Литмир - Электронная Библиотека

Он соскочил на землю, протянул к ней руки, да снова так требовательно, что она задержалась и всерьез задумала спрыгнуть сама, однако он перехватил и опустил на траву мягко, словно котенка.

– Я разведу костер, – сообщил он зачем-то, хотя это само собой разумелось, или считает ее совсем такой дурочкой, способной предположить, что всю ночь просидят в темноте. – А ты пока… побудь или прогуляйся не дальше вон того куста.

Сгорая от унижения, на этот раз даже не малину послал есть, она гордо вздернула мордочку и удалилась, а Ютланд быстро собрал упавшие сухие сучья и принялся стучать кресалом по кремню.

Мелкие искорки падали на собранные комья сухого мха, гасли, наконец одна сумела воспламенить тонкие ниточки, дальше вспыхнула береста, слабые огоньки побежали по тонким палочкам.

Когда Мелизенда вернулась, костер уже полыхал вовсю, а Ютланд с треском сдирал шкуру с крупного зверька. Она присела тихонько и наблюдала, как он короткими скупыми движениями разделал тушку, нанизал ломти мяса на тонкие прутики, когда только и успел их наломать и очистить от коры, такие растут только там, где она… только что искала несуществующую здесь малину.

Она стиснула челюсти и, развернув красиво плечи, надменно смотрела в пламя.

– Спать можно у костра, – сказал он деловито, – а можно вон в той яме.

– Яме?

– Яма не простая, – объяснил он.

– Чем?

– Там было чье-то гнездо, – сказал он довольно. – Звери натаскали туда мха…

Она покосилась в ту сторону. Гигантское дерево упало то ли от веса своей же кроны, то ли вывернуло ветром, но вместе с корнями ушла и немалая часть земли, яма не такая уж и глубокая, но какие-то звери там устроили логово, теперь покинутое.

– Я останусь у костра, – заявила она.

– Зачем?

– Я не зверь!

– Да? А мне показалось…

– Что тебе показалось, невежда?

Он сказал миролюбиво:

– Неважно. У костра так у костра. Вообще-то неплохой выбор.

В голосе было такое снисходительное одобрение, что ей тут же назло захотелось в яму на самое дно или же влезть повыше на дерево.

– Я всегда выбираю правильно!

Он хмыкнул, за что она возненавидела его еще больше, но смолчал, только медленно поворачивал над углями ломтики мяса, стараясь, чтобы на них не веяло дымом и не достигали язычки огня.

Над вершинками пронесся неожиданный ветер, ветки заколыхались, вниз посыпались редкие чешуйки коры, упала пара тонких сухих веточек.

Ютланд вскинул голову, Мелизенда видела, как сдвинулись брови, а руки стали двигаться медленнее.

– Это ветер, – объяснила она снисходительно.

– Правда? – спросил он. – Какая ты умная…

Он вышел из-под кроны дуба, стало видно, как темные тучи двигаются по звездному небу угрожающе быстро, сталкиваются краями, сминая кромки, доносится сухой треск. Луна бежит по ту сторону большого облака, изредка слабо просвечивая, обозначая, где сейчас, и подсказывая, когда и где выскользнет.

– Лучше в яму, – посоветовал он таким жутко спокойным голосом, что она бездумно юркнула в то самое покинутое звериное логово, куда даже смотреть не хотела. – Это недолго…

И хотя вроде бы успокоил, но она с ужасом ощутила, что послушалась моментально, безропотно, даже не пикнула, куда и делась ее женская независимость, достоинство принцессы, и сразу же возненавидела его страстно и люто, ну не может тупой невежественный пастух иметь над нею больше власти, чем она позволит! Вообще не должен иметь власти…

Ютланд медленно переходил от дерева к дереву, в руке дубинка, другой отводит от лица ветви. Мелизенда затаилась в ямке под огромным упавшим деревом, согнувшись в три погибели, а над ней возник хорт и предостерегающе оскалил зубы. Конь еще дальше, неподвижный, словно причудливо раскоряченное дерево с вросшими в землю ветвями, но в отличие от деревьев даже не раскачивается под порывами внезапного ветра.

С высоты донесся скрипучий крик, жуткий, полный голодной ярости. Мелизенда затряслась, ее помимо воли скрючило в комок, а Ютланд, оглянувшись, сказал тихим голосом:

– Не двигайся.

– Я даже не дышу, – прошептала она.

– И не чешись, – напомнил он. – Принцессы не чешутся.

Она зло оскалила зубки, но смолчала, сейчас этот мальчишка выглядит мужчиной, суров и уверен, взгляд прямой, брови сдвинуты, весь в готовности к схватке.

Голодный вой раздался ближе, Ютланд вышел из-за дерева и выпрямился в полный рост. Мелизенда замерла, а напротив Ютланда раздвинулись темные кусты, на залитую лунным светом поляну из черноты вышел громадный волк.

Он и выглядел как сама тьма, только белые зубы блестят да раскрытая пасть похожа на ковш с раскаленными углями, а Ютланд перед ним совсем мальчишка…

Волк прыгнул, Ютланд чуть сдвинулся в сторону. Мелизенда успела увидеть его вытянутые навстречу зверю руки, чересчур тонкие, чтобы остановить.

Оба упали, покатились, Ютланд обхватил чудовище, так они докатились до дерева и уперлись в ствол. Гарчание быстро перешло в хрип, Ютланд поднялся, отряхнул ладони и проговорил слегка задыхающимся голосом:

– Больше не побеспокоят…

Она вскрикнула, не веря в случившееся:

– Но их много! Еще воют…

– Это был вожак, – объяснил он. – Стая без вожака либо разбредается, либо начнет выбирать другого.

– А если другой…

– Это будет не сегодня, – оборвал он. – Ты спать собираешься?

Она хотела сказать, что после такого не заснешь, но он выглядит слишком уж надменным и заносчивым, и сказала с пренебрежением:

– Ну конечно! А что ты так долго возился? Подумаешь, какой-то полудохлый волк…

– Тогда ужинаем, – сказал он таким непререкаемым голосом, что она ощутила желание прибить его на месте, – и спим. Хорт и конь посторожат.

– А они что, – съязвила она, – еще и никогда не спят?

Он отмахнулся от ее вопроса, как от назойливой мухи, взялся за прут с нанизанным ломтиком мяса. Она ощутила одуряюще ароматный запах и, чтобы не ронять достоинство принцессы, поспешила закрыть глаза и сделать вид, что уже спит.

Ютланд проснулся на рассвете, свежий, бодрый и сразу настороженный, как чуткий зверь. Везде тихо, в ветвях дерева вовсю горланят хорошо выспавшиеся птицы, по стволу пробежала, часто цокая коготками, крупная белка с орехом за щекой.

Мелизенда лежит у самого костра, свернувшись в клубочек, маленькая и жалобная, совсем не та надменная и тупая дура, что донимала его вчера придирками. Пухлое детское личико осунулось, капризно надутые губы стали еще капризнее, но, пока молчит, это даже мило, румяные щеки потеряли цвет, сейчас просто бледно-серые…

Хорт принес здоровенного барсука, еще брыкающегося, Ютланд похвалил шепотом, быстро разделал тушку и заканчивал жарить на углях, когда Мелизенда вздрогнула и подняла веки с такими громадными длинными и загнутыми ресницами, что просто жутко. Глаза после сна показались ему еще огромнее, а синева в них ярче, чем в небе.

Говорить ему не хотелось вообще, а с этой капризной дурой тем более, но вспомнил, что он, как старший и как мужчина, должен быть приветлив и любезен, порылся в памяти и буркнул:

– Ну, что снилось?

Она посмотрела с ненавистью.

– И не надейся!

Он пожал плечами.

– Не хочешь есть – не ешь.

– Что? – вскрикнула она с негодованием. – Это почему решаешь за меня? Или решил уморить меня голодом?

Он буркнул:

– Но ты же… вчера…

Она проговорила с непередаваемой надменностью:

– Вчера я не изволила! У меня не было аппетита. Я была занята высокими и печальными размышлениями о королевстве!

– Чего? – перепросил он. – Ты?

– А что? – отпарировала она. – В семье королей детей с колыбели приучают заботиться о королевстве и его подданных.

– Ага, – сказал он, – ну ладно, тогда заботься обо мне.

Она задумалась, во взгляде появилась нерешительность, затем победно сказала:

– Ты сам признался, что не наш подданный!

– Верно, – согласился он. – Так что мы на равных. Я не подданный, а ты никакая не прынцесса. Для меня. Хочешь есть – ешь. Не хочешь – уговаривать не буду.

34
{"b":"161216","o":1}