— Какой же это удар? Мы только отвели его руку…

— Да нет же, Млад, подумай сам! — лекарь поднял на княжича ясные очи, — Ведь его проклятие не сбылось. Сегодня об этом говорит Крутен-град, завтра — узнают во всех деревнях, в закоулках и чащобах, там, где боялись все Белого Ведуна. А с такой стати — и бояться перестанут, раз уж его колдовство такое слабое. Понимаешь?

— Он власть потерял?

— Еще не потерял, но вскоре потеряет. Так что мы нанесли ему сильнейший удар. Можно сказать, сбили с ног. И теперь можем получить сдачи.

— А мы его опередим!

— Тогда времени осталось не слишком много, — ведун выглядел озабоченным.

— Отчего же?

— Три дня вроде прошли, но это как считать. Если с утра после проклятия, а так простые люди считать будут, то три дня только сегодня поутру истекают.

— Стой, Игг, стой! — вскричал Младояр, — Выходит, чтобы честь свою ведовскую спасти…

— Ему непременно сгубить Гориполка надо. До рассвета!

— Тогда чего мы сидим? Надо отца предупредить!

— Я уже сказал князю, — попытался успокоить воспитанника Иггельд, — он обещался никуда Гориполка из хором не отпускать до рассвета.

— А как в палатах?

— Дык не пустят чужого!

Вроде все правильно, можно не беспокоиться. Но Младояр чувствовал, как что-то подспудно не дает ему покоя. Ну, бывает — занозишь руку, решишь — потом вытащу занозку, целый день ходишь, а душа не на месте — о чем-то забыл. А как вспомнишь — так уже и гноем течет! Вот и сейчас надо вспомнить, какая такая занозка осталась в памяти, что не дает покоя? Княжич обхватил руками голову, задумался.

— Ты чего? Голова, что ли, болит? — забеспокоился наставник, видать — все еще опасавшийся, что «болезнь» Гориполка переползет на Млада.

— Что-то не так, не все в порядке, хоть и стража стоит, — буркнул княжич, — не мешай, Игг, дай вспомнить, что не так…

— Не так, не так… Что-то есть, а что — не помнишь, — рассеянно пробормотал лекарь, — а что не так? Что плохого осталось? Жив колдун, понятно… А! Бегуня, отрок Гориполка…

Иггельд вскочил, схватился за меч. Младояр, не понимая, при чем здесь пропавший отрок, тем не менее застегнул пояс, оправил ножны.

— Но при чем здесь Бегуня? — спросил княжич.

— Быстрей! — старик стрелой выскочил из Старых Палат, объяснив двумя словами, — Бегуня — ключ.

— К чему? — рванувшись за наставником, все же задал свой вопрос Младояр.

— Да к палатам княжеским, к охране…

И Младояр все понял.

Вот и пригодилась выучка, каждодневные забеги — княжич мог бежать долго и быстро, и уже давно, никак не меньше пары лет, колик в левом боку не возникало. Но старик-то! Младояр восхищался наставником — шесть десятков лет, а не угнаться за стариковскими ногами. Подлиннее, конечно, чем у юного княжича, но — все ж!

Уже подбегая к отцовским палатам, Младояр услышал слева какой-то шум, звякнул металл. Иггельд тоже не был глух, резко притормозив, ведун свернул на левую улицу, побежал между трехэтажных теремов зажиточных горожан. Привлеченные шумом, из домов выбегали хозяева, большинство — без кольчуг, но все — с мечами, так и сверкавших в лучах почти полной луны!

Вот и княжичи. Крутомил голыми руками отбивался от троих с мечами. Плохо сказано — отбивался, не то слово. Молодой богатырь, ухитрялся не только отводить выпады клинков, не жалея кольчуги на рукавах, но и наносить удары. Вот один из нападавших совсем потерял осторожность, Крутомил, схватив его за грудь левой рукой, нанес страшный удар правой в челюсть, снизу вверх. Громкий хруст — еще бы, ведь старший княжич на спор забивал кулаком взрослого быка!

Иггельд бросился куда-то направо, в темноту. Высокий забор закрывал и без того слабый свет Ночной Хозяйки. И как только углядел, может у Иггельда в роду были рыси? Звон металла, из темноты выкатилась, прямо к ногам чуть растерявшегося Младояра, отрубленная голова — рот в оскале. Какой-то высокий, с выпученными глазами бросился на княжича, рука отрока сама развернула мечна навстречу, нападавший отступил, обливаясь кровью. Младояр, мгновенно собравшись, сделал шаг вперед, отводя руку назад, противник замахнулся мечом, глупо… Княжич кольнул в прямом выпаде точно в этот, навыкате, мутно-белый глаз, почувствовав, как железо пробивает тонкую кость глазницы. Младояр разом отступил, оборачиваясь с одновременным отмахом меча — вдруг да кто был сзади, ведь с тем пучеглазым уже покончено. Пусто, больше никто не нападает. Появился из темноты Иггельд, ведя перед собой еще одного вражину, смешно так ведя —засунув меч ему в брюхо! Лекарь извлек меч, освобожденное тело со стуком и скрежетом — броней понавешал — упало на дерево мостовой. Младояр проследил взглядом — его противник лежал, не шевелясь. Оглянулся — старший брат, лежа на животе, держал за ногу еще одного, явно пытавшегося удрать. Бросок, вот Крутомил уже сверху, противник ничком, безжалостно заломлена нога, княжич не смог остановиться — хруст ломаемых костей ног, затем — шеи. Богатырь встал, покачиваясь — да ведь он еще и пьян…

Горожане — кто в чем был одет, кто-то в кольчуге на голое тело — принесли еще двоих таких же, со странными глазами — навыкате. Мечи крутенцев в крови — справились сами. Дидомысл как-то хвастал — нужда придет — каждый дом в городе даст два-три дружинника в полном вооружении! Но где Иггельд — ведь только что был, и снова сгинул.

— Млад! Крут! Сюда! — послышался из темноты крик лекаря.

Княжичи бросились, не раздумывая, вперед. Но мечи оказались бесполезны. Кто-то из крутенцев подошел с факелом. Иггельд безуспешно пытался зажать жилу на шее Гориполка, из-под его пальцев то и дело выскакивал фонтанчик жидкой крови. Младояр попытался помочь, начал накладывать жгут на левую руку, вся мясная часть которой, по плечо, как ножом срезана — вместе с кольчугой, видно удар был силен.

— А что с ногой делать? — воскликнул Крутомил, — у него в паху…

Кровь как-то сразу перестала течь, сама, больше не возникало фонтанчика и под пальцами лекаря. Младояр приложил ухо к груди Гориполка. Слушал долго, надеясь на чудо. Потом его кто-то поднял. Гориполка прикрыли его собственным плащом — таким голубым, нежным, шелковым, с вышитым золотом змеем крылатым. И вся эта красотища — в багровой крови! Ну почему в жизни так?

Вокруг стояли горожане и дружинники, смотрели на княжича молча, все понимая. Крутомил сидел рядом, закрыв лицо руками, слегка вздрагивал. «Плачет» — догадался Младояр. Иггельд закрыл глаза убитому княжичу, те вокруг, кто были в шлемах, обнажили головы.

Княжеский двор был освещен со всех сторон десятками факелов. Сюда приносили трупы врагов, складывали в ряд. Князь ходил вперед и назад, рта не открывая. Молча указал лекарю на тела. Иггельд велел дружинникам снять одежду с трупов, Младояр, услышав, как дрожит голос наставника, понял, что тот сам еле сдерживается.

Двое дружинников принесли откуда-то Бегуню, положили подле остальных тел. Иггельд, осматривавший крайний труп — видно, собирался по порядку осмотреть их все — кивнул Младояру, мол, взгляни, что с отроком. Княжич начал стаскивать с бездыханного, как ему показалось, Бегуни рубаху, и тут же, ощутив живое тепло, усомнился. На шее и на запястье обнаружился пульс, приглядевшись, княжич приметил и движения груди вверх и вниз.

— Он жив! — воскликнул Младояр.

— Отнесите отрока Бегуню в палаты, да стражу поставьте! — распорядился лекарь. Дружинники сразу — исполнять, сейчас Иггельда слушали, как самого князя, — А ты, — добавил старик, обращаясь к Младояру, — иди с ними, да не отходи от этого… Может, проболтается о чем?

Отрока занесли по скрипучей лестнице на третий этаж терема, положили на лавку подальше от окна, кто-то принес свечей. Княжич сел рядом, готовясь провести здесь остаток ночи. Вдруг да Бегуня очнется, расскажет… «А потом уж мы узнаем, где искать Белого Ведуна» — размечтался Младояр, заглядывая в широко открытые, но, казалось, ничего не видящие глаза мальчика. Напрасные ожидания… Младояр так и просидел до рассвета.