Медалисты светились счастьем, все еще возбужденные оттого, что им позволили прийти в семь и заранее узнать решение судей.

Были и сюрпризы. Оба ошиблись в отношении тех, кто, как им казалось, ничего не мог получить. Абсолютный победитель лишь слегка превосходил других, и они, смеясь, не соглашались друг с другом и оспаривали мнение судей, кто же лучший.

Джорджия замечательно провела день, и Мэтт, надо отдать ему должное, оказался прекрасным спутником, кормил ее в перерывах и нес сумки с брошюрами о садах, бесплатными образцами, пакетиками с семенами и другими мелочами, которыми она здесь запаслась.

— Тебе, наверное, смертельно наскучило, — вдруг спохватилась она, когда они отошли от очередного стенда.

Он криво улыбнулся.

— Не наскучило. Если честно, я поражен, что ты так много знаешь обо всем этом. Я-то считал, что кое-что знаю о садах, но теперь чувствую себя невеждой.

— Сожалею, — виновато сказала Джорджия, но он улыбнулся и обнял ее.

— Не жалей. Я все время узнаю новое. Может быть, что-то и осядет в голове.

— Скажи, когда тебе захочется уйти, — попросила она, испытывая угрызения совести. — Я просто не знаю удержу.

— Со мной все в порядке. Продолжай. Мы здесь ради тебя — уйдем, когда ты захочешь.

В конце концов они ушли, потому что ноги уже отказывались ходить, и в полночь возвратились в Эвелинг.

Дети спали у Ходжесов, и Мэтт повез ее к себе домой. Не успели они войти, как он заключил ее в объятия и целовал, целовал, пока у нее в жилах не загудела кровь.

— Огромное спасибо, — задыхаясь, поблагодарила она, когда он отпустил ее. — Это были прекрасные два дня. Не знаю, чем отплатить тебе.

— Кто сказал, что нужно платить за удовольствие быть в твоем обществе? Не глупи. — Он снова поцеловал ее. — А теперь я ухожу. Запри дверь. Увидимся завтра.

Она посмотрела ему вслед, потом заперла дверь, юркнула в кровать и, удовлетворенно вздохнув, обняла руками подушку. Ноги ныли, все тело ломило от усталости, а в голове крутилось: Мэтт самый замечательный мужчина на свете.

Но что он в ней-то нашел?

После поездки в Челси появилось много новых идей, которые необходимо было как-то упорядочить в мозгу. Следующую после выставки неделю Джорджия перебирала наброски и придирчиво рассматривала тот рисунок, что был представлен Королевскому садоводческому обществу для одобрения, этакий план посадок, отражающий ее идеи по рельефу ландшафта.

Теперь он не понравился ей: дизайн был слишком безупречным, а она любила хаотичность.

Она внесла несколько изменений, требовавших еще небольших расходов, позвонила спонсору заказа, обсудила с ним уровень финансирования и получила предварительное одобрение. Чудесно. Теперь оставалось только вовремя все подготовить, чтобы представить окончательный план Королевскому садоводческому обществу осенью, когда она узнает, какой ей выделили участок. Кроме этой работы, оставался только сад Мэтта.

Она вышла из сарая и, подойдя к обнесенному забором саду, вошла внутрь и медленно двинулась по краю, проникаясь прелестью окружающей природы. Начали распускаться розы, и она определяла один за другим их сорта и записывала в свой план. Здесь были посажены исторические сорта: Rosa gallica officinalis, Аптекарская роза, которую сотни лет использовали в галеновых препаратах, с огромными темно-красными цветами и изумительным запахом; Rosa Mundi, бело-красная, очень старинная роза; Quatre Saisons, ярко-розовая с превосходным запахом, постоянно цветущая; Йорк и Ланкастер, с розовыми и белыми цветами на одном кусте; Небесный и Девственный румянец, обоим сортам было свыше четырехсот лет, кусты их замечательно крепкие, без предрасположенности к ржавчине или мучнистой росе.

Ей стало интересно, какого возраста эти кусты. Толстые и невероятно узловатые стебли натолкнули ее на мысль, что они были посажены работниками, которых нанимал, может, сам Хэмфри Рептон. От одного только предположения у нее зашевелились волосы на голове.

Некоторые растения, пустив множество молодых отростков, идущих от корня, превратились в кусты шиповника. Их, к сожалению, придется удалить, но тс, что сохранили свой облик, были настоящим сокровищем. Она нарезала черенки и поставила их в горшках в полуразвалившемся парнике, который обнаружила в огороде позади розария.

Там ее и нашел Мэтт, когда она рылась в компосте и весело напевала, и протянул ей стакан холодного чая.

Улыбнувшись, Джорджия тут же выпила весь стакан. В парнике было жарко.

— Спасибо. Хотела пойти попить, но увлеклась.

— Ты ведь безумно любишь это, верно? — Он прислонился к старой деревянной стойке и разглядывал ее с насмешливой улыбкой. — Заниматься своими растениями.

Она рассмеялась и уложила компост вокруг черенков, потом полила их.

— Все мои тайны теперь раскрыты, — согласилась она. — Растения такие крепкие, так любят жизнь. Знаешь, некоторым розам, наверное, лет по двести!

— Это меня не удивляет. И это их черенки?

— Надеюсь, что так. С розами нелегко, но совершенно точно — их лучше черенковать, чем прививать. Результат более верный, и мы получим те крепкие гены, которые так долго поддерживали жизнь в этих розах. Вообще-то черенкуют в ноябре, но, надеюсь, они примутся.

— А партер? Как подвигается план? Она отошла от стойки к двери.

— Пойдем — посмотришь. Мы отметили углы квадрата белыми колышками, но можно посмотреть с небес и убедиться, что они стоят в нужных местах.

Он кивнул.

— И когда мы полетим?

Она рассмеялась и твердо ответила:

— Мыне полетим. Ты можешь лететь, когда захочешь, возьми моего дизайнера Терри. Он наверняка будет рад оторваться от чертежной доски. У тебя есть связь с землей?

— Нет, но можно разработать сигналы. Ты останешься на земле и будешь следовать в указанном направлении. Попробуем пару раз, а потом пойдет само, если ты и Хэмфри Рептон пользуетесь одной мерой длины.

— Одной, — усмехнулась она. — Хорошо. Давай попробуем.

Удивительно, но получилось. Оказалось, что разметка была почти точной, только на фут и ошиблись. Она отметила центр, и, взмахнув крыльями, самолет исчез за горизонтом.

Надеюсь, Терри не страдает морской болезнью, иначе он несколько дней не сможет работать! — подумала Джорджия.

Она вбила метки, проверила размеры и обнаружила, что они правильны. Очень хорошо. Теперь им нужно только наметить линию низкой живой изгороди, и они смогут начать посадку растений.

Джорджия достала веревку и песок, чтобы наметить линии, попросила Сэл помочь, и они вдвоем обозначили первый отрезок. Тем временем вернулись Мэтт и Терри. Они вошли через ворота, смеясь и размахивая руками, и было видно, что они прекрасно провели время.

Джорджия покачала головой.

— Оба сошли с ума, — констатировала она с улыбкой. — Повеселились?

— Здорово, — признался Терри с горящими глазами. — Летать действительно легко. Я некоторое время управлял самолетом. Отлично.

— Ты, должно быть, сбрендил.

— Нет, замечательно. Мы слетали к Филикстоу и Гарвичу, пролетели вдоль побережья, — возбужденно рассказывал Терри.

— Используя мое время, — заметила она строго.

— Его возместит сверхурочная работа, которой я занимаюсь из любви к делу, верно?

Ей пришлось улыбнуться.

— Хмм. И все же, Терри, не могли бы вы с Сэл пойти и закончить чертежи для миссис Бейкер, чтобы больше о ней не думать? Тогда мы сможем сосредоточить свое внимание на Челси, если здесь все выглядит хорошо.

Терри, недовольно ворча, ушел, а Мэтт, неуверенно поглядев на нее, неожиданно спросил:

— Что ты делаешь сегодня вечером?

— Размечаю партер. Делаю следующий чертеж для Челси. Стираю.

— Ты позволишь мне приготовить для тебя обед?

— У меня дети.

— Миссис Ходжес побудет с ними.

— А вдруг она не сможет?

— Сможет. Я спрашивал.