Парень не то чтобы испугался, но сразу напрягся, сверля меня своими злыми глазками. Все его товарищи мгновенно перестали улыбаться, а один из них, выглядевший как лидер, на вполне приличном русском извинился передо мной за их несерьезность, посоветовав Михалу не ломаться и делать, что говорят. Тот нехотя поднялся и, громко шлепая сланцами, поплелся за мной. Мы уселись за столик в противоположном конце террасы.

– У вас были отношения с Ольгой Алиповой? – сурово сведя брови к переносице, задал я первый вопрос.

Михал хмыкнул:

– Ничего, что могло бы заинтересовать Интерпол.

– Что вам известно об ее исчезновении?

– Ничего. А она пропала?

– Несколько дней назад она бесследно исчезла. Так вы можете что-то сообщить по этому поводу?

– С тех пор она не достает меня своей любовью.

Нет, этот парень мне совершенно не нравился – начиная с лоснящегося лица и завершая манерой говорить, жуя жвачку. Пора было переходить на «ты».

– Тебя трудно назвать джентльменом.

– А тебя – агентом Интерпола.

Мы немного посверлили друг друга взглядами, и я, махнув парню за стойкой, заказал себе пива. Надо было видеть, как ваш покорный слуга смаковал холодное «Карлсберг», а Михал едва не выпрыгивал из штанов от злости – бравым серфингистам, работающим с детьми, в рабочее время алкоголь, даже в виде пива, запрещен.

– Короче, чего тебе надо, Интерпол? – с невыразимым презрением процедил он, поднимаясь.

Я тоже встал.

– Не далее как вчера вечером ты подслушивал мой разговор с девушкой здесь, в этом самом кафе. Значит, эта история с исчезновением тебе не безразлична. А о том, как утонула Шарлотта, ты случайно ни у кого ничего не подслушал?

Клянусь, он первый попытался врезать мне своим кулаком, но я успел уклониться и ответить великолепным ударом в нос. Из этого самого носа тут же закапала кровь, Михал взревел и набросился на меня, по пути опрокинув стол. Мы сцепились в единый клубок, отчаянно друг друга мутузя и яростно катаясь по полу кафе.

Когда первые восторг и изумление всей присутствующей публики слегка утихли, нас немедленно бросились разнимать бармен, лихо перемахнувший через стойку, мужчина в шортах и товарищи Михала. Каюсь, им пришлось немало с нами попотеть в самом прямом смысле этого слова, прежде чем удалось растащить драчунов в разные стороны. В итоге, обхваченные сзади крепкими руками, мы стояли, каждый – с расцветающим под глазом синяком, выпуская пламя из ноздрей, испепеляюще глядя друг на друга.

– Мы еще встретимся и побеседуем, – пообещал я.

Михал ответил длинной тирадой на нецензурном польском. Тот самый поляк, похожий на лидера, отведя меня в сторону, представился руководителем группы Дареком и вежливо попросил прощения за своего необузданного соотечественника.

– Ребята говорят, что вы спрашивали Михала о той русской девушке, которая приходила к нему. Говорят, она вроде бы пропала, но, мне кажется, Михал действительно ничего об этом не знает. Он просто рад, что эта девушка теперь к нему не приходит, вы же видите, какой он.

– Да уж, – не мог не согласиться я, одновременно поправляя волосы и одежду. – А вам не приходилось ничего слышать о смерти другой девушки – Шарлотты? Она утонула в мае.

Дарек в задумчивости покачал головой:

– Ничего интересного. Но про сам факт смерти мы, конечно, слышали. Здесь в кафе частенько сидит один парень, владелец яхты, его зовут Матье. Так вот он как-то рассказывал под пиво, что, пока его не было в городе, кто-то использовал его яхту, чтобы утопить школьницу. Матье также показал нам старика, который обнаружил утопленницу, когда она всплыла, – его все зовут старик Жосье, он помогает тут одному типу с его яхтой, моет и все такое.

Я поблагодарил парня «за помощь Интерполу» и с достоинством удалился.

Однако на этом мое знакомство с польской фракцией не завершилось. Стоило мне сделать всего лишь несколько шагов, готовясь свернуть в ближайший переулок, как позади послышался энергичный топот и бойкие девичьи голоса. Естественно, я обернулся.

– Подождите, милый пан, мы тоже хотим с вами поболтать!

Эта девушка держалась чуть впереди своих подруг – длинноногая красавица, загорелая до цвета шоколада с молоком, с копной каштановых волос и огромными черными очками на улыбающемся лице. Вслед за ней с такими же широкими улыбками на лицах бежали две другие: белокурая коротышка и вторая – с мальчишескими вихрами на голове. Вся троица была в светло-голубых джинсовых шортах и в маечках – гладкие и загорелые, как после поездки на море.

Они подбежали и тут же весело рассмеялись, окружив меня, с любопытством рассматривая в моем лице с фингалом под глазом агента Интерпола и, судя по всему, находя вполне славным парнем.

– Здравствуйте! – длинноногая красавица держалась как главное действующее лицо. – Ребята только что рассказали увлекательную историю о том, что в наше отсутствие произошло нечто волнующее: некий русский агент Интерпола подрался с Михалом. Разумеется, это нас взволновало: Михала у нас мало кто любит, уж слишком он скучный тип. А потому нам так интересно, что же между вами произошло…

Она обворожительно улыбнулась и сделала подобие книксена.

– И кстати, разрешите представиться: меня зовут Ева, и я учусь на журналистку, так что вполне могу провести с вами блестящее интервью и заодно рассказать вам о Михале и о его отношениях с той русской девушкой, о которой вы его расспрашивали. Ведь, надеюсь, я все правильно поняла: вы хотите знать, что было между нашим Михалом и вашей рыжей Ольгой?

– Именно, – я также улыбался, глядя на эти юные и беззаботные лица любопытных девушек. – Давайте устроимся вон на той скамейке и поговорим.

– Идет! – радостно воскликнула белокурая девица-коротышка, тут же поспешно протягивая мне руку: – А меня зовут Барбара, и я учусь на зубного врача. У вас все в порядке с зубами?

Все трое тут же радостно рассмеялись, и мы дружно направились на одну из широких скамеек, что стояли на набережной. Вы и не представляете, как я замечательно ощущал себя в столь юной компании девиц, разглядывающих меня с неподдельным восхищением.

– Ах, какой нехороший Михал – так вас ударил, – покачала головой третья, до сих пор мне не представившаяся, но тут же поспешив исправить промах:

– Меня зовут Яна! Очень приятно познакомиться.

Пришел и мой черед чинно поклониться:

– Спешу представиться: меня зовут Ален Муар-Петрухин, и мне тоже очень приятно.

– Ого, – глазки будущей журналистки живо блеснули. – Пан не только русский, но и француз. Я права?

– Вы – настоящий журналист, – хлопнул я пару раз в ладоши. – Браво! Да. Вы абсолютно правы: моя мама – русская, а отец – француз, живет в Париже. А теперь давайте поговорим о том, что вам известно про отношения Михала и русской Ольги.

Все трое едва не покатились со смеху.

– Это просто смешно, – тут же взяла инициативу в свои руки прекрасная Ева. – Вряд ли можно сказать, что между ними что-то было. Во-первых, потому что наш Михал – бирюк, который только и может, что считать деньги да набивать свою утробу. Ну, а когда представляется возможность выпить пивка или водочки…

– Тогда лучше держаться подальше от него!

И все трое вновь беззаботно и громко расхохотались.

– Выходит, Михал – потенциальный волк-одиночка?

Они тут же хитро переглянулись, и Яна с Барбарой как по команде уставились на Еву. Она взмахнула загорелой голой ручкой.

– Ну я бы так не сказала. Быть может, это звучит немного нескромно, но наш Михал с первого же дня влюбился в… в меня!

– По самые уши! – поддакнула Яна, тряхнув короткими кудряшками. – И тут же начал ухаживать за нашей Евой, как самый настоящий косолапый медведь. Все в духе: ты – моя, слушай меня, смотри на меня, восхищайся мной, остального мира, кроме меня, для тебя не существует!

– Но, насколько я понимаю, прекрасная Ева, – любезный взгляд в сторону красотки, – ему не поддалась?