На поверхности город казался мертвым, ничто в нем не располагало к проведению приятного субботнего вечера. Но это только на поверхности. Имелись еще и глубинные уровни. Выбираешь любой, предъявляешь нужные верительные грамоты — и город, как любой другой, раскрывается перед тобой во всей своей красе. Или уродстве.

А еще в городе были деньги. Благодаря заводам деньги валялись везде. Муниципальные дома с семьями из четырех человек — мама, папа, сын и дочь — давали доход. Примерно восемьдесят фунтов в неделю. Прибыльное местечко, особенно если ты большая «шишка», владеющая множеством мелких структур. Служащие этих мелких структур собирают деньги с муниципальных домов. А муниципальных домов в городе много. Однажды я работал на одну букмекерскую контору на Прайори-Хилл. «Боже мой!» — подумал я, когда случайно узнал, сколько денег они загребают в неделю. Имея несколько таких контор, можно купить себе клуб «Челси». И «Кенсингтон». Тем более, если накладные расходы так же малы, как у того жадного ублюдка, на которого я работал.

Мы подъехали к «Георгу». На вывеске значилось «Отель «Георг», но на самом деле это была просто большая ночлежка, где предоставляли койку на ночь и кормили завтраком. Снаружи здание покрывал слой защитной краски «Сноусемед», все деревянные детали были выкрашены в синий цвет, на окнах стояли кованые решетки, но я знал, что внутри — сплошное убожество. Я начал шататься по пивным с пятнадцати, и «Георг» был единственным заведением, куда я не решался зайти. Он выглядел чрезвычайно респектабельно. Позже я понял, что внутри дело обстоит иначе. Я и потом не ходил в него, только уже по другим причинам. Сейчас же он подходил мне как нельзя лучше.

Водитель обошел машину и открыл мою дверцу. Я выбрался на тротуар. Водитель достал мою сумку с заднего сиденья.

— Сколько? — спросил я.

— Пять шиллингов, — ответил он.

— Держите. — Я дал ему семь шиллингов и пять пенсов.

— Спасибо, — поблагодарил водитель. — Всего хорошего.

Он собрался было отнести мою сумку в гостиницу.

— Не надо, — остановил я, — я сам.

Он отдал мне сумку, и я пошел к двери.

— Сэр, — окликнул он меня, — сэр, если в течение ближайших нескольких дней вам что-нибудь понадобится, к примеру съездить куда-то, позвоните нам. Ладно?

Я повернулся и посмотрел на него. В синем свете неоновой вывески и в мертвенном свете уличных фонарей он походил на человека, страдающего удушьем. Казалось, ему срочно нужна кислородная подушка. В его глазах отражалось искреннее желание услужить. Капли дождя на лбу напоминали испарину. Я продолжал смотреть на него. Подобострастие исчезло из его взгляда.

— Я же сказал: я сам, — бросил я.

Осмысливая мои слова, он взглянул сначала на сумку, потом на меня, попытался нахмуриться, но из-за страха на его лице появилось не сердитое, а обиженное выражение.

— Я просто хотел помочь, — проговорил он. Я улыбнулся.

— Спокойной ночи, — сказал я и, подойдя к двери с надписью «Салун», открыл ее. Я не слышал, чтобы водитель такси хлопнул дверцей.

«Дилетанты, — подумал я. — Мерзкие, вонючие дилетанты». Я закрыл за собой дверь.

Надо отдать должное хозяину: он действительно пытался сделать свое заведение привлекательным для сорокалетних супружеских пар, желающих приятно провести субботний вечер.

Комнату украшали тисненые обои в полоску, дешевка, которая пыталась сойти за бархат. Были и фотообои с видом Капри во всю стену. Пристенные диваны, обтянутые искусственной кожей, казались совсем новыми, как будто им всего год-другой. Столы и барная стойка были сделаны из жаростойкого пластика. Несколько бессмысленных пластмассовых перегородок, имитировавших ковку, разделяли помещение. И самое главное: на хозяине была чистая рубашка.

Двое подростков топтались у игорного автомата. За одним из столиков сидел старик с полупинтой горького пива и проспектом тюнинговой компании «Рейсинг Грин». Напротив него старая шлюха в брючном костюме пила «Гиннес», оставляя следы губной помады на стакане. Того, кого я искал, среди посетителей не было.

Часы показывали четверть восьмого.

Я подошел к бару. Хозяин задумчиво смотрел в кассовый ящик. Бармен стоял, привалившись к зеркальной стене и сложив руки на груди. Его волосы были уложены в ирландском стиле, как у Тони Кертиса. В конце стойки сидел мужчина лет тридцати в кардигане от «Маркс и Спенсер» и серовато-зеленой рубашке с расстегнутым воротом. Мужчина смотрел на свое отражение в зеркале.

Я поставил на пол сумку и устремил взгляд на бармена. Тот даже не шевельнулся.

— Пинту темного, — сказал я.

Бармен лениво потянулся за кружкой, неторопливо подошел к кранам и начал наливать пиво.

— В стакане, пожалуйста, — сказал я.

Бармен посмотрел на меня, а мужчина за стойкой — на бармена.

— Почему, черт побери, вы не предупредили? — процедил тот, медленно поднимая пивной кран.

— Хотел, но вы так резво бросились обслуживать меня.

Мужчина за стойкой закинул голову и громко рассмеялся.

Бармен посмотрел на мужчину, потом на меня. Это движение заняло у него полминуты. Еще полминуты ему потребовалось на то, чтобы понять, что меня не следует обзывать «остряком хреновым». В конечном итоге он нашел стакан, вылил в него пиво из кружки и долил еще немного из крана. Спустя еще одну минуту увлекательного ожидания пиво стояло передо мной.

— Сколько? — спросил я.

— Шиллинг десять, — ответил бармен.

Я дал ему ровно один шиллинг и десять пенсов, взял стакан и сел на один из пристенных диванов, подальше от всех. Сделав большой глоток, я приготовился ждать. Она могла прийти в любую минуту.

Через четверть часа я подошел к стойке, и резвому бармену пришлось наливать мне еще одну порцию пива. Когда я вернулся к своему месту, где-то наверху зазвонил телефон. Хозяин оторвался от того, что было или чего не было в его кассовом ящике, обошел стойку и поднялся по лестнице. Вскоре он снова появился в зале.

— Здесь есть некий мистер Картер? — спросил он, глядя на меня с тем же выражением на лице, что появляется у всех содержателей пабов, когда им приходится подзывать к телефону кого-то из посетителей.

Я встал.

— Это я, — сказал я.

Не посчитав нужным вдаваться в подробности, я пошел к лестнице. Двигаясь на звуки сериала «Улица Коронации», я добрался до лестничной площадки с таксофоном и взял болтавшуюся на проводе трубку.

— Алло? — сказал я.

— Джек Картер? — осведомилась она.

— Тебе следовало быть здесь четверть часа назад.

— Знаю. Я не смогла.

— Почему?

— Из-за мужа. Он поменялся сменами. С десяти на два. — Я промолчал. — Я обо всем договорилась.

— На какое время?

— На полдесятого.

— Ты достала цветы?

— Да.

Я вытащил сигарету.

— Дорин дома?

— Нет. Она у подруги.

— А с ним кто?

— Не знаю.

— Но он же не один?

— Не знаю.

— Тогда пойди и выясни.

— Не могу.

— Почему?

— Потому же, почему не смогла прийти к тебе.

Молчание.

— Послушай, — сказал я, — когда я смогу увидеть тебя?

— Не сможешь.

— А завтра ты будешь там?

— Нет.

— Послушай…

— Дверь на щеколде, — сказала она. — Он в гостиной.

Она отсоединилась. Несколько секунд я смотрел на молчавшую трубку, потом повесил ее на рычаг, спустился вниз и стоя допил пиво. После этого я взял свою сумку и вышел под дождь.

Я повернул налево и пошел по темной улице, вдоль которой стояли стандартные домики с крохотными садиками. Над дождем и темнотой скользили тучи, подсвеченные заревом от сталелитейных заводов. Я снова повернул налево на точно такую же улицу. Единственное отличие заключалось в том, что эта заканчивалась дорогой, которая вела из города. Она вилась между заводами и уходила в холмы. В конце улицы я перешел на противоположную сторону, туда, где находился «Гараж и аренда машин Паркера».

Я постучал в стеклянную дверь конторы. Ответа не последовало. Я постучал сильнее. Внутренняя дверь позади картотечного шкафа открылась, и в контору вошел мужчина в рабочем халате и шерстяной шапке с помпоном.