— И по девкам вавилонским хаживал?

— Ага.

— Ну и как?

— Искусны.

— А красивы?

— Не, в сравненье с крутенскими… У наших хоть есть, за что подержаться!

— И все — внучки Александроса? — старец прищурился.

— Ну, не все, — улыбнулся Долислав, — да видел у одной дома рисунок на всю стену, родословная, что дерево, корень — Александрос — а хозяйка — что веточка на кроне того рода.

— И сколько лет той внучке Александровой?

— Да это ж, поди, лет эдак пятнадцать назад, как я с ней ярился, — задумался старый вояка, — ну, а ей за тридцать, хоть и молодилась, стереть бы с нее все белила да румяна… Ну, сейчас ей лет с полста, не меньше. Небось, до сих пор дыркой серебро загребает!

— Значит, внучке Александровой с полста лет?

— Ну, так и сам македонец помер сто лет как, да с гаком!

— А велик ли гак?

— Лет десять, да чего меня пытать, не учен я… — неожиданно обиделся Долислав, — Только что читать да писать научили, счет знаю…

Дружинник осекся на полуслове, осознав, что его уже не слушают. Взгляд Стардида как бы опустел, будто душа при бодрствующем теле улетела куда-то далеко. Волхвы, стоявшие рядом с лежанкой, втянули головы в плечи, взгляды — в сторону. Тишина, только шум из-за наружных дверей. Торговля, видать, пошла, дело-то к полудню!

— Расскажи мне, — писклявый голос вновь разнесся по палатам, — княжий сын, как добрались до нас, не повстречалось ли на пути чего особое, необычное?

— А как же?! — чуть ли не подскочил Крутомил, — Камень, рунами резаный, дороги не давал, объезжали его и справа, и слева, и прямо дорогой шли — да все одно к нему возвертались. И назад поехали — а все к трем дорогам вернулись. Знать бы, что на нем начертано, на том камне-то…

— Значит, и справа и слева объехали, и назад дорогой ходили, а все заветный камень от себя не отпускал? Тогда как же к нам пожаловали? Обманули камень-то?

— Лучше б не обманывали…

— Нет, будь добр, ты скажи, как камень-то миновали? — стоял на своем старец.

— Да поехал я прямо в него, в камень, морок там один, а не камень… И все за мной, сквозь те руны…

— Не морок то был, а Врата! — пропищал Стардид, — А куда вы попали, лучше вам и не ведать, иначе — вопросы задавать станете, да и так слишком много видели… Хорошо ли запомнил ты, княжий сын, место, куда пройдя через камень, вы попали? Наше место?

— Вроде запомнил…

— Я — так ясно помню, — подал голос Яромил.

— Вот мое решенье, — взвизгнул волхв, — отправляйтесь, добры молодцы, к тому месту, откуда заявились к нам, да ищите тропку назад! Передайте Малу — пусть даст сотню в охрану, и чтоб молча. С гостями не разговаривать…

Странные древлянцы действовали на диво быстро. Не успели оглянуться — сотня дружинников вокруг, копьями ощетинилась, кольчуги, брони… И сразу — в путь, обратно по знакомой дороге, крутенцы — по центру, вокруг — тройное кольцо хозяев. Два волхва — рядом. Позади, время от времени — возгласы, к Стардиду обращенные. Видать, славен дедок в народе здешнем…

Теперь крутенцы уже совсем по-другому смотрели на проплывающие мимо терема. Сознание того, что они попали в заколдованное царство, что их сейчас стараются почему-то изгнать — все это вызывало желание оставить в памяти как можно больше всего об этом самом странном в жизни путешествии. Жаль, сквозь строй здешних дружинников мало что видно. А жаль — град ожил, на улице толпы горожан, все разряжены. Но — все мельком… Хорошо видны лишь верхушки теремов, крашены то синью, то — охряные, с блестками. Петушки вертятся… Вот музыка донеслась, гусляры, по звуку — двое разом. Остались позади… Дым из труб больше не устремляется свечкой в небеса, ветер носит его то в одну, то в другую сторону. Стало быть — конец морозу, жди снегов! А вот и град закончился, пошли деревья, дубки — как будто посаженные, один к одному… Ну, вот и ели, лес настоящий, не рощицы…Крутенцы все меньше озирались по сторонам, всматриваясь в дорогу — что-то подсказывало, что цель близка.

— Здесь! — заявил Яромил.

— Очень похоже, — согласился Долислав.

— Я как свет после морока завидел, так эту сосну и запомнил, — подтвердил Скрома, указывая куда-то вверх.

Лес копий расступился, показалась знакомая лежанка. Стардид с интересом озирался, видать — глаза искали чего-то такого эдакого, следов волшбы, что ли…

— Гей, Ведьмакушка млад, — кивнул старец молодому волхву, — у тебя нюх есть, ищи Врата!

Молодой волхв, вооружившись прутиком с раздвоенным концом, отправился прямиком к тому месту, что указывал Яромил. Волшебная веточка так и завертелась в ладошке. Еще пара раз туда-сюда, и волхв уверенно прочертил сапогом на притоптанном снегу границу Врат.

— Отправляйтесь, не теряйте времени, — велел Стардид.

— Как отправляться? — не выдержал Зырка.

— Просто иди за мной, — велел Крутомил, направляя коня к черте.

Последующие мгновения запомнились и волхвам, и древлянской дружинной сотне на всю жизнь. Голова жеребца вдруг исчезла, за ней в никуда последовало и тело, и сам княжич, вот и конский хвост, махнув перед округлившимися глазами древлян, пропал, будто его и не было. За княжичем последовал его дружка, потом, один за другим, остальные…

— Лет более тысячи назад, — пропищал Стардид, — шла дружинка малая за помощью к предкам нашим, да по пути встретила камень злой, так древние руны рассказывают. И попали они в мир чудной, где и князя-то звали не так, и город — не так, Малом величали… Но не тронули дружину малую в том заколдованном граде, добрались они до земель древлянских, помощь получили, да врага погромили. Долго сия история просто пересказывалась, шли года, забылось и то, откуда гости пожаловали, и то, когда случилось сие. Да только сел за стол князь новый, по имени Мал. И с той поры ждем гостей. Вот и дождались…

На том месте, где только что исчезли странные гости, заблистало, посыпались искры. Люди поотскакивали. Юноши, державшие лежанку Стардида, тоже струхнули — дернулись, но — к их чести — ношу не бросили, держали старца крепко! Воздух как бы сгустился над еле видной чертой, что осталась от сапога молодого волхва. Еще мгновение — и чернеющий воздух явил из неоткуда огромный камень, руны на его поверхности так и светились.

— Вот он, Злой Камень! — хором изрекли волхвы.

Дружинники шептали молитвы богам, делали защитные знаки, кто-то упал на колени…

Камень вдруг заколыхался, по нему пошли волны, как по синему морю. Миг — и все рассеялось. Нет больше камня, пусто, только снег примят.

— Закрылись Врата, — просипел, окончательно потеряв голос на морозе, старейший волхв, — оно и к лучшему!

— А куда он… — не договорил — и так понятно — Ведьмакушка.

— К нашим внукам, небось… — предположил Стардид.

— И, все же — как тот старый вояка мог видеть внучку Лександра Македонца в Вавилоне, — не унимался молодой волхв, — ведь этот город разрушили до основания персы еще за двести лет до того?

Старик ничего не ответил, его взгляд вдруг стал каким-то беззащитным.

Стужа так и схватила ноздри. В родной мир оттепель еще на пришла… Шестерка крутенцев стояла у камня, вопрос, что свербел во всех головах, озвучил Скрома:

— И куда теперь?

Камень вдруг весь заколыхался, стал прозрачным — заснеженные ели сквозь видать! И — сгинул. Яромил даже попытался протереть глаза, не забыв, однако ж, сбросить варежку… Дальше — больше. Теперь перед глазами дружинников задрожали, становясь какими-то размытыми, три дороги, убегавшие от камня в стороны. Трудно объяснить то, что видели сейчас воины, но три дороги каким-то волшебным образом соединились в одну. Позади тоже вроде что-то изменилось. Может ли прямая дорога выпрямиться? Оказалось — может, разомкнулось кольцо! Или три кольца… И все стало четким, настоящим.

— Вот и все! — произнес Крутомил, направляя жеребца вперед.

Вечер дружинники встретили в княжьей бане. Отроки парили, не спеша, закоченевшие, казалось — на век, спины дружинников. Да, вот этот Древль — настоящий, здесь и накормят досыта, и напоят допьяна, и в баньке попарят, и спатеньки уложат… А завтра, глядишь — и дружина собрана в помощь Крутену!