системы. Все предпосылки налицо.

— Гладышев, ты чего боишься? Шепотки белого порошка?

Люба раскрутила полусферическую крышку контейнера, перевернула его.

— Ап!

Белая пыльца, влекомая ветерком, разлетелась по окрестности. Не знаю почему, у меня возникло ощущение пощёчины. Оскорбительной пощёчины. Может, от Любиного — "ап!"?

— Знаешь, не хочу больше иметь с тобой никаких дел.

Развернулся, взлетел и помчался прочь, вслед за ушедшей грозой.

Всё! К чёрту! К чёрту всё. Надоела глупость людская.

— Что ты наделал, Билли? Зачем дал в безответственные руки безграничные возможности?

— В чём проблема, Создатель? Разве тебе не интересны результаты адаптации плесени в неорганической среде? Ах, да — забыли спросить хозяев планеты. Но здесь нет субъектов, которые ты любишь наделять душой. Впрочем, с твоей фантазией — ими легко могут стать вулканы, грозовые облака, воздушные вихри.

— Убогий. Порождение ума убого.

— Ты меня создал. Али забыл?

— И вижу, напрасно….

Догнал грозу, но она меня не охладила. Под струями дождя, в ореоле молний с победным громом, промчался над рекой до места её впадения в морской залив. Вполне приличной высоты волны гуляли на просторе, с шипением и клёкотом накатывая на прибрежные камни. Пляж, будущий песчаный, ещё формировался. Северный берег залива обрамляла высокая гранитная стена. За ним начиналось плато. С запада впадала река, которая привела меня сюда. На востоке горизонт терялся за чертой морского простора. Южный пологий берег усыпан громадными валунами. Три из них, привалившись, образовали уютную пещерку. Я её сразу заметил, заглянул. Три входа, гранитный потолок над головой, вид на море — о такой вилле только мечтать. И решил поселиться.

Природа позаботилась о каменном ложе. Прилёг. Хорошо.

— Хорошо, — говорю Билли, — на свете жить одному. Ни от кого не зависеть. Вставать с солнцем, ложиться после заката.

— А днями что делать?

— Мыслить, познавать основы мироздания. Разве не интересно? Оглянись — мы стоим у первоистока и можем разгадать, откуда есть пошла планета наша, матушка Земля.

— Видишь белый налёт? — обратил внимание Билли. — Это морская соль. Когда дует восточный ветер, тут гуляют волны. Твоё ложе окажется под водой, и ты тоже.

Снаружи сверкала и грохотала гроза, вода с небес лилась потоком, пенилась и бушевала на линии прибоя. А мне было хорошо в моей пещерке. Не хватало одной малости — живого огонька маленького костерка.

Как там Люба? С этой мыслью уснул.

Утро. Лиловый диск солнца на горизонте, такой большой и тяжёлый, что кажется, не подняться ему на небосвод. Гроза ушла, и небо лазорево.

Бегу у линии прибоя, под ногами галечник. Оптимизатор создаёт организму максимум комфорта — осилив пять-шесть километров, чувствую усталость. В море освежился. Вода чёрная, свинцового отлива. Что за соли в ней растворены?

— Билли?

— Цинк.

— О, Господи! Час от часу не легче. Оптимизатор эту гадость впрыскивает в меня?

— А ему без разницы — хоть мышьяк. Он расщепляет любое вещество на атомы и синтезирует то, что нужно.

После пробежки и купания присел в тени.

— Чем занимаемся? — Билли ехидненько.

— Познаю основы мироздания.

— Методом?

— Самоуглубления.

— Ну-ну.