— Ей за это заплатили.

— Как заплатили?

— Заплатили, чтобы она уговорила тебя поехать вместе с ними.

— Не может быть! — От удивления Дорте забыла закрыть рот.

Лара задумалась, но только на мгновение. Потом губы ее растянулись в улыбке, она заморгала длинными ресницами. Они, как крылья дрозда, бились о ее щеки.

— Ладно, плюнь на нее! Теперь все будет решать Том. Радуйся этому, после того как Людвикас так обошелся с тобой! Ты должна это понять, хотя тебе только пятнадцать! Правда? Ни одно кафе не возьмет на работу девушку, которая не знает норвежского. К тому же там мало платят по сравнению с тем, чего ты заслуживаешь.

— А если бы я знала норвежский, я могла бы работать официанткой в кафе?

— Да, возможно…

— Тогда я хочу учить норвежский!

Лара усмехнулась, но Дорте видела, что Лара относится к ней серьезно.

— Норвежский язык трудный… Но я скажу Тому. Может быть, он тебя поддержит. Некоторые клиенты не очень–то хороши… в деле. Им хочется просто приятно провести время или поговорить. Тогда было бы здорово, если б ты немного знала норвежский. Старые мужчины часто бывают лучше молодых. Да и денег у них больше. Но тогда тебе придется задержаться здесь на некоторое время. За три месяца норвежский не выучишь. Я не совсем понимаю, на каких основаниях ты будешь здесь жить… Но Том что–нибудь придумает.

— Что это значит?

— Ты приехала по туристической визе, поэтому Тому надо все уладить, чтобы у тебя не возникло сложностей с полицией.

— Я же ничего не сделала!..

— Конечно нет! Не волнуйся! Но Том заплатил за тебя. Теперь ты должна проработать здесь три месяца. То есть сначала ты должна выздороветь. А потом будешь получать двадцать пять процентов от того, что заработаешь, но сперва из этих денег вычтут твой долг Тому.

— А сколько я должна Тому?

— Не знаю. Но могу спросить. Считай поездку сюда. И то, что он заплатил за тебя Людвикасу. Плюс твое питание, жилье и приличная одежда.

— И где же я буду работать? — Дорте едва расслышала собственный голос. С тарелки на нее бросились остатки булочки. Красная колбаса с белыми порами жира. В лакированной поверхности стола отразилось чужое лицо с трещинами у виска и на губах. Все краски были стерты.

— Смотри, это твоя спальня, здесь ты будешь спать, а принимать клиентов — в другой комнате. Ты к этому скоро привыкнешь. Работа как работа, разве что в более тесном контакте друг с другом. Клиентам разрешается пользоваться душем, но ты не обязана пускать их в комнаты, которыми пользуешься сама. Мы ждем еще одну девушку из России. Но так для тебя даже лучше, будет с кем поговорить. Другие девушки у нас живут далеко не в таких условиях, как ты. Ты последняя инвестиция Тома. По–моему, он к тебе неравнодушен.

— А где живет Том?

— Нас с тобой это не касается. Он много ездит. Я сама общаюсь с ним в основном по телефону.

— Он придет сюда?

— Этого я не знаю…

Лара с усмешкой посмотрела на нее. Потом неожиданно встала, схватила свою чашку, тарелку и поставила их в мойку.

— Ты должна выучить норвежский, тогда сможешь разговаривать с ним без переводчиков. Я принесу тебе свои словари. Еще у меня есть кассеты. У меня на норвежский ушел целый год… Но, может, ты способнее меня, кто знает.

— С кем я смогу говорить по–норвежски?

— Со мной! Ведь я буду приходить каждый день. Приходить и уходить. Во всяком случае, до тех пор, пока ты не привыкнешь. Буду покупать тебе все, что нужно. Это моя работа. Со временем ты сможешь говорить с клиентами. Правда, только об обычных вещах. Душу перед ними не раскрывай. И самое главное: никогда им не жалуйся! Но прежде мы должны тебя залатать. Так что у тебя будет настоящий отпуск.

— А что я должна буду делать? Какая у меня будет работа? — прошептала Дорте, не глядя на Лару.

— О, господи! О чем только Том думал? Ребенок… — пробормотала Лара, стоя спиной к Дорте. Потом она медленно вернулась к столу. — Ты должна быть милой и нежной. Клиент сам знает, что ему делать. Тебе не обязательно смеяться или улыбаться ему. Но ты должна быть подкрашена.

— У меня нет косметики. — Дорте схватила кусочек огурца и приложила его к разбитому глазу. Лара засмеялась и отбросила с лица волосы.

— Так держать! Юмор — самое главное. Когда будешь принимать клиента, я или пойду прогуляться, или буду сидеть тут и ждать. Когда он снимет верхнюю одежду, ты покажешь ему ванную и предназначенную для вас комнату. Я покажу тебе, во что ты будешь одета. Потом все пойдет само собой.

А когда все закончится, ему, может быть, захочется принять душ или подмыться. Тогда ты последишь, чтобы у него было чистое полотенце. Потом он должен уйти. Не позволяй ему расслабляться. Это первое правило. Только деловые отношения. Ни намека на дружбу! Даже когда ты выучишь норвежский! И не позволяй угощать себя водкой или вином. Или наркотиками! Даже курить нельзя. Том терпеть не может запаха перегара. В первое время я буду возвращаться сюда через час и проверять, все ли с тобой в порядке. Договорились?

Гудели водопроводные трубы. Должно быть, в таком большом доме их очень много.

— Сколько людей живет в этом доме? — спросила Дорте.

Лара удивленно взглянула на нее, улыбнулась и, вынув из сумки блокнот, что–то записала.

— Все будет прекрасно! Давай посмотрим твое белье. Тебе надо начать носить бюстгальтер. Это последнее, что ты будешь снимать с себя. Бюстгальтер и чулки. Такие возбуждающие чулочки! Может быть, еще корсет с бретельками. А сейчас покажи мне, что у тебя там творится!

Они прошли в спальню Дорте. Лара постелила на кровать полотенце и объяснила, что она будет делать. Дорте легла на спину и согнула ноги в коленях, а Лара пошла мыть руки. Лучше всего было зажмуриться и ждать, когда все кончится. Наконец она почувствовала на себе Ларины руки. Это было терпимо, хотя и стыдно. Лара основательно ощупала ее. От боли Дорте жалобно пискнула. Потом между ее ног послышались сдавленные проклятья.

— Чтоб им гореть в аду! В аду! — прошипела Лара и поднялась над ее животом, оскаленная, как дракон из сказки.

А немного спустя, похлопав Дорте по плечу и отвернувшись, она заговорила, глядя в окно. Дорте и не подозревала, что в русском языке есть столько разных ругательств.

17

У женщины в белом халате было озабоченное лицо. Но ее не смутило имя, которое придумала Лара. Во всяком случае, она ввела его в свой компьютер. Лара заранее внушила Дорте две вещи. Первое: если она и убежит, когда они выйдут из дома, Том все равно ее найдет. Кроме того, он сделает так, что Лару тоже изувечат вместе с ней, и обе потеряют работу. И второе: Дорте вообще не должна открывать рот, пока они будут у гинеколога. Говорить будет Лара. Дорте знает только русский, она была в гостях у Лары. На обратном пути домой на нее напали или что–нибудь в этом роде. Но Дорте не хочет ни говорить об этом, ни заявлять в полицию.

— Заявлять в полицию?

— Ну да. В этой стране нельзя безнаказанно калечить людей, сразу угодишь за решетку. Правда, есть куча исключений.

— Каких?

— Не приставай ко мне с вопросами! Я не все знаю.

Так кончалось всегда, когда она спрашивала Лару о чем–нибудь, а та не могла или не хотела ответить, думала в это время о чем–то своем и ей было не до ответов.

Черная собака и Дорте как будто лежали рядом на этом страшном кресле, положив ноги в рогатки. Поскуливали, но лаять не смели. Но когда докторша ввела в Дорте инструмент, сдерживаться было уже невозможно. Лара переводила ей все, что говорила докторша, — сначала нужно разрезать и уже только потом зашить, потому что все начало срастаться неправильно. Но она сделает Дорте укол, чтобы та ничего не чувствовала и не мешала врачу работать. Дорте было безразлично, как это будет выглядеть, лишь бы перестало болеть. Она никогда не думала, что в таком месте можно что–то зашить, и ей было стыдно от яркого света.