Мои девочки заказали себе пиццу и устроились на диване смотреть «Друзей» по DVD. Ксчастью, Клауса еще нет, когда я на своем синем «опеле» уезжаю в направлении Кёльна. Я по-прежнему дико волнуюсь и жду, когда подействует валерьянка. По радио сообщают об образовавшихся пробках, и в эту минуту звонит Клаудия.

– Привет, это я. Как дела? Ты сейчас где? – спрашивает она.

– Ты же знаешь, сегодня тот самый вечер. Через полчаса я встречаюсь с Дэвидом. Господи, у меня такое чувство, что я еду на свидание вслепую! – выдаю я.

– Ничего, ты его узнаешь, я в этом уверена. Только скажи, сколько времени мне нельзя подходить к телефону?

– Я не знаю. Ты же увидишь мой номер на дисплее. Если я уеду до полуночи, то еще позвоню. Если позже, то тогда уже завтра, хорошо? – спрашиваю я.

– Нет проблем! Удачи, и не делай ничего такого, чего бы я на твоем месте не сделала!

До входа в «Фильмдозе» остается примерно три метра, еще не поздно развернуться и уйти… Но любопытство берет верх. Я собираю волю в кулак, сердце стучит в груди как бешеное, и вхожу. Мне повезло, здесь еще не очень много народу. Только несколько человек попивают за стойкой кельш. Сердце внезапно замирает, потому что я увидела его. Высокий, стройный, в черном кожаном пиджаке, с темными волосами. Его глаза глядят на меня. Нас разделяет всего только пара шагов… Не говоря друг другу ни слова, мы целуемся, как в последний раз в жизни.

– Привет, как я рад наконец тебя видеть! – шепчет он в мои волосы. – Хочешь кельша?

– Да, с удовольствием! – только и могу выговорить я и опускаюсь на стул у бара, колени мои дрожат.

Мы болтаем.

– В тот вечер со мной случилось что-то странное. Я хорошо помню, как стоял перед тобой, как мы начали танцевать… Но после все словно покрыто густым туманом. Я потерял чувство времени. Утонул в твоих глазах и поцелуях. Я долго потом думал, сколько же времени мы провели так, танцуя и целуясь, но не смог сказать. Когда мы уходили, помню, там уже почти никого не было. Со мной такого еще никогда не случалось.

Я, к счастью, сижу и только и могу, что смотреть на него во все глаза. Потому что именно так, как он описывает, я помню тот вечер. Я тоже утратила чувство времени. Я тоже утонула в его глазах и поцелуях. После третьего кельша и множества поцелуев Дэвид предлагает мне немного пройтись. Взявшись за руки, мы идем по Кюффхойзерштрассе, мимо маленьких и больших баров, которые постепенно наполняются людьми: студентами, богемой, отбросами общества. Разным народом. Сворачиваем налево на Хайнсбер-герштрассе и идем к Ратенауплац. Дэвид рассказывает о своей работе корреспондентом в «TV-Колонь», на которой он уже третий год и которую делает с большим рвением и еще большим энтузиазмом. Он мечтает снимать документальные фильмы. А потом звучит вопрос вопросов:

– Расскажи о себе. У тебя сейчас кто-то есть? Что ты делаешь, когда не встречаешься со мной?

Меня как обухом по голове огрели. Только что я была на седьмом небе от счастья – и так больно упала на грешную землю! Как сказать ему, что я замужняя женщина с тремя детьми? Я уклоняюсь от прямого ответа…

– Ой, знаешь, у меня не такая уж интересная жизнь. Лучше ты рассказывай, у тебя все намного занимательнее, – пытаюсь я отвлечь его от этой темы.

Но ничего не получается, Дэвид спрашивает:

– У тебя есть дети?

Тем временем мы уже пришли на Ратенауплац, и мне ужасно хочется кельша, потому что срочно нужно проглотить ком, который застрял у меня в горле. После многочисленных переспросов тихо, но гордо я признаюсь, что являюсь матерью троих детей.

– Ого, а сколько им лет? И ты одна их воспитываешь?

У меня не хватает мужества сказать Дэвиду правду, потому что у него такой вид, словно он съел с десяток самых кислых в мире лимонов. Что делать, приходится соврать:

– Ну да, почти.

С помощью крепкого поцелуя мне удается наконец завершить эти расспросы.

– Я хочу танцевать с тобой, – шепчет он мне на ухо после нескольких минут молчания, и его рука ложится на мое бедро.

– Я тоже! – слышу я собственные слова. И опять долгий, влажный поцелуй.

И вдруг полный бокал кельша опрокидывается Дэвиду на брюки. Новый официант задел наш столик и чуть его не перевернул. Дэвид усмехается. Официант ужасно сконфужен.

– Слушай, если ты не против, я бы заскочил домой переодеться, тут недалеко, за углом… Но мы можем и здесь остаться, если хочешь. Тут тепло, брюки быстро высохнут.

Он что, подкупил этого официанта? Один взгляд, один поцелуй, и мы уже на пути к его квартире. Полдороги он несет меня на руках, все время целуя, и путь длиной в пять минут растягивается у нас на полные двадцать. Наконец мы приходим на место. Он живет в красивом старом доме с широкими дверями темного дерева. За ними меня ожидают сто десять ступенек, и я мысленно радуюсь, что последнее время так много тренировалась в спортзале. Мы подходим к двери, он переносит меня через порог в свое царство. И очень быстро становится ясно, что сегодня вечером мы вряд ли доберемся до танцплощадки.

Не знаю, сколько времени мы провели на пушистом черном ковре в его гостиной. Мой рот, иссушенный поцелуями, отчаянно просит воды. Пока Дэвид идет на кухню, я осматриваюсь. Как я обнаруживаю, его квартира занимает два этажа. На первом находится гостиная, кухня, небольшой коридор и туалет для гостей, верхний этаж я пока еще не видела. Дэвиду, очевидно, по душе смешение старого и нового. Черный велюровый диван, возле которого стоят два столика тикового дерева, на каждом по лампочке с кремовым абажуром. Напротив – телевизор «Bang amp; Olafsen» последнего поколения с соответствующей стереосистемой. Справа коротает дни скрюченное растение.

– Солнышко, что ты будешь пить? – спрашивает Дэвид из кухни.

Я отрываю глаза от умирающего цветка и иду к нему. С трудом могу себе представить, что он сам разработал такой дизайн кухни. Для холостяка она слишком идеальная. Посудомоечная машина, печь и духовка установлены на средней высоте. Раковина блестит, потому что ею наверняка никто не пользуется. Вся кухня выдержана в матовых кремовых тонах и расположена в форме буквы «L». У него даже стеклянный сервант есть!

– У меня не особенно много чего в холодильнике. Выбирай: пиво, вода, белое вино или шампанское. Если хочешь есть, я могу сделать яичницу с майонезом и солеными огурцами. Прости, я почти не бываю дома, нет времени делать покупки. В следующий раз я исправлюсь, обещаю!

С этими словами он смущенно целует меня в кончик носа. Я выбираю вино и воду, и мне сложно удержать свои руки. Приходится еще немного подождать, прежде чем я наконец получаю свое питье. После чего узнаю кухонный стол с совершенно неожиданной стороны.

С бокалом в руках я иду на экскурсию по верхнему этажу квартиры. На полу такой же ковер, как и внизу. Открытое помещение образует своего рода холл с галереей, с которой открывается вид на нижний этаж, и одновременно служит проходом к ванной. Пол устилает старая терракотовая плитка, которая при прикосновении босыми ногами оказывается невероятно холодной. Одну стену занимает душевая кабина и ванна, напротив – две кремовые раковины, вмонтированные в деревянную панель. На другой стороне холла находится вход в спальню.

– Стой здесь, не шевелись, – говорит мне Дэвид с улыбкой.

С бутылкой воды и вина он входит в спальню, и я вижу, как там загорается свет. Через несколько секунд он снова рядом – поднимает меня на руки и уносит на седьмое небо блаженства.