— Спасибо вам, Наташа. Свежие вести из дома здесь такая редкость. А где вы будете работать? — на всякий случай спросил он.

— На трубопроводе, в Икороду.

— А-а-а, передавайте привет Степану Антоновичу. — Он вдруг заторопился. — Извините, я хотел бы прочитать письма. Еще раз спасибо и до свидания. — Он пожал ей руку, подхватил под мышку сумку и скрылся за дверью.

Наташа вернулась в кресло. Володи еще не было видно, значит, придется подождать. Она поудобнее устроилась на упругом сиденье и задумалась. Все произошло совсем не так, как она ожидала, но Наташа не жалела об этом. Не слишком ей понравился его откровенно раздевающий взгляд.

Прошло минут пятнадцать. Наташе надоело сидеть без дела, и она решила было выйти на улицу и осмотреть территорию посольства, как вдруг вернулся Майский. Выражение его лица было совсем иным. Оно светилось радушием. Он присел на соседнее кресло и быстро заговорил, почему-то снизив голос почти до шепота:

— Как хорошо, что вы еще здесь! Что же вы ничего мне не сказали?

Шелковистые брови Наташи удивленно поползли вверх.

— А что я должна была сказать?

— Боря пишет, что вы очень дорогой для него человек. А это значит, что и для меня, для нас, — быстро поправился он. — Для нас с Ириной. Боря наш очень близкий друг, столько всего пережито вместе! Знаете что, — он быстро взглянул на часы, — я сейчас позвоню жене, пообедаем у нас, поговорим.

— Спасибо, но не сегодня, — покачала головой Наташа. — Я не одна. Человек, который привез меня сюда, с минуты на минуту должен вернуться. Меня и отпустили-то всего на несколько часов.

Майский огорченно вздохнул:

— Очень жаль, очень. Ирина мне этого не простит. — Тут лицо его просияло. — Есть идея. Я договорюсь со Степаном, и мы вас похитим в следующие выходные. В эти, к сожалению, не получится. Я уезжаю в командировку. А через неделю вы приедете к нам и погостите немного. Ну как, идет?

— Идет, — засмеялась Наташа. Таким он ей нравился куда больше. — Но только Степана вы берете на себя.

— Какой вопрос! Считайте, что все уже улажено. Вошел Володя. Наташа встала.

— Юрий Петрович, мне пора.

— Никаких Петровичей! Просто Юра. — Он поцеловал ей руку. Наташа вздрогнула от неожиданности. — И помните, через неделю.

— До свидания. Привет Ирине. — Наташа помахала рукой дежурному и вышла вслед за Володей.

Дни летели за днями стремительной, пестрой чередой. Наташу сразу же взяли в оборот. Видимо, ее дебют у генерального был настолько удачным, что ее акции резко возросли в цене.

Как и предсказывал Володя, ее забрал к себе в отдел Павел Иванович Первенцев, коммерческий директор строительства. Надо сказать, не без труда. Поздняк хотел закрепить ее за собой, но Первенцев умел настоять на своем. В конце концов они достигли компромиссного решения: Наташе предстояло работать на два фронта и сопровождать генерального на всех ответственных переговорах.

Первенцеву было уже здорово за пятьдесят. Маленький рост и широкий корпус делали его совершенно квадратным. Короткие, кривоватые ноги были всегда широко расставлены, как у борца перед схваткой. Маленькие серые глаза светились недюжинным умом и юмором. Из одежды он предпочитал просторные, мешковатые светлые костюмы и совершенно не признавал галстуков. Он действительно напоминал потрепанный, напрочь лишенный изящества, но очень надежный шкаф. Он всех называл на ты, но в его устах это звучало очень естественно и совсем не фамильярно.

— Мы здесь, барышня, работаем не по графику, — сказал он ей при первой же встрече. — Так что не обессудь, если вечером задержаться придется или на ряды с подружками не поехать. Не подведешь? — Он бросил на нее острый взгляд из-под кустистых бровей.

— Не подведу, — уверенно ответила Наташа. — Я сюда за этим и приехала.

— Хорошо, коли так, — проворчал он, явно довольный ее ответом.

В первую же неделю Наташа перезнакомилась почти со всеми ив очередной раз подивилась, как хорошо здесь поставлена информация. Со всех сторон она слышала:

— А, это ты вломилась к Степану без стука! Лихо! Далеко пойдешь.

Наташа только пожимала плечами в ответ.

На объекте трудилась интернациональная бригада. Кроме русских, здесь еще были англичане, итальянцы, которые по контракту с заказчиком, Нигерийской национальной нефтяной корпорацией, осуществляли контроль за строительством нефтепровода, и американцы, надзирающие за сооружением насосной станции неподалеку от Икороду.

В один из вечеров Наташа вместе со своей соседкой Лолой отправилась в бар. Лола тоже была переводчицей. Она была чуть старше Наташи и приехала сюда из Ленинграда. Ее коренастая, слегка мужеподобная фигура излучала энергию. Прямой, цепкий взгляд голубых глаз выдавал человека целеустремленного, нацеленного на успех. Короткая стрижка с лихим хохолком на затылке делала ее похожей на проказливого мальчишку. Как ни крути, а женственное, томное имя Лола ей совсем не подходило. Впрочем, она сама нисколько не заблуждалась на этот счет.

— Сразу предупреждаю, что полное имя у меня еще лучше, — сказала она Наташе при первом же знакомстве. — Ты только послушай: Лолита Семеновна Николаева. А, каково! Я всегда говорила, что мой отец — самый большой прикольщик на свете. Насмотрелся фильмов с Лолитой Торрес — и вот результат.

Но я даже рада. По крайней мере никто не переспрашивает, как меня зовут.

Бар открыли совсем недавно, а попросту говоря, сдали в аренду пустующее помещение библиотеки. Книг все равно было слишком мало, хватило и кладовой в офисе. Наскоро отделали, соорудили стойку и полки из подручных материалов, развесили по стенам светильники и картинки и сдали за очень приличные деньги одной предприимчивой даме из Икороду. И хотя она, соблюдая жесткие условия контракта, установила в своем заведении вполне гуманные цены, все затраты окупались с лихвой. Иначе и быть не могло. Ведь людям, кроме бара, негде было скоротать долгие вечера. Все были довольны.

Идея открыть бар принадлежала Первенцеву, что лишь говорило о его выдающихся коммерческих способностях. До него никому и в голову не приходило, что можно зарабатывать деньги таким необременительным способом.

Девушки пересекли полукруглую танцевальную площадку и вошли в гостеприимно распахнутые двери, из которых доносились тягучие звуки рэгги и многоголосый говор.

В баре, как всегда по вечерам, яблоку негде было упасть. Насколько можно было разглядеть в клубах табачного дыма, свободных столиков не было. Девушки подошли к стойке. В зале мгновенно воцарилась полная тишина. Краем глаза Наташа заметила, что все как по команде повернули головы и смотрят на них.

За стойкой ловко орудовала молоденькая девушка, лет восемнадцати, не больше. Ее тоненькая фигурка напоминала стебелек цветка, увенчанный гордой головкой на изящной шее. Густые волосы были заплетены во множество тонких косичек, уложенных в сложную прическу.

— Мадам Лола! Как деля? — звонко пропела она по-русски. Ее полные губы сложились в широкую улыбку, обнажая два ряда ослепительно белых зубов.

— Привет, Феми, — ответила ей по-английски Лола. — Познакомься, это Наташа.

Наташа протянула руку через стойку и пожала тонкие пальчики девушки.

— Меня зовут Овофеми, но лучше просто Феми.

— А где Виктория? — спросила Лола.

Феми кивнула в сторону двери, ведущей в подсобное помещение.

— Мама! — крикнула она.

На пороге появилась огромная нигерийка в высоком ярком тюрбане. Ее широкое, круглое лицо лоснилось от пота, полное тело колыхалось под просторным цветастым платьем с широкими рукавами. «Вылитая Мамушка из „Унесенных ветром“ Маргарет Митчелл», — подумала Наташа.

— Мадам Лола! — пробасила она. — Эка але!

— Эка-але! — отозвалась Лола и, повернувшись к Наташе, пояснила: — На языке йоруба это значит «добрый вечер». Она меня учит понемногу. Ее зовут Виктория Акинтан. Виктория, это — Наташа, моя новая подруга. Приехала из Москвы несколько дней назад.

— Добро пожаловать в лагерь Икороду! — торжественно провозгласила Виктория. — Чем вас угостить?