Обмен нежностями грозился перерасти в скандал. Керри, правда, сомневалась в том, стоит ли идти на поводу у чужих желаний. Рисковать. Делать опрометчивые шаги. Она уже сделала ошибку однажды, когда позволила Курту помыкать собой. Стоит ли сейчас повторять ошибки, наступая на те же самые грабли? Девушка понимала, что Курт и Эшли разные, потому и методы воздействия на других людей у них различаются. Паркер не станет принуждать её к этой поездке, если она сама не захочет отправиться вместе с ним.

– Дай мне время подумать, – произнесла она тихо.

– До отъезда неделя. Тебе хватит этого времени?

– Думаю, этого даже с избытком.

«Будь самодостаточной, но не сломай эти отношения…» – тихо шептало сознание.

«Не сломай… Не сломай… Пожалуйста, не сломай…»

Обрывки мыслей все, что осталось сейчас у Керри. Она боялась потерять зарождающиеся отношения с человеком, который был ей, по

настоящему дорог.

*

Вернувшись домой, Керри застала там Дитриха, который, заметив в дверях комнаты сестру, произнес:

– Тебя что

то беспокоит?

– У меня на лице написано? – удивилась Керри.

Она хотела быть беспечной, не вываливать раньше времени ворох новостей на голову родственника, но он уже научился считывать чужие эмоции. Её беспокойство не осталось незамеченным. Плохо скрывала, сказал бы Дитрих, решись Керри задать ему вопрос: как он догадался о её душевных метаниях.

– Садись, ребенок. Делись переживаниями, – Дитрих похлопал ладонью по кровати рядом с собой.

– Можно подумать, ты – взрослый.

– Я мужчина, у меня психология иная. Без блесток, мишуры и нежностей, что так нравятся девушкам. Если тебе нужен совет, смело обращайся ко мне. Я помогу. Тем более, проблема мне твоя известна.

– Ты уже и в экстрасенсы подался?

– Нет. Но я знаю, что может тебя беспокоить. Или кто, – добавил немного погодя.

Керри усмехнулась. Дитрих не ошибся в своих предположениях. Все верно. Сейчас переживать она может только из

за личной жизни. Иных источников стресса нет.

Подойдя к кровати, девушка присела на самый краешек. Вспомнилось детство. Тогда они с Дитрихом тоже секретничали. Правда, темы для разговоров были иными. В те годы они решали проблемы «мирового масштаба». Например, как украсть печенье до обеда, или как сбежать во двор и покататься на качелях, пренебрегая советами родителей не ходить туда в одиночестве. Качели были старыми, кататься на них – опасно, но Керри и Дитрих тогда были слишком маленькими, чтобы вникать в смысл сказанного родителями.

– Зачем ты подстригся? – поинтересовалась Дарк.

Непривычно оказалось смотреть на Дитриха с новой прической. Он никогда раньше не высказывал вслух желания сделать стрижку, сейчас его длинные волосы превратились в каре. Вообще

то уже давно, но Дитрих не говорил сестре об изменениях во внешности, а в скайпе не показывался. Скучно стало в сети появляться. Да и реальная жизнь не давала расслабляться, подкидывая ему новые и новые сюрпризы.

– Мне не идёт?

– Тебе все идет, когда ты не строишь из себя буку.

– Я и не строю.

– Но достучаться до тебя почти невозможно.

– Мало, кто пробовал.

– Неправда. Пробовали многие. Не каждому ты позволял заглянуть тебе в душу.

– Мне и не требуется внимание многих.

– Обманываешь?

– Нет. У меня новые принципы.

– Какие именно?

– Раньше я делал вид, что внимание меня раздражает, но мне это льстило. Хотелось популярности, места в центре внимания. Теперь понимаю, что это все пустое.

– А что – не пустое.

– Иногда целая толпа не может сделать человека счастливым. Но одна

единственная улыбка вдохновит его на подвиги. Главное, чтобы нужный человек улыбнулся.

Дитрих говорил о себе, но Керри интерпретировала его слова иначе, на свой лад. Он только что озвучил её мысли относительно Паркера. Толпа против улыбки одного человека. Важного, нужного. Того, которым дорожишь. Которого любишь, разумеется.

– Расскажешь о своей проблеме?

Дарк посмотрела внимательно на брата.

– Ты все так же любопытен, как и раньше?

– Прошло не так много времени, чтобы я изменился кардинально.

– Я и не хочу, чтобы ты менялся.

– Те, кем я дорожу, обычно принимают меня таким, какой я есть. Те, кто хочет меня изменить, долго в моей жизни не задерживаются, – резюмировал Ланц.

– Кстати, о тех, кто не задерживается… – Керри намеренно сделала длинную паузу.

Дитрих удивленно посмотрел на сестру. Он всегда был жадным до информации, и этот случай не был исключением. Дитрих заинтересовался, но наводящими вопросами сестру забрасывать не стал. Знал, что скоро ей надоест эта игра, и девушка сама все расскажет.

– Говори уже, – махнул рукой, словно его и не волновало ничего.

– Мисс и мистер популярность сошлись, – произнесла Керри.

– Можно без иносказаний?

– Можно, – пожала плечами Дарк. – Твоя бывшая и мой бывший сейчас вместе.

– Гретхен встречается с Куртом? – прищурившись, переспросил Ланц.

– Точно.

– Ну, так им и надо, – усмехнулся Дитрих, без капли сожаления в голосе.

– В смысле?

– Заслужили. Пусть мучаются вместе.

– Думаешь, разойдутся?

– Уверен почему

то.

– Сейчас у них все неплохо.

– Не за горами тот день, когда два нарцисса подерутся из

за зеркала. Обоим нужно смотреться туда едва ли не каждые пять минут. Не разбегутся, если только порядок очередности установят. Кто, когда и как часто смотрит на свое отражение.

– Ты не жалеешь о том, что расстался с ней?

– Конечно, нет. Я сам этого хотел. А ты жалеешь, что бросила своего павлина? Или тебе его жаль?

– Он меня раздражает, и… мне его жаль, – согласилась Керри.

– Женщины – безумные существа. Вечные матери Терезы, готовые каждого обелять, забывая о прошлых обидах и ранах, нанесенных нами вашим сердцам.

– Эй, не пугай меня, – засмеялась Керри, толкнув брата кулаком в плечо.

– Возвышенным стилем? Его не стоит пугаться. Им стоит наслаждаться, – усмехнулся Дитрих.

За то время, что они не виделись, Дитрих, несомненно, изменился. Наверняка, решающую роль в этих изменениях сыграла Люси и все, что связано с ней. Дитрих стал серьезнее, собраннее, сдержаннее. Мат не сыпался с его языка, как яд с языка змеи, он не вспыхивал, как белый фосфор на воздухе, когда слышал неприятные заявления. Дитрих из ядовитой гадюки превратился в задумчивого молодого человека, думающего сначала о последствиях, а не бросающегося в бой, как только обстоятельства не устроят.

– Мы с тобой похожи в этом.

– Как?

– Время от времени изъясняемся так, словно только что вышли с уроков изящной словесности.

– Дух Англии, не иначе, – отозвался Дитрих. – Впрочем, давай не будем откладывать в долгий ящик твои проблемы. Поговорим о том, что тебя в данный момент волнует.

– У меня все хорошо.

– Обманываешь? – прищурился Ланц.

– Обманываю, – вздохнула Керри. – На самом деле, я, правда, немного волнуюсь. И не знаю, что мне делать.

– Что случилось?

– Он предлагает мне уехать.

– Эшли?

– Он самый.

– И?

– Что и?

– Что тебя останавливает?

– Рискованный шаг, а я не люблю рисковать.

– Любовь немыслима без риска. Понимаешь ли, дорогая сестренка, любовь – это всегда риск. Да и вся наша жизнь целиком и полностью из него состоит. Каждый поступок влечет за собой определенные последствия, и нет уверенности в том, что нам эти последствия придутся по душе. Но… Выбор

то есть у каждого из нас. Ты можешь продолжать плыть по течению, не предпринимая ничего для улучшения своего положения. А можешь действовать, и идти вперед, пробивая себе дорогу. Вот сейчас ты переживаешь, что Паркер зовет тебя с собой, но нет никакой определенности в вашем будущем. Вопрос: кто заставляет тебя постоянно ездить с ним с места на место? Захочешь – вернешься. Не думаю, что он станет насильно удерживать тебя рядом.