– Откуда ты такая умная? В роду у нас ни кандидатов, ни докторов не было. Всем знакомым расскажу, какая у меня дочь, – сам себя подзадоривал отец. – Пусть знают нашу породу!

Поздно вечером зазвонил телефон.

– Бери трубку, – крикнула мама, – слышишь междугородняя, значит тебя Андрей.

Андрей уже всё знал. Он поздравил Юлю и сообщил, что у неё в лаборатории будет работать его давний приятель, Дима.

– Обложили меня шпионами со всех сторон, – отвечала Юля. – Мало того, что Главный вам всё докладывает, и ты узнаёшь обо всём раньше меня, так теперь ещё и друг твой за мной шпионить будет?

– Что делать? Видно, никуда ты от меня и от моря не денешься, – отвечал ей Андрей.

Дмитрий оказался человеком талантливым. Его аналитический ум способен был переработать уйму информации и моментально выдать правильное решение. Работал он вдохновенно, не считаясь с личным временем. Таких как он называли трудоголики. Дмитрий нередко делился с Юлей своими мыслями. Однако, он не был лидером и не умел, а может быть, и не хотел отстаивать своё мнение. Тем не менее, работать вместе с ним было настоящим удовольствием. Подбирая Юле кадры, Главный старался чтобы люди дополняли друг друга в работе.

Тема, которой занимался Дима, была очень важной для флота. Но для того, чтобы осуществить задуманное, ему нужен был человек, который взял бы на себя неблагодарную работу толкача. Важно было доказывать людям, которые обладали определённым авторитетом в институте, необходимость того или иного шага. Когда на корабле трюмы пустые и лопасти винтов поднимаются над водой, в отсеки заливают воду, чтобы притопить корабль. Эту воду называют балластом. Как только трюмы заполняют, и корпус корабля погружается на необходимую глубину, балласт откачивают и выбрасывают за борт. Людей, о которых идёт речь, в институте тоже называли балластом. Разница состояла в том, что их невозможно было выкинуть за борт. Они как клещи держались за свои места и старались закрыть дорогу всему новому. Всё передовое обнажало их бесполезность, поэтому инстинкт самосохранения делал из них стойких борцов за консерватизм. Именно они заставляли молодых сотрудников составлять немыслимые отчёты, справки и планы. Время, затраченное на составление этих бумаг, называли в институте – текучка.

Скандал, который дошёл до самого руководства, разразился как раз из-за этой текучки. Дмитрий составлял отчёт работы за месяц. В нём необходимо было указать в процентах, сколько времени было затрачено на выполнение каждого пункта месячного плана. В конце этого перечня у всех была одна и та же строка – текучка. Напротив неё все ставили пять или десять процентов.

Юлю вызвал к себе директор института.

– Меня интересует один вопрос. Для чего нашему институту нужна ваша лаборатория? – спросил он.

Вопрос обескуражил Юлю. Она стояла и не знала, что ответить.

– Мне кажется, что решение о создании нашей лаборатории принимали именно вы и поэтому вам виднее для чего вы её создавали.

– Совершенно верно. Дирекция приняла решение о создании для того, чтобы она работала, но я вижу, что это решение ошибочно. Полюбуйтесь, – он подал Юле отчёт Дмитрия, – из этого документа видно, что лаборатория совершенно ничем не занимается.

В последней строчке отчёта, напротив слова текучка стояла цифра 90%.

– Что это значит? Чем вы там занимаетесь?

Юля не знала, что ответить. Она всегда проверяла за Димой отчёты и при необходимости подправляла цифры, которые ей не нравились. Этот отчёт проскочил мимо неё и именно в нём Дима указал то, что было на самом деле. Практически, все рабочие дни ему приходилось заниматься делами, не имеющими никакого отношения к работе.

– К моему большому сожалению, – отвечала она директору, – наш сотрудник написал в отчёте правду. Приказы и распоряжения различных инстанций спускаются в лабораторию в таком количестве, что заниматься тем, ради чего была создана лаборатория практически некогда.

– Если вам, сударыня, в научном институте некогда заниматься наукой, то вы можете написать заявление об увольнении по собственному желанию и устроиться в другое учреждение.

– Это кому ты уволиться предлагаешь?

В дверях стоял Главный: в форме капитана первого ранга, с орденами и кортиком. Его голос загремел на весь институт. Голова директора втянулась в толстую шею. Он прилип к креслу и не мог выговорить ни единого слова.

– Тебе, что, не ясно чем занимается лаборатория? А за что тебе премию в прошлом месяце отвалили тоже не ясно? Может быть, ответишь, куда эта премия делась? Так вот я тебе скажу: Эту премию заработала как раз та самая лаборатория, которую ты разогнать собрался. Основная её часть осела в твоём липком кармане. Остатки ты раздал своим бездельникам, а лаборатория, которая заработала премию, получила дырку от бублика.

Главный подошёл к столу и навалился на него всем телом.

– Ты, хоть помнишь, кто тебя сюда поставил и зачем? Ты хоть знаешь, что ты балласт?

Главный ещё ближе приблизился к директору.

– Если ты, мышь серая, со своими бюрократами подойдёшь к Науке хоть на пушечный выстрел – уволю, и тебя и твоих халдеев. Ты знаешь меня.

Таким Главного Юля не видела никогда. Подобно Зевсу, он метал гром и молнии. Выходя из кабинета, он так хлопнул дверью, что штукатурка отлетела от потолка и разбила на столе директора графин с водой. Только теперь до Юли дошло, что прозвище «Главный» он носил не потому, что был главным конструктором, а потому, что он был главным в институте.

После этого скандала работа лаборатории кардинально изменилась. Теперь бюрократы со своими планами и отчётами стали обходить её стороной. Вскоре лаборатория получила огромную премию. Путы, которыми были связаны молодые учёные, исчезли, и освобождённая энергия хлынула в русло созидания. Не только Юля, но и Дима работал над диссертацией. Ещё пройдёт несколько испытаний и можно будет оформить и защищать её.

На флоте и в научном мире о перестройке ничего не знали. Вернее знали. О ней говорили по радио и телевидению. Про необходимость перестройки шла речь на партийных собраниях и политинформациях. Однако время летело, а ничего не менялось. Корабли продолжали плавать, подчиняясь закону Архимеда, а институтские разработки целиком зависели от открытий и изобретений. Все привыкли к слову перестройка и относились к нему, как к безобидной шалости партийных чиновников. Все хорошо помнили, как Хрущёв обещал построить коммунизм к восьмидесятому году, но что из этого получилось, все прекрасно видели. Для достижения этой цели нужно было догнать и перегнать Америку, но и здесь помешала международная обстановка. Затем партия призвала к выращиванию кукурузы. Её сажали даже на севере, но продовольствия в стране от этого не прибавилось. Потом партия боролась с пьянством, но народ если не стал пил больше, то уж во всяком случае, не меньше. Теперь партия провозгласила программу две тысячи. По этой программе в двухтысячном году каждая семья должна была иметь отдельную квартиру или дом. Время шло, а домов больше не строили, а очереди на получение жилья только росли. А вот теперь эта перестройка. Что это такое? С чем её едят? А самое главное для чего? Какая разница, всё равно эти партийные кампании проваливались. Страна жила по своим законам, а партия по своим. Партия не мешала народу, а народ не мешал партии. Везде были развешаны плакаты – «Народ и партия едины». На них никто не обращал никакого внимания. Пускай себе висят. Разве они мешают?

Так рассуждали на флоте и в институтах, на производстве дело обстояло совсем по-другому.

Перестройка внесла свои коррективы в жизнь завода. Руководители теперь не назначались, а выбирались трудовым коллективом. Поступив на работу старшим мастером, Александр за пять лет вырос до заместителя директора. Он отлично изучил предприятие, и вполне мог его возглавить.

Сегодня были выборы директора. Кандидатов было много, одним из них был Александр.