Дэниел остановился, повернул её лицом к себе и приподнял ей подбородок. Они стояли в неярком жёлтом свете лампочки над крыльцом.

– Я понимаю, Джо, – мягко сказал он, наклоняясь и целуя её в кончик носа. – И я не буду снова целовать тебя, как до этого, ну, по крайней мере, сегодня не буду, так что не надо бежать в укрытие. Ведь именно это ты сейчас и делаешь, правда?

Джо взглянула на него, комично приподняв брови.

– Не очень-то вежливо, да? – спросила она. – Извини, наверное, я вела себя немного по-детски.

Он повёл её к старомодным качелям на веранде, и они сели, все ещё держась за руки.

– Ты вела себя по-умному, но это вовсе не значит, что я готов уехать домой. Ровно полночь. Расскажи мне ещё о твоём отце.

Джо более чем горела желанием выполнить его просьбу, потому что ей тоже не хотелось расставаться.

– Хорошо, – согласилась она, – про что тебе интересно узнать?

Снова привлекая её к себе, Дэниел ответил:

– Даже не знаю. Просто рассказывай, что придёт на ум.

Джо поглядела вверх на серп луны и улыбнулась воспоминаниям, захватившим её:

– «Посмотри на этот стакан с молоком, Джо», – бывало, говорил мне папа, – медленно начала она. – «Для некоторых людей он наполовину пуст, а для меня знаешь он какой? Наполовину полный. Ты слышала, как синоптики объявляют: переменная облачность? Так вот, тыковка, они не правы. Это переменная солнечность. И так со всем в этой жизни. Всё зависит от того, с какой стороны посмотришь. Всегда помни об этом».

– Отличная философская концепция, – заметил Дэниел, начиная понимать, откуда у Джо такой оптимистический настрой.

– Да, – ответила она, и её голос внезапно погрустнел. – Да, точно. Только она такая простая, что её слишком легко забыть. К сожалению, я сама о ней забыла на некоторое время. После того как папа умер, я ушла с головой в учёбу в колледже, выбираясь оттуда только тогда, когда вспоминала об Энди. После окончания колледжа мне предложили работу в «Рэнсом Компьютерс», и я согласилась, чтобы помогать Энди платить за его обучение. Я хотела быть всё время занятой, чтобы у меня не оставалось ни времени, ни сил скучать о папе – человеке, который значил для меня все на свете. Я на самом деле думала, что буду от этого счастливее.

– Я понимаю, – промолвил Дэниел. – Когда Вероника ушла, я тоже с головой погрузился в работу, а после её смерти только что не жил в офисе. Если работаешь на износ, не остаётся времени на размышления. Это продолжалось до того момента, когда я осознал, что потеряю Ричи, если буду продолжать просыпаться утром лишь для того, чтобы работать, работать…

Джо носками туфелек оттолкнулась от пола веранды, раскачав качели.

– Тебе повезло, у тебя есть Ричи. У меня есть Энди, но он старше твоего сына и более независимый, однако к тому времени, как он поступил на первый курс, я уже так активно продвигалась по служебной лестнице, что он был практически предоставлен самому себе. После того как брат закончил колледж, я работала ещё больше, избегая приезжать в пустой дом. Тем более что платили неплохо, а точнее, очень хорошо.

– Деньги – вот причина всех бед, – сказал Дэниел, подшучивая над её милой откровенностью.

– К тому же именно они заставляют земной шар вращаться, не так ли? – заметила Джо. – Правда, до поры до времени. И потом одним дождливым утром, развалившись за своим полированным тиковым столом в обитом плюшем угловом кабинете, ты случайно бросаешь взгляд в свою чашку с кофе и находишь, что она наполовину пуста.

Он ощутил, как она напряглась, услышал боль в её голосе.

– Твой тиковый стол? Твой угловой кабинет? – спросил он, зная ответ.

Она кивнула, с трудом сдерживая слёзы.

– До сих пор помню, как эта идиотская случайная мысль оглоушила меня, будто удар в солнечное сплетение. Я таращилась на проклятую чашку целый час, пока мир «Рэнсом Компьютерс» вращался вокруг меня, а в голове были только воспоминания о папе, и я разревелась, как ребёнок. – (Дэниел не знал, что ей сказать, как увести от тяжёлых воспоминаний.) – И знаете ли вы, что я, в конце концов, сделала, Дэниел Куинн? – Джо широко улыбнулась ему. – По истечении этого часа я высморкалась, отодвинула мой стул, который можно закрепить в шестнадцати позициях, от моего тикового стола, встала и вышла вон. Ушла от своего компьютера новейшей модели, моего здоровенного денежного счета, моей благоговейно произносимой должности исполнительного директора, моего обеспеченного будущего – и даже не обернулась. Я никогда не смотрю назад!

Если Дэниел раньше мало чему удивлялся, то сейчас был просто потрясён. Джо была директором, исполнительным директором! Он знал, что она умна, но даже не представлял насколько. Хотя если бы она сообщила, что испытала сильный стресс или потеряла работу в связи с назначением на её место другого, это можно было бы понять. Но трудиться в поте лица, чтобы так высоко подняться в своей карьере, а потом просто взять и уйти!

– Ты шутишь! – воскликнул он, с изумлением глядя на неё. – Чем же ты занималась потом?

Джо была так довольна собой, что выложила ему всю историю сразу, а не по порядку, страницу за страницей, как она писала в своём дневнике.

– Ну, первым делом я проверила свой счёт и внесла плату за обучение Энди. Потом в течение двух лет колесила по стране в своём надёжном голубом «мерседесе», останавливаясь, где мне захочется: разбив палатку на залитых лунным светом пляжах Сан-Диего или в мотеле какого-нибудь сонного городка штата Мэн, где, кроме постели, можно получить ещё и завтрак. Я ездила длинными просёлочными дорогами, опуская верх машины и ощущая ветер, запутавшийся в моих волосах, получая удовольствие просто оттого, что чувствовала себя живой и свободной в полном смысле этого слова.

Джо вела подробный дневник своих путешествий, но она ещё не сошла с ума окончательно, чтобы поведать о нём Дэниелу. Она записывала свои мысли, чувства, размышления о людях, которых встречала, и местах, где побывала. Джо впитывала все, как пересохшая губка впитывает влагу, и пообещала себе никогда больше не быть такой дурой, которая добровольно заточает себя в коробке здания в большом городе, неважно, как много за это платят…

– Ну и наконец два года назад, – подытожила она, – когда Энди закончил колледж и сообщил мне, что хочет стать певцом, мы основали «Абботс Аристократ Лимузинс», чтобы поддерживать душу и тело, пока Энди не выпадет его великий шанс.

– Понимаю, – сказал Дэниел, хотя ровным счётом ничего не понимал. – А когда Энди выпадет этот его великий шанс, что потом? Ты продашь своё дело и предпочтёшь снова носиться по дорогам, как какая-то цыганка, пока не кончатся деньги?

Джо потупилась.

– Хороший вопрос, Дэниел. На самом деле я не знаю, что тебе ответить. Может быть, если душа попросит, в один прекрасный день это со мной случится.

– Не верю своим ушам! – Дэниел вскочил на ноги. – Ты такая же ненормальная, как и он! – вскричал он, гневно глядя на неё.

– Такая же ненормальная, как и кто? – спросила она, совсем смутившись. Что она такого сказала?

– Как – кто! – завопил Дэниел, его стремление исправить её речевую ошибку выглядело так же по-детски, как и у его сына. – Уилбур Лэнгли – вот кто! И я ещё думал, что ты будешь положительно влиять на Ричи. Шофёр в оранжевых солнечных очках и тёмно-красных ботинках! Если Уилбур – Питер Пэн, то ты – фея Динь-Динь! Боже мой, мне, наверное, надо сходить к психиатру!

Джо с открытым ртом смотрела, как Дэниел сбежал по деревянным ступенькам и бросился по гравийной дорожке к машине.

– Ты – шовинист, я – женщина-шофёр! – крикнула она ему вслед, откинувшись на спинку качелей и яростно раскачиваясь туда-сюда.

Через минуту Дэниел и его «кадиллак», рыча, умчались в темноту.

– Привет, Джо! Вы с папой вчера хорошо провели вечер? Папа сегодня утром проспал и теперь носится по дому, ворча, как медведь с подбитой лапой, по крайней мере, так говорит миссис Хеммингс. Она довольно забавная, вы поймёте, когда познакомитесь поближе, и она разрешит мне делать с ней вместе шоколадное печенье, после того как я помогу ей мыть посуду. Если хотите, у нас есть время, чтобы заглянуть в гараж. Я кое-что хочу вам показать.