Он оказался не столь решительным. Возможно, это было побочным эффектом прошлых отношений. Ланц боялся вновь рискнуть, поставив все на карту, потому и не торопился. Но без риска невозможно жить. Кто не рискует, тот не пьет шампанского. Пусть Грант не любила шампанское, ей отчаянно хотелось в этот момент рискнуть. Но и она не сделала решительный шаг вперед, оставив все, как есть. Столько раз она первая прикасалась к его губам. Столько раз они оставались безответными. Достаточно унизилась. Хватит.

– Надеюсь, сегодня у меня будет счастливый день, и утро начнется не с овсянки.

– Нет, овсянка в меню отсутствует, – ответила Грант.

– Лота отличилась?

– Она часто готовит эту кашу?

– Коронное блюдо, – многозначительно выдал Ланц.

Аманда сдавленно хихикнула. Почему

то ей, по

прежнему, было весело, хотя романтические иллюзии так и остались иллюзиями, не претворившись в жизнь и на одну сотую часть.

В конце концов, она не ждала, что этот день станет каким

то особенным. Постаралась убедить себя, что он такой же, как и сотни других дней в её жизни. К походу она специально не готовилась, не вертелась часами у зеркала, выбирая подходящий наряд. Не гадала, какой блеск для губ выбрать. То ли с клубничным вкусом, то ли вообще без ароматизаторов. На случай, если Дитриху нравится все натуральное.

– Я вчера встречался с Кристиной.

Дитрих все же поднялся с кровати. Натянул джинсы и пошлепал в ванную, оставив дверь открытой, чтобы иметь возможность разговаривать с девушкой.

– И как все прошло? – поинтересовалась Аманда.

Она знала о планах на встречу. Теперь хотелось узнать, как все прошло. Свой вопрос задала не из вежливости, чтобы поддержать разговор. Ей было интересно узнать подробности. Особенно после того памятного разговора с Кристиной, участником которого довелось стать ей самой.

– Ты тоже с ней встречалась? – вопросом на вопрос ответил Ланц, выдавливая из тюбика немного зубной пасты.

– Да.

– И как это было?

– Мерзко, – лаконично ответила Аманда.

– Можно немного больше подробностей?

– Мы говорили о тебе. Повздорили. Но это было давно, ещё во время учебного года. Сейчас уже и вспоминать об этом не стоит.

– Незадолго до экзаменов?

– Примерно в это время, – согласилась Грант. – Почему тебя беспокоит именно этот вопрос?

– Кристина могла отыграться на твоих итоговых оценках.

– Думаю, у нее были такие мысли.

– Но?

– Но у нее ничего не вышло. Вероятно, испугалась влияния моего отца.

– И каково его влияние?

– Немалое, – ответила Аманда, прижимая к груди вторую подушку, которая все ещё хранила аромат чужого тела. – Не на всех, конечно. Он, отнюдь, не всесилен. Я не очень дружна со своими родителями. У нас полное взаимопонимание в плане того, какие отношения лучше всего поддерживать. Я не обременяю их своими проблемами, они стараются не обращать внимания на меня. Так и живем. Но это к делу не относится. В тему влияния… Ты же знаешь, что я ходила в муниципальную школу, а не частное учебное заведение. Его посоветовал моему отцу друг, имеющий немалое влияние в сфере образования. Отсюда можно сделать вывод. Если моему отцу что

то не понравится, он сделает всего один звонок, и Кристина попрощается с директорским креслом. Вряд ли ей это нужно, потому она и не стала создавать мне проблемы. Власть оказалась для нее более желанна, нежели мелочная месть.

– Повезло.

– Наверное.

– И что ты ей сказала?

– Что не стоит лезть в твою жизнь.

– Она?

– Ничего нового. Что ненавидит тебя.

– И, правда, ничего нового.

– Вчера все было так же?

– Практически. С той лишь разницей, что мы не наорали друг на друга.

– Ты стал терпимее к ней относиться?

– С ней был ребенок. Она удочерила девочку.

– Вот как.

– Да. Директриса тоже старалась держать себя в руках, потому мы и не сцепились.

– Чего она хотела?

– Просила не приносить больше цветы.

– Думаю, согласия не получила.

– Конечно, нет.

– Мы с ней ругались на той же почве.

– Странно, что еще тогда она не пристала ко мне со своими нравоучениями.

– Мне кажется, что она тебя старательно избегала, – протянула Аманда. – Вероятно, надеялась, что станет меньше ненавидеть, если не будет тебя видеть.

– Вполне разумное предположение.

– Других не держим.

– Ты самоуверенна.

– Себя нужно любить, – отпарировала Аманда.

Дитрих засмеялся. Все верно. Себя обязательно нужно любить, иначе никто не полюбит.

Он вышел из ванной, чувствуя себя гораздо бодрее, чем раньше. Стоял, опершись на косяк, и исподтишка наблюдал за своей гостьей.

Грант лежала, прижав к груди его подушку, непринужденно болтала о малозначимой для Дитриха ерунде. Интересно, знает ли она, что совсем недавно он собирался её поцеловать, и только в последний момент усилием воли заставил себя отступить от данного решения? Правильно ли он поступил? Может, стоило рискнуть? Аманда ведь говорила, что любит его. Но это было давно. Остались ли у нее сейчас чувства? Или она смирилась со своим поражением, смогла поверить, что их связывает только дружба, и больше не станет предпринимать никаких попыток к сближению?

– И всё

таки, что на завтрак? – решил сменить тему Дитрих.

– Увы, никаких деликатесов. Все просто. Бутерброды и кофе.

– Лота готовила?

– Да. Меня вряд ли кто

то подпустил бы меня к плите.

– Правильно думаешь.

– Твоя мама монополистка?

– Она любит создавать иллюзию бурной деятельности. И чаще всего, это происходит на кухне, – ответил Дитрих, отрываясь от созерцания.

Нужно было, наконец, одеться.

Быть может впервые его размышления о том, что надеть, заняли так мало времени. Он выхватил первую попавшуюся футболку из шкафа, а сверху накинул рубашку с укороченным рукавом и посмотрел на свое отражение в зеркале. Ему не понравилось. А, если ему не нравится, то как может понравиться Аманде?

Дитрих бросил мимолетный взгляд в сторону девушки. Она вообще обратит внимание на его внешний облик, или вновь сделает вид, что глубоко равнодушна ко всему происходящему? Почему она так делает? Ведь он же знает, что она его любит. «Может, уже и не любит», – поправил себя Ланц.

Завтракал он в тишине. Аманда с ним заговорить не пыталась, сама ничего не рассказывала и от него интересных историй не требовала. Она сидела на кровати, играла в какую

то игру, установленную в телефоне, временами шумно втягивая воздух. Дитрих понимал, что в такие моменты девушка близка к проигрышу.

Он не чувствовал вкуса еды. Сосредоточенно жевал, но мыслями был далеко. Намного сильнее его занимали мысли об Аманде. И то, почему она так отстраненно себя с ним ведет. Не совсем равнодушно, конечно. Как друг. Не более того. Томных взглядов в его сторону не бросает, исподтишка за ним не наблюдает. Она – просто друг.

Они сами поставили себе такие рамки, сами решили убедить себя, что ничего, кроме дружбы, у них быть не может. Так почему же ему хочется отменить это решение?

Почувствовав на себе пристальный взгляд, Аманда оторвалась от экрана телефона, посмотрела на Дитриха и улыбнулась.

– Приятного аппетита.

– Спасибо, – растерянно ответил он.

Сам не заметил, когда начал её разглядывать, и теперь чувствовал себя не в своей тарелке. Будто он маленький мальчик, которого родители застали за кражей варенья из банки.

– Можно? – поинтересовалась Грант, продолжая смотреть на собеседника.

– Что? – спросил Дитрих чуть слышно.

Мысли его бежали в ином направлении. Аманда это знала, но почему

то решила немного над ним поиздеваться. Оперлась ладонью на покрывало, приблизилась к Ланцу ближе. Взмахнула ресницами. Сейчас она напоминала смущенную школьницу, для полноты образа только школьной формы недоставало.

– Шоколадку, – выдохнула она.

– Что? – растерянно повторил Ланц, ожидавший чего угодно, но только такого ответа.