– А ничего, объелся груш. Пять лет назад разошлись. Все-таки тяжело с ними, с сабрами, жить. И скучно. Мне какого-то движения хотелось, а Дорону ничего не надо было, все деньги экономил. Это тут тоже национальное хобби. Хотя мы бизнесок тут раскрутили, и не один, у него с приданым от родственничков и так все в порядке было – они недвижимостью занимались. Но каким же он оказался жутким жмотом, ты бы знала! Мы с ним за границей в путешествии даже ни разу не были, он считал, это лишние траты. В общем, развелись мы по согласию, слава богу, осталась мне квартира в Тель-Авиве и небольшая турфирма. Так я ею одна занималась все последние годы, дела хорошо пошли, теперь у меня туристов – лом. Особенно из России. С каждым годом – все больше! Кстати, хочешь завтра на экскурсию поехать? – вдруг хлопнула себя по лбу Милка. – У меня VIP-группа в Иерусалим едет, всего четыре человека, а автобус – на шестнадцать.

– Конечно, хочу!

– Замечательно. К тому же поедет мой лучший экскурсовод, Шмуэль, между своими отзывается на Шмуль или Шмулик. Он тут уже лет тридцать живет, все знает. Очень умный и рассказывает хорошо, только стеснительный очень. Не обращай внимания!

– А ты сама не поедешь?

– Нет, – отрицательно покачала головой подруга. – Не люблю я Иерусалим, если честно. Мне мой Тель-Авив больше по душе. Молодой, в нем всегда кипит жизнь. Пусть снобы и говорят, что это город израильского порока, выросший вокруг кладбища, в котором нет истории… Мне дела до таких разговоров нет. Знаешь, как я люблю эти улочки, пабы, ресторанчики!..

– А как же Иерусалим, вечный город?

– А что Иерусалим? Чувствую себя пришибленной, скованной, чужой. Это же религиозный центр, святыня трех религий, я все понимаю. Город, где жил царь Давид, царем Соломоном был построен Храм и все такое. Но я не очень-то религиозный человек. Если честно, мне все это музей напоминает, мозг грузит. Это странно, – Милка вплотную приблизилась ко мне и, дохнув перегаром, сказала шепотом: – Там даже машины как-то по-другому водят, более тормознуто. Я люблю Тель-Авив, его свободу, суету улицы Шенкин, автобусную станцию Арлозоров, вывески, бурные ночки в шумных кафе. Такая я, грешница. Ты знаешь, как переводится «Тель-Авив»?

– Нет! – подняла брови я. – И как же?

– «Весенний холм»! Это город, полный жизни, любви, движения. У нас говорят, по жилам жителей Тель-Авива вместо крови течет адреналин. Мне это нравится! А Иерусалим – застывший призрак истории. К тому же иерусалимцы – все снобы, они нас презирают.

– Интересно, – протянула я. – У нас в России противопоставляют обычно Москву и Питер. А тут тоже свое соперничество городов. А как в Иерусалим одеваться надо?

– Ну ты даешь, Каринка. Скажи еще, тебя правда мода беспокоит? – Хорошо уже поддатая Милка расхохоталась.

– Ага… – Я попыталась наконец-то поведать о наболевшем.

– Да, впрочем. Я же читала! Ты в глянце работаешь, фото моделей делаешь, – опять хлопнула себя эмоционально по лбу Милка. – У нас тут в Израиле своя мода. Точнее, ее полное отсутствие. Каждый ходит как хочет, полная свобода! Хотя Иерусалим – особая песня. Там и одеваются иначе. Строже, что ли. С голыми плечами нельзя, в шортах тоже!

– А брендовые шмотки носят?

– Да ты что! – презрительно хихикнула Милка. – У нас таких модников сразу фраерами называют. Никто не хочет быть фраером. Фраер – это тот, кто платит много за то, что на другом углу можно купить лучше и дешевле.

– А у нас как раз в этом главный смысл! – Я рассказала Милке анекдот про спор о том, чей галстук дороже. Она хохотала до слез.

– Есть же придурки! В Тель-Авиве на площади Государства в бутиках в основном русские отовариваются. Или откровенные фраера. А ты, извини, выглядишь тут как полная идиотка в своем наряде. Видишь, даже официанты над тобой смеются? Нам надо тебя переодеть!

– Может, в другой раз? – спросила я неуверенно. – Мы выпили… Уже поздно.

– И что? Сейчас поедем с тобой на улицу Шенкин, приоденем тебя нормально. Можно было бы и на Дизенгоф рвануть, там в торговом центре тоже иногда интересные вещички попадаются, или на рынок в Неве-Цедек, но уже поздно…

– Это вообще-то «Ферре», – обиженно показала я на платье, которое было моей гордостью.

– Ничего не знаю, надо тебя нормально одеть, как настоящую израильтянку!

– Можно зеленого чая? – спросила я у официанта. Тот удивленно посмотрел на меня, потом на Милку, они что-то живо обсудили, как будто я попросила филе инопланетянина.

– А какой это зеленый чай ты хочешь? – спросила она. – С травой, что ли? С мятой?

– Да нет, обычный, зеленый. Можно с жасмином. Моя подруга и официант еще о чем-то довольно эмоционально говорили минут пять. Потом он ушел и вернулся с чашкой, в которой плавало несколько зеленых листьев мяты и пакетик-утопленник с черным чаем.

Удивлению моему предела не было.

– Пей что дают! – ответила Милка на мой незаданный вопрос. – А я вот диетическую колу буду. Надо как-то фигуру соблюдать, калории считать… И поторопись, мы едем на Шенкин!

Я поняла, что с подвыпившей Милкой спорить бесполезно. К тому же мне хотелось повнимательней присмотреться к местной моде.

– Ладно, едем. Можно, я заплачу за ужин? Милка для виду поломалась, но с нескрываемой радостью разрешила. Мы поймали такси и поехали покупать мне одежду.

– Видишь, в нормальных такси можно сразу согласовать цену, – сказала мне Милка. – Или попросить включить счетчик. Тогда точно никаких проблем не будет!

– И что, у вас женщины водителями работают? – удивилась я, увидев за рулем лихую дамочку средних лет.

– Да полно! Ничего особенного. Я так как-то и привыкла уже, внимания не обращаю.

– А что это за улица, куда мы едем?

– Шенкин? – переспросила Милка и глаза ее задорно блеснули. – Когда-то там жили евреи-ортодоксы. А сейчас – это одно из самых веселых мест нашего города!

– А что значит «Шенкин»? Перевод есть?

– Кажется, был такой политик, сионистский деятель с трагической судьбой, Менахем Шенкин, только не вспомню точно сейчас… – неуверенно сказала Милка. – Улицу в его честь назвали. Да какая тебе разница! Все, приехали!

Она рассчиталась с таксисткой, и мы вышли из машины. Уже стемнело, и кругом зажглись яркие неоновые огни.

– Я считаю, тут лучшие бутики во всем Тель-Авиве! – заявила Милка. – У местных модельеров нет раскрученных имен, но вещи – классные. Все в одном экземпляре. Давай заходить и смотреть!

– Это Поль Готье? – спросила я, увидев знакомую модель. – Ой, нет, это что-то местное, но дизайн – один в один! Правда, шовчик кривоват и строчка подгуляла…

– Зато стоит сто шекелей. Меньше тридцати долларов. Не то что твой Ферре! Подходит?

– Еще как!

Я просто не верила своим глазам. Ультрамодная Лола умрет от зависти! Надо ей потом тоже будет что-то приобрести, в том же духе. Вряд ли сразу догадается, что паленка.

В этом бутике мы купили мне кофточку и авангардные штаны. В следующем – несколько футболок и джинсы. Пакеты множились, настроение улучшалось. В последнем бутике я сняла наконец вечернее платье и туфли, переодевшись в новую кофту типа «капуста», широкие штаны и кроссовки.

– Это уникальная одежда! В одном экземпляре, – наперебой уверяли продавцы.

Почему-то мне хотелось им верить. Кажется, я тоже начала входить в бесшабашный ритм Тель-Авива.

– Вот, теперь немного на человека похожа! – удовлетворенно сообщила мне Милка, разглядывая меня. – Хотя тебя не мешает откормить! Гляди, груди совсем нет! Пошли в кафе!

– Да мы вроде ужинали недавно… – засомневалась я.

– Пошли-пошли. Посидим в кафе. На Шенкин надо обязательно посидеть в кафе!

Мы вошли в один из ярко подсвеченных баров и сели за столик.

– Еще вина? – спросила Милка.

– Почему нет? Кстати, тут все так пьют?

– Еще хлеще! А курят и вообще все поголовно. Правда, теперь штрафы большие ввели за курение в общественных местах, причем штрафуют и курильщиков, и хозяев – они это дело блюдут. Неудобно очень всем нормальным людям! – сказала подруга. – Кроме религиозных, конечно. Им нельзя ни пить, ни курить. А нам, простым девушкам, надо обмыть покупки!