Последние слова дались ему с излишним напряжением. «Ну и черт с ним», — подумал он.

— Хорошо, Дэнни, — сказала мать и посмотрела на него с намеком на улыбку, будто ее позабавило замечание о колледже. — Я уверена, что ты преуспеешь в жизни, и неважно — как.

«Спасибо, мама», — подумал он.

— Думаю, что ты взрослеешь, — заметил отец, кивнув в знак уступки.

Дэнни знал, что он одержал победу, взял верх над отцом впервые в жизни. Он глубоко вздохнул и сосредоточился на тарелке, стоящей перед ним, осознавая, что родители смотрят на него так, будто видят его впервые. И вдруг он почувствовал к ним необычайную нежность и любовь. Он не мог воздержаться от мысли о том, что следующим шагом будет добиться от них разрешения на уроки вождения.

Девушка стояла в стороне от автобусной остановки, глядя куда-то через дорогу на противоположную сторону улицы, будто там могло происходить нечто интересное. Дэнни следил за ее пристальным взглядом и не находил ничего необычного: квартирные здания, спешащие на работу люди, бездомный, вытаскивающий продовольственную карточку из всех своих «пожитков». И все происходило в быстром темпе, меняясь одно за другим.

Ее волосы были заплетены в косичку и подчеркивали ее высокие и тонкие скулы. Она была еще красивее, чем прежде.

Дэнни подумал, стоит ли начать говорить с ней или нет, потому что это будет похоже на извинение. Ему хотелось как-нибудь отметить возможность начать работать, разделить с кем-нибудь свою удачу.

— Эй, Дэнни, здесь твоя подруга, — воскликнул Дракула.

Дэнни проигнорировал его, но его щеки налились теплом. Девушка не обернулась и не ответила на реплику, хотя, наверное, слышала этого маленького монстра.

— Эй, Дэнни, кажется, ты ей не нравишься, — снова в полный голос завопил Дракула.

Неуклюжий момент прошел, как тут же началась драка, что было обычным явлением. Два монстра начали толкать друг друга и пытаться повалить на асфальт. Дракула схватил за грудки другого парня, которого Дэнни раньше не видел: низкорослого, худощавого, с большими отчаянными глазами. Дракула столкнул его с тротуара и пнул коленом в живот.

— Ладно, хватит вам, — закричал на них Дэнни, растолкнув их в стороны.

Прежде, чем он предпринял что-нибудь еще, к остановке подъехал автобус, волоча за собой облако сизого дыма.

Дэнни помог новичку подняться на ноги. Ему было где-то десять или одиннадцать, он старался не заплакать, не смотря на это, слезы уже текли по щекам. Он оттолкнулся, когда Дэнни попытался вытереть с его лица грязь подолом своей куртки. «Отставь от меня», — сердито зарычал он. Дэнни подумал, что это типично. Он каждый день наблюдал этих монстров по дороге в школу и обратно.

Дэнни поднялся в автобус последним. Взмахнув перед водителем своим удостоверением, он кинул взгляд в салон: девушка села сзади, на одном из последних сидений.

«Что, кишка тонка?» — сказал он себе.

Кажись, ему было море по колено. Он направился в конец автобуса и плюхнулся на сидение рядом с ней. Ее наплечная сумка была на полу между ее колен. Это его взбодрило еще сильней. Если она на самом деле хотела, чтобы рядом с ней кто-то сел, то она могла кинуть сумку на сидение, которое было перед ней.

И что теперь?

Удивившись ему, она заговорила первой.

— Видела, как ты их сегодня разнял. Ты не руководствовался своими принципами?

— Ты как-то показала хороший пример, — он надеялся, что ответил достойно.

Она промолчала.

— Я на самом деле не из худших парней.

Она снова промолчала в ответ.

— Я стараюсь быть вежливым и учтивым, — сделал он ударение на два последних слова.

Легкий намек на улыбку коснулся ее губ, но она продолжала смотреть вперед, не на него.

— Я думаю, что нужно написать петицию, — продолжил он. — Может, ты подпишешься?

— Что за петиция?

— Петиция в адрес электрической компании, чтобы кабели шли под землей. Тогда они оставят деревья в покое, — так уж его волновали эти деревья? Но это было единственным, о чем в прошлый раз они говорили. — Также это бы предотвратило перебои в подаче электроэнергии в случае шторма или урагана. Когда кабель будет под землей, то можно не бояться обрыва проводов в случае падения деревьев или просто раскачивания их ветвей. Никто не останется без света, — затем он попытался пошутить. — Тебе же не хочется смотреть телевизор при свечах?

Ему показалось, что в его шутке все-таки была какая-то доля правды.

Она пристально посмотрела на него.

— Я думаю, что сегодня ты — доктор Джекил.

— Это не значит, что в другой день я — мистер Хайд, — Дэнни поддержал игру, упоминая персонажей известного телесериала.

Ее лицо стало серьезным, а глаза вдруг стали не карими, а голубыми.

— Но уж точно, кто-то из них, — эта фраза из ее уст прозвучала даже несколько соблазняюще.

— Дэнни Колберт, — представился он. — На самом деле меня зовут Дэнис. Мой отец — из Канады. Он хотел, чтобы мое имя звучало как-нибудь по-американски, чтобы оно не выделялось среди американских имен, — ему не хотелось использовать слово «кратких», и говорить обо всем этом ему показалось смешным, но его рот не собирался закрываться.

— А меня зовут Доун, — сказала она, а затем произнесла это по буквам: — Ди-Эй-ДаблЮ-Эн.

Доун — это замечательно. Именно для нее. Как восход солнца, полный надежд на лучшее: Доун.

— Красивое имя, — сказал он.

— Вообще-то меня зовут Донна, но я терпеть не могу, когда меня так называют. Все называли меня Донна или Дебби в течение года со дня моего рождения, но я поменяла имя. Я думаю, что когда однажды я увидела себя в зеркале, даже если тогда мне было не больше года, я подумала: «Я — не Донна, я — Доун».

Он расслабился и почувствовал рядом с ней достаточно комфортно. Они уже просто разговаривали. Он понял, что у них было много общего: она также недавно переехала в Барстоф, ее отец был инженером, его перевели из Род-Айленда в центр штата Массачусетс, когда тут был создан филиал фирмы, на которой он работал еще там. Она сказала, что ей также трудно завести друзей. А девочки тут — еще большие снобы, чем мальчики, более требовательные друг к другу, и нелегко принимают к себе в компанию чужих, прибывших издалека.

— Может, я выгляжу слишком грубо среди особ моего пола?

— Не знаю, — ответил он. — Мы постоянно куда-нибудь переезжаем. Я сменил уже три школы. И уже я не стараюсь обзавестись друзьями. Что есть сегодня, того уже нет завтра, — это звучало неестественно и излишне драматично, но было правдой, пусть и не во всем.

И она задала один неизбежный и болезненный для него вопрос, который он все равно ожидал:

— Почему вы все время переезжаете? Из-за работы отца?

Он кивнул.

— Моему отцу не сидится на одном месте, — это была большая ложь. — Он любит путешествовать, — продолжал врать он. — Но, наверное, мы останемся здесь, в Барстофе, — а теперь немного правды: — Он нашел новую работу, которая ему нравится. Она открывает перед ним новые возможности, — что было наполовину ложью, и вместе с тем наполовину правдой.

— Чем он занимается?

«Зачем я сел рядом с ней?» — подумал он.

Но он знал — почему: она была уж слишком хороша собой, у нее были сине-карие глаза, как ни у кого другого.

— Он работает с пластмассой, — это был своего рода ответ защиты. Половина жителей Барстофа работала на предприятиях, выпускающих пластмассовые изделия, будь то игрушки или офисное оборудование, отправляемое во многие страны мира. — Он — мастер по литейному оборудованию, производящему пластик. Когда станки ломаются, то он их ремонтирует.

Они оба притихли, наблюдая из окна автобуса захламленный мир Барстофа. День был замечательным. Светило солнце. Оно отражалось от окон домов. Внутренний мир автобуса был унизительным. Сиденье, на котором сидели они вдвоем, был оазисом, отрезанным от всего остального.