Вдруг Эллен вспомнила:

– А где же Джаспер?

– Шпора? – Фили обвела взглядом присутствующих. – Его здесь точно нет, если только за одиннадцать лет парень не облысел и не поменял пол. Тут сидят одни лишь старые кобели да перечницы.

Эллен почувствовала разочарование. Раззадоренная рассказами Фили, она надеялась хоть издали увидеть легендарное чудовище.

– Может быть, Джаспер появится позже, когда будет разыгрываться его лот?

– Какой лот? – Фили заглянула в каталог. Эллен указала номер 45, под которым значились загадочные слова «Три желания купившего этот лот исполнит Джаспер Беллинг».

Фили фыркнула, что не ускользнуло от чуткого уха леди Беллинг.

– Итак, сто фунтов. Благодарю вас, Офелия. – Белль торжествующе подняла молоток.

– Черт подери, – сказала Фили, не разжимая губ, как чревовещательница. – Уж не хотят ли всучить мне обед в «Блядиной протоке», будь она неладна.

– Итак, остановимся на ста фунтах? – провозгласила хозяйка аукциона.

– Давайте, же, торгуйтесь, ну, кто-нибудь, – бормотала Фили, не разжимая растянутых в улыбке губ. – Жиль, прошу тебя, выручай! – Она умоляюще посмотрела на учтивого господина в мятом льняном костюме, сидевшего у противоположной стены. Он улыбнулся в ответ и озорно подмигнул.

– Сукин сын. – Фили сжали руки.

Эллен, которая была очень не прочь перекусить сейчас, когда кайф стал проходить, сама бы купила этот лот, если бы обед принесли немедленно.

– Итак, лот уходит к мисс Джентли за сто фунтов. – Леди Беллинг подняла молоток. – Сто фунтов раз, сто фунтов два…

– Сто десять фунтов, – раздался ленивый голос, и мужчина в мятом костюме поднял палец.

– Ура! – выдохнула Фили.

– Благодарю вас, Жиль. – Леди Белль сияла. – Ваша очередь, Офелия?

– Я пас, – поспешно затрясла головой та.

Глэдис деловито пометила, к кому ушел лот 15, а Фили послала Жилю воздушный поцелуй.

– Жиль Хорнтон, адвокат, – пояснила она Эллен. – Живет в Речном Доме. Дилли держит свою лошадь у него на лугу. Наш главный защитник. Во всех смыслах слова. Имей в виду, он купил этот лот, чтобы поближе познакомиться кое с кем, он обожает новых девочек. – Фили наклонилась к самому уху Эллен. – В этой комнате ты, наверное, единственная женщина, с которой он пока не переспал. Этот тип неотразим, моя дорогая.

Жиль, которому было хорошо за сорок, с усиками, багамским загаром и рассеянным взглядом голубых глаз, совсем не показался Эллен неотразимым. Он слегка ей подмигнул, и девушка поспешила уткнуться в каталог.

– Лот номер 16 любезно предоставила нам Прюденс Хорнтон. Шесть уроков рисования, включая акварельные краски и бумагу, – объявила леди Беллинг и величественно указала на худую рыжеволосую женщину неопрятного вида, в черных очках, которая, нахмурившись, сидела у окна.

– Это жена Жиля? – Эллен подумала: ничего удивительного, что у бедняжки столь мрачный вид, когда со всех сторон ее окружают живые памятники побед собственного мужа.

– Бывшая. – Фили скорчила рожу. – Преглупая корова. Она содержит галерею на Сидровой аллее. Открывает ее не раньше, чем взойдет луна, да и тогда не пускает туда этих козлов. Месяцами не может продать мои скульптуры.

Эллен удивилась – неужели скульптуры Фили покупают только козлы? Но спросить ее побоялась, потому что леди Беллинг снова оглядывала зал, намечая очередную жертву.

– Пятьдесят фунтов. Кто начнет?

В конце концов, уроки рисования Прю кое-как ушли со скидкой, за сорок фунтов.

Лоты следовали один за другим, и Фили, не разжимая губ, рассказала Эллен много интересного об участниках аукциона.

– Это Лили Любовски, хозяйка магазина. Вышла замуж за Джоэла, когда тот служил на американской базе ВВС, и на двадцать лет загремела с ним в Арканзас. Когда муж вышел в отставку, Лили уговорила его вернуться. Ее мечтой было открыть кондитерскую в Нижнем Оддлоуде, а удалось открыть лишь магазин в Оддлоуде. Поэтому в нем такой большой выбор пирожных.

Несмотря на сожженные перекисью волосы и явную подтяжку лица, Лили выглядела совершенно безобидно. Эллен не понимала, почему подруга назвала ее ненормальной.

– Лили убеждена, что каждый покупатель приходит в магазин ради того, чтобы украсть что-нибудь, – шептала Фили. – Однажды сцапала мою девочку. Эта идиотка двадцать лет не видела ничего, кроме телевизора в Арканзасе. Оттуда все ее представления о жизни.

Судя по всему, в городке не имелось ни одного человека, к которому милая Фили относилась бы с почтением или с которым у нее не было бы счетов. Но за обидными прозвищами и тлеющей неприязнью чувствовалась горячая привязанность.

– Ваш сосед, Хантер Гарднер, большой приятель твоей мамы.

По прямой спине Эллен узнала фигуру военного в отставке, местного активиста и кляузника. Его Полевая Ферма отделяла Гусиный Дом от земель Беллингов. Они с Дженнифер успешно провели не одну кампанию, в том числе и ту, которая завершилась запретом на пеший проход через их владения.

– Я, пожалуй, купила бы его лот, – сказала девушка, заглянув в каталог. Хантер Гарднер выставлял услуги своего садовника Гарри – тот будет ухаживать за газонами выигравшего лот в течение месяца.

– Ты что! И не вздумай! Гарри – местный вредитель. Он напалмом выжигает любую травинку, если та хоть на сантиметр возвышается над уровнем земли.

Фили находила возражения против любого лота, который вызывал интерес у Эллен. Впрочем, это было ей на руку, ведь она не располагала лишними деньгами, чтобы конкурировать с местными жителями, которые назначали подчас фантастические цены. У нее создалось впечатление, что здесь происходит негласное соревнование за звание самого богатого и щедрого гражданина Оддлоуда. Уход за газонами ушел за двести фунтов.

– Лот номер 20. Эли Гейтс соберет ваш урожай яблок, сделает из них для вас сидр и разольет его по бутылкам. Кто даст мне сто фунтов за этот лот?

Следующие семь лотов также предложил Гейтс. На взгляд Эллен, они были самыми интересными на аукционе, например: путешествие на воздушном шаре над долиной, во время которого Эли Гейтс в качестве экскурсовода расскажет вам ее историю, дегустационная экскурсия по винным погребкам Нижнего Оддлоуда с коллекцией марочных вин в придачу; еженедельная доставка свежих цветов в течение года.

Высокий, худой, бородатый Эли Гейтс – успешный предприниматель и истово верующий прихожанин, сидел в первом ряду на одном диванчике со своей маленькой толстой женой Фелисити, которой вздернутый нос придавал такой вид, словно она прижалась лицом к оконному стеклу.

– Не понимаю, почему Эли Гейтс швыряется деньгами? – Эллен вспомнила, что ее мать называла этого доморощенного оддлоудского магната тираном-пуританином, говорила, что он держит всю семью в ежовых рукавицах.

– Леди Белль делает вид, что это она заправляет в Оддлоуде, но реальная власть в руках Эли, – мрачно пояснила Фили. – Его отец воспользовался изменениями в законе об аренде земли и выкупил у Константинов Усадебные Поля. Потом Гейтсы стали перепродавать эту землю по кускам за огромные деньги и полностью перекроили облик наших мест. Теперь Гейтс невероятно богат. Вот и выпендривается!

И правда, Эли не только сам предоставил много лотов, но и купил больше половины предложенных. Его рука поднималась так часто, что Эллен казалось, будто он пританцовывает на месте. Его конкуренты, обитатели активно застраивавшегося района рядом с Усадебными Полями, который Фили презрительно называла Пригорками, не могли угнаться за ним. Он выложил уже не одну тысячу фунтов, но Эллен никак не могла согласиться с собеседницей, что Гейтс «выпендривается»: скромное достоинство и тихий голос выгодно отличали его от местного «мачо» Жиля.

Лот двадцать восьмой, предоставленный Жилем Хорнтоном, в каталоге характеризовался как «Десять часов юридической консультации», но он сам вмешался, не дав леди Белль возможности объявить:

– Хочу внести изменения, ваша светлость, – вальяжно пророкотал Жиль, посмотрев на Фили. – Мне сказали, что мой лот слишком скучен.