Дела отняли у Глэдис гораздо больше времени, чем она рассчитывала, так что домой она сумела вылететь только в пятницу. Когда в четверть шестого вечера она вошла в свой собственный дом, дети сидели на кухне и пили чай, перебрасываясь шуточками. Пес терпеливо сидел возле стола, выжидая, не перепадет ли ему кусочек печенья, но, заслышав шаги Глэдис, сразу ринулся ей навстречу. Эйми, обернувшись, испустила восторженный вопль, и вся орава бросилась следом.

Приласкав собаку и целуя детей, Глэдис почувствовала себя так, словно никуда не уезжала. Поездка в Лондон казалась сном, репортажи, которые она сделала, потеряли всякую реальность, а дружба с Полом (накануне ее отъезда они пришли к выводу, что их отношения – просто дружба, и не больше) представлялась чем-то, не имеющим никакого отношения к ее повседневной жизни.

Только теперь Глэдис поняла, как она соскучилась. Целую неделю она была совершенно свободна, самостоятельна, независима, и эта жизнь ей очень нравилась. Но теперь ей самой уже было непонятно, как она могла променять эти милые мордашки на что-то постороннее.

– Как вы тут без меня? – спросила она, обнимая всех по очереди.

– Отлично, мам, просто отлично! – наперебой заговорили они и принялись вываливать ей последние новости. Сэм забил победный гол во время одного из футбольных матчей, у Эйми выпал последний молочный зуб, Джейсону, наоборот, сняли с зубов скобки, а у Джессики появился новый поклонник «с настоящей бородой», как, хихикая, сказала Эйми, хотя Глэдис подозревала, что она, как всегда, преувеличивает. Впрочем, она была рада, что за время ее отсутствия не произошло ничего из ряда вон выходящего.

Минут через двадцать дети как ни в чем не бывало разошлись по своим комнатам, чтобы готовить уроки, звонить друзьям или смотреть телевизор, а Глэдис отправилась на кухню, чувствуя, что жизнь вошла в привычную колею.

Отпустив приходящую домработницу, Глэдис поставила вариться картошку, а сама поднялась в спальню, чтобы распаковать чемодан. Сидя на кровати и оглядываясь по сторонам, она думала о том, что за время ее отсутствия в доме ничто не изменилось. Ее маленький мир остался таким же, каким был, да и дети, похоже, перенесли ее отсутствие спокойно, и это заставило Глэдис испустить вздох облегчения. Поездка в Лондон уже казалась ей плодом собственной фантазии.

Но когда вернулся с работы Дуг, Лондон снова стал реальностью. Едва только Глэдис увидела лицо мужа, она сразу поняла, что грозы не миновать. Едва поздоровавшись с ней, он уклонился от поцелуя и прошел в ванную комнату. Там он долго мыл руки и переодевался. Наконец Дуг спустился в кухню и, сев за стол, принялся в мрачном молчании поглощать картофельное пюре с фасолью и тушеным мясом. На Глэдис он даже не смотрел.

– Ну, как съездила? – спросил он наконец, когда Глэдис подала кофе со сливками и черничным рулетом, купленным ею по дороге из аэропорта.

– Превосходно, – непринужденно ответила она и, налив кофе себе, стала рассказывать о свадьбе и о том, как она снимала королей, герцогов, премьер-министров и президента США с супругой.

– Ты передала ему от меня привет? – спросил Сэм, лукаво улыбаясь.

– Конечно, дорогой! – Глэдис улыбнулась в ответ. – Я передала ему от тебя привет, и президент сказал: «Передайте и вы привет моему другу Сэму».

При этих ее словах дети громко расхохотались. Только Дуг продолжал сидеть мрачнее тучи и молчать.

Его прорвало, когда они наконец поднялись в спальню.

– Ты, похоже, ужасно собой гордишься, – неприязненно сказал Дуг, убедившись, что Глэдис не обнаруживает ни малейших признаков раскаяния. Дугу было невдомек, что это спокойствие и уверенность в себе – подарок Пола Уорда. Глэдис теперь чувствовала себя другим человеком. Она действительно гордилась тем, что она совершила, однако у Дуга было такое мрачное лицо, что в конце концов Глэдис все же стало немного не по себе.

– Я прекрасно поработала, – сказала она негромко, но в ее голосе не было ни намека на извинение. В эти минуты Глэдис больше всего жалела о том, что не может разделить свой триумф с мужем. – Дети в отличном настроении, – добавила она.

Дети – это было теперь единственное, что их связывало. По крайней мере так казалось Глэдис. Дуг не обнял и не поцеловал ее при встрече. Он был занят собственной недовольной персоной.

– Возможно, – согласился он. – Но только не благодаря тебе. Кстати, тебе не приходило в голову, что в конце концов ты можешь проделать с ними такую же штуку, какую проделал с тобой твой собственный отец? Я, например, думал об этом всю неделю, пока ты шаталась бог знает где. А ты? Ты хоть раз вздрогнула при мысли, что твои дети могут остаться сиротами?

– Неделя в Лондоне и полгода в Дананге – это совсем не одно и то же, – отрезала Глэдис. – Перестань делать из мухи слона, Дуг.

– Как известно, дети могут быть сиротами и при живой матери, – возразил он. – Кроме того, я не исключаю, что рано или поздно дело может обернуться самой настоящей трагедией. Куда ты отправишься теперь? В Пакистан? В Индонезию? На Балканы?

– Никуда. Пока никуда, – спокойно ответила Глэдис. – Можешь не волноваться – дети не пострадают. Я знаю, что делаю.

– В самом деле? – спросил Дуг, не скрывая язвительной иронии. – Может, в таком случае ты поделишься со мной своими планами?

– Я уже говорила тебе все это тысячу раз! Я собираюсь время от времени выполнять небольшие задания, не требующие длительного отсутствия и… не сопряженные с особенной опасностью. – Глэдис слегка запнулась, вспомнив вторую часть своей лондонской эпопеи. Пожалуй, хорошо, что Дуг о ней ничего не знает. Но, что ни говори, она обманывала Дуга.

– Так-так… – Дуглас покачал головой. – Значит, ты не хочешь заниматься как следует ни домом, ни работой. Стало быть, все дело в твоем непомерном тщеславии, которое ты стремишься утолить любыми способами!.. Ах, ах, как же моя фамилия не появится в журналах!

Он сказал это так, словно она была стриптизершей в ближайшем ночном клубе и мечтала попасть на страницы желтой прессы. Глэдис покраснела от возмущения.

– Послушай, Дуг, ты не понимаешь… При чем тут тщеславие? Мне нравится фотожурналистика, но это не мешает мне любить тебя и детей. Эти две вещи вовсе не исключают друг друга, скорее – наоборот…

– В твоем случае – исключают! – перебил Дуглас. Он сказал это почти с угрозой, и Глэдис неожиданно рассердилась. Перелет из Лондона утомил ее, время приближалось к двум часам ночи, и ей ужасно хотелось спать. И все же она решила выяснить отношения до конца.

– Что это значит? – спросила она ледяным тоном. – Что ты хочешь сказать?

– Ты прекрасно знаешь – что. Я предупреждал тебя перед отъездом, но если ты забыла – могу повторить: в День благодарения все нормальные семьи собираются вместе за столом, но ты предпочла бросить нас и уехать, потому что тебе так захотелось!

– Я вовсе не «бросила» вас, как ты выражаешься. Во-первых, я заранее приготовила вам праздничный ужин, а во-вторых… Во-вторых, ничего страшного не произошло, ведь так? Кроме того, я не понимаю, почему у меня не может быть своих дел? Помнишь, летом ты не мог приезжать в Харвич по выходным, потому что ты работал? Вот и я работала, кстати, впервые за семнадцать лет. И не моя вина, что мне пришлось пропустить один День благодарения. Дети, по-моему, прекрасно это пережили, и я не понимаю, почему ты делаешь из этого трагедию!

– Потому что я не могу спокойно смотреть, как ты разрушаешь нашу семью, – упрямо твердил Дуг. – Ты права – мне действительно приходится много работать, поэтому, когда я дома, ты должна быть со мной, со своей семьей, а не бог весть где!

– Если ты думаешь, что твои интересы мне безразличны, это не так. Я не понимаю только, с чего ты решил, будто только твои интересы и твои желания имеют значение? Почему весь мир должен вращаться исключительно вокруг тебя? Почему все мы должны делать только то, что ты хочешь и что ты скажешь? – Тут Глэдис подумала, что именно в этом и заключается суть происшедших с ними перемен. Она осознала себя личностью, обладающей собственной волей, собственными желаниями и интересами, а Дуглас никак не хотел этого признавать. – Неужели ты не замечаешь очевидного? – спросила она. – Меня не было целую неделю, но никто из детей не умер, не заболел и не превратился в малолетнего преступника! И даже если вам пришлось немного поскучать, то почему бы и нет? Ведь эта поездка пошла мне на пользу – неужели ты не видишь этого, Дуг?!