- Могу я увидеть ваши руки, Ева? - мягко спросил он. - Обе одновременно. Пожалуйста!

   Мои пальцы все еще сжимали ножку бокала с вином, и Джонатан аккуратно разомкнул их, вынул стакан и поставил на пол (свой он предусмотрительно оставил в другой комнате). Я позволила ему это сделать: в голове шумело, а колени подкашивались.

   - Наверное, не стоило вам пить на голодный желудок, - сочувственно сказал Джонатан. Он крепко обхватил меня за талию, и это оказалось очень кстати: я не чуяла под собой ног. - Я не сказал вам главного, - его голос доносился до меня словно через слой ваты. - Случайные жертвы - как случайный секс, просто выброс адреналина, не более того. Гораздо интересней убивать медленно, не вызывая ни малейших подозрений. Это так интимно - сделать это с тем, кто доверяет тебе, возможно, даже любит, - он поцеловал меня в висок. - С такой, как вы.

   Мое сердце на миг остановилось.

   - Моя милая Ева... - голос Джонатана обволакивал меня лаской. - Скажите мне, как вам нравится умирать?

   Мне было трудно дышать, не говоря уже о том, чтобы вымолвить хоть слово. Джонатан аккуратно посадил меня у стены и снял с моих рук перчатки - палец за пальцем, сначала одну, потом другую. Говорят, в изнасиловании нет ничего сексуального - только жестокость, и унижение, и боль. И технология здесь не имеет значения. То, что делал сейчас со мной Джонатан, было насилие как оно есть.

   - Какая красота, - искренне сказал он, с вожделением поглаживая мою беззащитную, обезображенную шрамами ладонь. Потом повернул среднюю часть колечка вокруг своей оси. - Знаете, этот снимок будет просто украшением моей коллекции! Я повешу его рядом с фотографией вашей сестры, чтобы вы были вместе и после смерти.

   Мне было так больно, что я едва дышала. Должно быть, это болело разбитое сердце.

   - Вы же говорили, что любите меня... - с трудом выдавила я.

   Он посмотрел на меня серьезно и искренне.

   - Это правда, - подтвердил он, поглаживая меня по голове. - Все, что я вам говорил, правда. Каждое слово. Я люблю вас.

   - Тогда почему?..

   - Именно поэтому, - он сел рядом на пол и бережно положил мою голову к себе на грудь. - Вы слишком дороги мне, чтобы я позволил вам решать: уйти или остаться. Я не хочу, чтобы вы предали меня своей смертью. Не хочу вас потерять...

   - Вы психопат, - рассердилась я. - Совершенно свихнулись на своей чертовой собаке. А ведь мы могли быть вместе, Джонатан - навсегда. Разве вы не видите - мы созданы друг для друга...

   Он тихо рассмеялся, устраивая меня поудобней - положил, как печать, на сердце свое... Я ощутила, как сознание снова начинает уплывать.

   - Мы и будем вместе, - сказал он так, словно объяснял очевидное бестолковому ребенку. - Вы останетесь со мной - навсегда. Я никогда не забуду вас, Ева.

   - Жаль, что не могу сказать того же.

   Джонатан положил мою руку к себе на ладонь, словно пытаясь увидеть на ней тайный знак.  Как перстень, на руку свою...

   - Этот яд действует очень медленно, - объяснил он. - Вы будете в сознании еще долго-долго -- почти до самого конца.

   Меня пронзил моментальный приступ паники.

   - Я не хочу умирать, - призналась я. - Прошу вас, отмените это! Ведь это еще можно отменить?

   Но Джонатан с сожалением покачал головой.

   - Увы, - сказал он. - Я всегда очень точно рассчитываю дозы. Смотрите, в прошлый раз у вас пострадал всего один палец, - Джонатан нажал на подушечку моего безымянного пальца, но я ничего не ощутила. Значило ли это, что конец близок? Но Джонатан развеял мои сомнения. - Скоро приступ пройдет, - продолжил он. - Вам снова станет легче, но ненадолго. Реакция уже необратима. Если я сейчас отпущу вас, вы проживете еще пару дней, - максимум три, - но будете очень мучаться, особенно в самом конце, когда начнут отказывать органы. А я не хочу, чтобы вы страдали так долго...

   - Откуда вы так много знаете о ядах?

   Не то чтобы я и правда хотела услышать ответ на этот вопрос. Просто во мне все еще теплилась безумная надежда на то, что все это -- какой-то розыгрыш, будто все не на самом деле.

   Джонатан небрежно пожал плечами.

   - Вычитал в интернете. Просто удивительно, как легко там найти все нужное -- и информацию, и вещества... К тому же у меня была масса возможностей потренироваться.

   Почему-то это не просто убедило меня, но погасило последнюю надежду.

   - Вы сейчас убьете меня? - спросила я, будто это и так не было очевидно.

   Он кивнул.

   - Скажите, когда будете готовы.

   Я прислонилась лбом к его шее. В кармане у меня была одна вещь, которую я на всякий случай взяла в спальне наверху. Таким как мы ведь всегда нужно быть начеку. Например, на тот случай, если вас предаст мужчина всей вашей жизни. Сейчас, когда головокружение начало проходить, похоже, я смогла бы ею воспользоваться.

   - Джонатан... - проговорила я, сжав маленький предмет в пальцах и аккуратно вытаскивая его из кармана. Я давала ему все богатство дома моего за любовь, но была отвергнута с презрением. - Вы безумный мерзавец.

   Он хмыкнул, будто я отвесила ему комплимент.

   - Знаю, - довольно ответил он.

   - Но я люблю вас, - добавила я. - И я вас прощаю.

   С этими словами я воткнула ему в шею шприц со снотворным.

   21

   Если вы спросите меня, жалею ли я о чем-нибудь в наших с Джонатаном отношениях, я однозначно отвечу "нет". Нет ни одного кадра, ни единой секунды, которые бы я изменила, представься мне вдруг такая возможность. Даже зная, что он убьет меня, я бы не помыслила о побеге. Встретить его, полюбить и зажечь в нем ответное чувство, - все это было счастьем, абсолютным, всепоглощающим, смертельным.

   Когда он обмяк в моих объятиях, я перетащила его в операционную и положила на стол. Знаете ли вы, как тяжело втащить на возвышение взрослого бессознательного мужчину ростом около двух метров и весом не меньше девяноста килограммов? Особенно если вы -- женщина, ослабленная ядом и предательством.

   Однако я справилась. Порой необходимость достичь цели просто не оставляет нам выбора. Среди инструментов нашлось все, что мне было нужно -- не пришлось даже подниматься наверх, в комнату. Устроив Джонатана на месте, я плотно привязала его к столу скотчем. Руки я прикрепила особенно тщательно - в предстоящем спектакле им предстояло сыграть заглавную роль. Все это время Джонатан оставался без сознания - его лицо было мирным, точно у спящего ангела. Не сдержавшись, я поцеловала чистый лоб и сомкнутые ресницы, погладила скулы, обвела кончиками пальцев контур его красивого рта... Что скрывать, напоследок мне ужасно хотелось взглянуть еще хоть раз на это прекрасное тело без одежды, однако времени для таких вещей просто не оставалось. Сцепив пальцы в замок, я соединила локти и резко ударила Джонатана в диафрагму.

   Его тело судорожно дернулось, однако сознание не вернулось; Джонатан лишь издал мучительный для слуха звук -- то ли кашель, то ли стон. Я поднесла к его носу ватку, смоченную в нашатырном спирте, и ресницы Джонатана задрожали, обнажая белки глаз.

   - Просыпайтесь! - я похлопала его по щеке, а потом еще раз ударила - на этот раз в низ живота. Однако это тоже оказалось бесполезно. Должно быть, я немного переборщила со снотворным. Ведь, в отличие от Джонотана, у меня был свой почерк, а мой опыт не включал работу с наркотическими веществами.

   На меня снова накатила дурнота и, боясь упасть со стула, если вдруг потеряю сознание, я присела на пол у стены. Реальность перед моими глазами заколыхалась, а потом наступила темнота.

   Не знаю, как долго я была не в себе, однако когда сознание вернулось, оказалось, что Джонатан уже очнулся и с нетерпением ждет моего пробуждения.

   Судя по тому, что скотч кое-где натянулся, он пытался освободиться, однако его движения лишь истончили липкую ленту, заставив ее сильнее впиться в его кожу.