Паркер уже передал матери дискету с данными, которые она у него попросила, спустился вниз и теперь наблюдал за этим бесплатным цирком издалека. Оставленная без присмотра девушка сидела с закрытыми глазами, улыбалась, но при этом выглядела подозрительно задумчиво, словно сейчас от нее зависело решение судьбы всего человечества, или, если брать не так масштабно, то хотя бы просто принятие какое

нибудь закона. Скандального. Например, о запрете свободы слова, если бы такой задумали ввести в обиход.

Кто

то проходил мимо девушки, не обращая на нее никакого внимания, а кто

то удивленно на нее смотрел. Паркер подумал, что еще пара минут бездействия, и его соседку просто отведут в кабинет к психиатру, потому решил наблюдательный пост покинуть и все же отвезти девчонку домой. Быть может, за всеми этими передрягами она забудет о своей первоначальной цели, и никакого разговора не состоится. Можно будет спокойно передать её в руки Дитриху и заняться своими делами, например, уборку в гостиной сделать, пока там слой пыли толщиной в палец не образовался. Шанталь со своей работой практически ничего по хозяйству не успевала, и потому обязанность следить за домом ложилась на плечи Эшли. Раньше он усердно следил за порядком, но в последнюю неделю так ничего и не сделал. Больший упор шел на учебу, нужно было восполнять пробелы в знаниях, а потом доказывать учителям, что его мысли, действительно, заняты учебой. Чаще всего, ему это удавалось.

– Я освободился, – оповестил Эшли девушку. – Можем ехать обратно, там и поговорим. Только у меня есть одна маленькая просьба…

Керри посмотрела на него недоуменно, без слов интересуясь, какой характер будет носить его просьба.

– Не прижимайся ко мне так сильно, а то рискуем не доехать до дома. Ты слишком сильно меня обхватываешь, а это отвлекает.

– Извини, – пробормотала Дарк, стушевавшись. – Я постараюсь быть аккуратнее…

– Ты всё

таки боишься? – в который раз задал свой вопрос Паркер.

– Да.

На сей раз, смысла врать не было. Скорее всего, он уже понял, что к чему, так что и скрывать от него ничего не получится. Сам догадается при случае.

– А почему?

– В моей жизни был один неприятный случай. Я стала свидетельницей аварии. Там было очень много разбитых машин и много погибших людей. С тех пор я боюсь автотранспорта, он вызывает у меня панический страх.

– Почему сразу не сказала? Я же спрашивал.

– Я не хотела выглядеть трусихой. К тому же… Была уверена, что все будет гораздо проще, чем было, на самом деле. Я не люблю проигрывать, а признаться в своих слабостях – означает…

– Быть сильной, – продолжил Паркер, высказывая свою точку зрения. – Иногда бравировать своими подвигами – далеко не лучшее решение проблемы. Признаться в своих слабостях, и при этом не стесняться их – это проявление силы, в то время как попытка показаться сильнее, чем ты есть – слабость. Боязнь упасть в чужих глазах. Но знаешь, человек сам по себе, довольно слабое существо. Он редко может сделать все то, что взваливает на себя. Иногда он не выполняет и половины своих задумок. Но ему слабость простительна. Человек далеко не всемогущ.

– Извини, – вновь повторила девушка.

– Что будем делать? – спросил Эшли, стараясь не злиться, вспоминая о безрассудном поступке Керри.

– Поедем домой.

– Но ты ведь боишься. Может, тебе лучше на метро?

– Нет.

– Почему?

– Если поеду с тобой, у меня будет гарантия того, что ты не сбежишь, и мы всё

таки поговорим. А, если я спущусь в метро, то ты легко можешь меня обмануть и уехать куда

нибудь до самой ночи. К тому же, я не ориентируюсь в маршрутах и могу заехать в дикие дали, заблужусь и не смогу попасть домой.

– Тогда, конечно, лучше со мной, – согласно закивал Паркер, слегка потянув зубами колечко в губе.

– Почему? – на этот раз удивилась Керри.

Ей казалось, что Эшли захочет избавиться от нее всеми способами. И последний из предложенных, пусть и в шутку, вариантов ему понравится. Но Паркер, кажется, оказался не таким гадким, как могло показаться раньше. Вообще

то Керри никогда его гадким не считала. Это Дитрих пытался ей внушить мысль, о том, что Эшли Паркер – квинтэссенция мирового зла. Другого такого искать – не стоит пытаться, все равно не найдешь.

– Не хочется в очередной раз столкнуться с бойцовской собакой из соседского двора. Она неплохо умеет цепляться в горло.

– Ты о Дитрихе? – прищурилась Керри.

– О нем. Мистер Ланц просто мастер вгрызаться в глотку.

– Он тебя укусил? – выпалила она, и только потом поняла, какую глупость сморозила.

Засмеялась. А Паркер просто улыбнулся против воли. Ему тоже это показалось довольно забавным.

Сначала ему показалось – девушка над ним издевается, пытаясь вывернуть его слова так, чтобы он почувствовал себя дураком, а потом понял, что она, на самом деле, растерялась и сначала ловит общий смысл фразы, только потом понимает, что это было иносказание. Видимо, до сих пор не пришла в себя после поездки.

Сегодня Керри выглядела иначе, не так, как во время прошлой встречи. В ней не было той нарочитой сексуальности напоказ, что тогда так сильно бросалась в глаза. Все вещи были неброскими, даже, в какой

то степени, унылыми, в черно

серой гамме. Паркера это, конечно, не напрягало, он и сам так одевался, но… Ему не давал покоя вопрос, на самом ли деле, она вот такая, какая сейчас, то есть простая, немного скромная и даже застенчивая, или же это просто попытка примерить на себя чужую роль. Если так, то эта роль шла ей куда сильнее, чем роль великой соблазнительницы.

Керри чувствовала себя неуютно под изучающим взглядом Паркера. Он смотрел слишком пристально. Казалось, что пытается просканировать её насквозь. Не получается, и оттого настроение у него, конечно, не улучшается.

– Прости, я глупость сказала, – решила она хоть немного разрядить обстановку. – Меня, на самом деле, до сих пор трясет, когда вспоминаю, что нам ещё ехать обратно.

– И всё

таки странная ты, – протянул Паркер, толкая входную дверь, и выходя на улицу. – Если так страшно, а я вижу, что тебе очень страшно, не нужно было рисковать. В любом случае, ты могла бы выловить меня для разговора в любой другой день. Ты, кстати, надолго приехала?

– Нет. Мне скоро домой возвращаться. Я проведу с Ланцами рождественские каникулы, а потом улечу домой, в Германию. Кстати, я немка только наполовину.

– А вторая половина? – поинтересовался Паркер.

Не то, чтобы ему уж очень интересно было это знать, но разговор как

то нужно было поддерживать, и он пытался это делать по мере поступления к нему информации.

– Англичанка.

– Забавно. У меня почти так же, только вместо немецких корней – французские.

– Мать или отец?

– Мама.

– Ясно, – протянула девушка.

Разговор снова заходил в тупик. И причин этому не находилось. Она вроде бы хотела поговорить с Паркером, но прямо посреди улицы начинать душеспасительные разговоры на сомнительные темы, было довольно глупо, потому девушка и пребывала в некой прострации. Все вопросы казались до ужаса банальными, и почему

то в голову закрадывались сомнения, что эта банальность Паркеру не по вкусу.

На самом деле, Эшли тоже чувствовал себя неловко, и молчание только усугубляло его положение. Ему хотелось, чтобы девушка хоть как

то помогла ему, бросив зацепку для продолжения разговора, но она только рассматривала носки своих сапог, в руках теребила ручку джинсовой сумки, висевшей через плечо. Видимо, тоже слов не находила. А, может, просто стеснялась, не зная, куда себя деть.

– Может, зайдем куда

нибудь? – внесла предложение Керри.

Давал о себе знать тот факт, что она дома не завтракала, а потому сейчас безумно хотелось есть. Но, в то же время не хотелось, чтобы со стороны показалось, будто она хочет превратить эту вылазку в свидание. К счастью, в плане выражения чувств Паркер был ещё большим бревном, чем Дитрих. Тот хотя бы через некоторое время понимал, на что ему намекают. Паркер вообще в романтике ничего не смыслил, и пока в его планы не входило освоение столь сложной науки, как флирт. Это искусство тоже казалось ему фальшивым насквозь и ничего, кроме отторжения не вызывало. Потому