— У Френсис уже не было сил спорить и возмущаться.

— Мвет! — прогремел на весь госпиталь голос Саймона. — Mama daktari плохо себя, чувствует. Я забираю ее домой. Ты приберешь в операционной?

— Так точно, bwana.

Френсис беспомощно запротестовала:

— Я не могу допустить, чтобы он…

— Ты сама пойдешь или мне тебя понести? — вежливо спросил Саймон.

Ей пришлось сдаться и сделать над собой усилие, чтобы встать на ноги.

— Я не хочу домой, — все же возразила Френсис, готовая расплакаться.

— Ты сейчас сделаешь то, что тебе говорят! — скомандовал Саймон.

— Тебе обязательно надо все время на меня кричать?

— Кажется, крик — это единственное, что ты понимаешь, — устало произнес он и, взяв девушку за плечи, повел ее из операционной в теплую ночь Нгуи.

Френсис брела с ним рядом, спотыкаясь и умирая от жалости к себе. Теперь он никогда не захочет поцеловать ее! Он будет презирать ее за слабость так же, как она сама презирает себя за эту минуту нелепого малодушия…

Каин ждал их у двери, большой кусок пластыря белел на его руке в том месте, где вводилась игла для забора крови. Широкая улыбка сменила его обычную хмурую гримасу.

— Mama daktari! — воскликнул он и разразился потоком слов на суахили.

— Mama daktari отправляется прямо в постель, — властно сказал ему Саймон.

— Ndiyo, — кивнул Каин. — Но mama сначала должна поесть!

Саймон подтолкнул Френсис в сторону спальни.

— Даю тебе две минуты, — сказал он, — потом вхожу без стука!

Френсис успела. Она лежала под одеялом и мрачно смотрела на Саймона, когда он вошел.

— Спасибо тебе за все, что ты сделала для Авеля, Френ. Он бы не выжил, если бы тебя здесь не было. А теперь забудь обо всем и поспи.

Френсис сжала под одеялом кулаки.

— Куда ты идешь? — спросила она.

— Я? — В прозрачных янтарных глазах заплясали смешинки. — Собираюсь на ночь к Элспит. Увидимся утром.

Девушка отвернулась. В тот момент она ненавидела его всем сердцем.

Френсис почти уснула, когда вдруг раздался стук в дверь. Соскочив с кровати и быстро набросив на плечи халат, она взяла лампу и пошла посмотреть, кого привели к ней духи саванны. На пороге стоял барон Клаус фон Рахнер, моргая от внезапно ударившего в глаза света.

— О, сожалею, что побеспокоил вас, — смутился он. — Не думал, что уже слишком поздно для визита…

— Что вы, еще совсем не поздно!

— Но вы уже легли спать…

— У меня сегодня был трудный день. Вы войдете?

Барон перешагнул порог.

— Боюсь, я даже не смогу предложить вам выпить, — развела руками девушка. — Хотя постойте-ка, кажется, Саймон забыл у меня бутылку виски.

— Он все еще в заповеднике? — поинтересовался барон.

Френсис удивленно посмотрела на него:

— Нет, он отправился к Элспит. Должно быть, вы разминулись с ним по дороге сюда.

— Наверное, хочет принять ванну, — проворчал барон.

«Это ты так думаешь!» — вздохнула девушка. Вряд ли Саймон решит проехать десять миль ради какой-то ванны. Если бы это было все, что ему требовалось, он вполне мог бы взять с собой и ее, Френсис. Она тоже хорошенько отмокла бы в горячей воде, чтобы избавиться от усталости — душевной и физической.

— У меня в госпитале пациент, и мне нужно заглянуть туда, проверить, как он себя чувствует, — неожиданно для себя сказала она, не зная, как еще сменить скользкую тему.

— В ночной рубашке пойдете? — улыбнулся фон Рахнер.

— Нет, конечно, я только что собиралась переодеться, — соврала Френсис, щеки ее слегка порозовели. — А вы пока налейте себе виски. Бутылка должна быть в шкафчике.

Она вернулась в спальню, быстро надела платье, стянула волосы лентой и подкрасила губы, чтобы выглядеть не такой усталой.

— Налить вам немного? — крикнул ей из соседней комнаты барон.

Френсис вышла из спальни и улыбнулась ему:

— Да, пожалуйста.

Некоторое время он задумчиво смотрел на нее, затем спросил:

— Вы не возражаете, что я заглянул к вам в гости? Мы мало общались с тех пор, как вы приезжали на ужин к Пейсилам.

— В госпитале было много хлопот, — попыталась оправдаться Френсис. — Все время приходится принимать больных — то на колючку наступят, то кокос на кого-нибудь упадет.

— Не мне советовать вам, мисс Уитни…

— Вы не могли бы звать меня просто Френсис и на «ты»?

— Если ты будешь звать меня Клаус. — Он подождал ее кивка, прежде чем продолжить. — Я давным-давно приехал в Танзанию. Люблю лазать по горам, видишь ли. Ты знаешь, во время войны здесь было несколько пленных итальянцев, которые сбежали из лагеря только для того, чтобы взойти на Килиманджаро. Они добрались до самой вершины, а затем вернулись под стражу. На вероятно, тебе не понятен такой энтузиазм? А вот Марк вполне его разделяет.

— Мне в горы лезть что-то не хочется, — призналась Френсис. — Есть более интересные занятия…

— Например, быть врачом в Нгуи?

— Да, и еще многое другое.

— Вот именно! — многозначительно подтвердил Клаус. — Поэтому не вздумай похоронить себя среди шприцев и бинтов. Тебе следует почаще приезжать к нам.

Френсис вспыхнула.

— Я предпочитаю ждать, пока меня пригласят!

— Вот я тебя и приглашаю.

— Да, но Элспит меня не приглашала!

Барон помолчал минутку, затем спросил:

— Почему ты ее не любишь?

— Неправда, я к ней хорошо отношусь! — Эти слова прозвучали неубедительно даже для ее собственных ушей. Но она никогда не призналась бы и самой себе, что в ней говорит ревность.

— Тогда милости просим. Я часто останавливаюсь у Пейсилов. Как говорят англичане, там я как дома.

— По-моему, Саймон тоже, — уныло заметила Френсис.

— Саймон любит дикую природу. Но ты, я думаю, совсем другая. Тебе нужна цивилизация. По крайней мере, была нужна.

— Я ничего другого и не знала… до сих пор. А теперь я не знаю, чего хочу!

Барон рассмеялся:

— Ты будешь хотеть того же, чего захочет твой муж!

— Но я не собираюсь выходить замуж!

Он тяжело вздохнул:

— Ты хорошая девушка, Френсис. Элспит тоже хорошая девушка, но она желает, чтобы ее муж хотел только того, чего хочет она, а для любого мужчины, согласись, это тяжело.

Горечь в голосе Клауса поразила ее.

— Это сюрприз для тебя, что я влюблен в Элспит?

Это было именно так, но Френсис не решилась признаться.

— Почему бы тебе не брать ее иногда с собой в горы? — сказала она. — Там ты будешь в своей стихии.

— Вероятно, стоит попытаться, — задумчиво согласился он.

Когда Клаус уехал, Френсис медленно побрела в госпиталь и тихо вошла через заднюю дверь. Мвет спал в кресле, положив голову на скрещенные на столе руки. Прокравшись на цыпочках мимо него, Френсис заглянула в крошечную палату рядом с операционной. Авель тоже спал. Лицо его казалось невероятно черным на фоне белоснежной подушки. Вдруг он открыл глаза и застонал. Взгляд его был затуманенным, и Френсис поняла, что раненый еще не совсем отошел от наркоза.

— Fani! — громко и отчетливо произнес Авель. — Это была fara, жена носорога. Браконьеры пытались убить ее из-за рога, но она их разогнала. Она думала, что я тоже браконьер!

— Тише. Тебе нельзя пока говорить. Я дам тебе лекарство, которое поможет уснуть.

— Я выстрелил в faru, но рука дрогнула, и она все еще была жива. Она повернулась и забросила меня на колючее дерево…

— Ты хочешь сказать, что не сам на него забрался? — в ужасе спросила девушка.

— Я не лазаю по колючим деревьям, — внятно произнес Авель. — Daktari убил носорога?

— Да.

— A toto?

— Я его приютила. — Френсис приготовила инъекцию и быстро сделала ему укол. — Постарайся уснуть, Авель. Daktari утром навестит тебя.

Черные пальцы вцепились в ее запястье.

— Mama, — прошептал Авель, голос его становился все более сонным. — Спасибо, mama. — Глаза раненого закрылись. — Mama daktari!

«Госпожа врач», или «миссис Доктор»! Всё ее так называют! Френсис фыркнула и сердито засопела. Притушив немного свет над головой Авеля, она вышла из палаты. Мвет по-прежнему спал. Девушка нашла подушку в шкафу и заботливо подложила ему под голову. Сейчас, вопреки усталости, на душе у нее было легко. Она действительно нужна в Нгуи!