Силы у него восстановились через неделю. Ромочка все думал, думал, как бы ему найти Певицу, но логова он не покидал. Грива, по-прежнему длинная, опалилась на концах и теперь не до конца закрывала лицо, отчего Ромочка казался себе голым и беззащитным. Белая быстро поправилась и стала ходить на охоту. Она приносила добычу специально для Ромочки. Всякий раз, когда она возвращалась в логово, Ромочка вздрагивал; он забывал, что теперь у сестрицы только одно ухо. Потом он принимался машинально ощупывать собственные раны, которые заживали медленно, очень медленно. Белая приносила ему крыс, мышей, птиц, лисенка и разные съедобные объедки. Ромочка догадался, что сестрица охотится на мусорной горе и в лесу, а не в городе.

Ромочка целыми днями играл со Щенком. Он строил город из кубиков, добытых на последней охоте. В ход шли не только кубики, но и сломанные игрушки, и мелкие камешки — они со Щенком их специально собирали. Ромочка складывал улицы и дома, а Щенок нетерпеливо лаял. В построенном ими городе обязательно оставалась свободная площадка — место встречи. А еще в нем были общие, открытые тропы и точные копии знакомых Ромочке улиц. При виде такого чуда у Щенка загорались глаза.

После того как Ромочка научился строить красивые дома и улицы, он перешел к людям. Их изображали палочки и камешки. Люди толпились группами, слишком большими, чтобы на них можно было напасть, люди делали покупки, люди сидели в домах. Но один камешек всегда находился в стороне, вдали от остальных. Ромочка переставлял пальцы, «гуляя» по переулкам, он тявкал и шевелил ушами, изображая охоту. Щенок должен был сидеть тихо и не шуметь. Вдруг пальцы выскакивали из-за угла и набрасывались на воображаемую жертву. Щенок тоже подскакивал, подражая Ромочке. Они вдвоем лаяли и рычали, а Ромочкины пальцы бросались на злополучный одинокий камешек, притиснутый к стене понарошечного домика.

Иногда Ромочке надоедало охотиться на одинокие камешки. Он набрасывался на толпу, расшвыривал игрушечных людей во все стороны — это они в ужасе разбегались от него. Щенок бросался на них сбоку; глаза у него горели, он скалил зубы и весь дрожал от возбуждения. Разбросав все камешки, Ромочка обычно разрушал и построенный им город, и Щенок просто бесился от радости. Потом он вскакивал и бегал по логову на задних лапах, как Ромочка, испуская странные боевые кличи.

Ромочка высунул нос из логова. Неожиданно длясебя он понял, что может выйти отсюда. Ему надоело играть со Щенком, надоело логово, его раздражали собаки. Он капризничал и отказывался есть лакомства, которыми его угощали. Выбравшись наверх, он зашаркал по развалинам, а потом вышел на двор. Стоял конец весны — все пело и зеленело. Уже выросли одуванчики; над высокой травой жужжали пчелы. Ромочка понял, что многое пропустил, пока прятался от домашних парней с короткими волосами. Он присел на корточки, поел горькие на вкус листья одуванчиков, а потом наелся желтыми головками — так поступают все псы, если у них болит живот.

Он огляделся по сторонам. На легком ветерке покачивались ветви берез, усеянные зелеными листочками; наверное, там, высоко сидят птенцы, за которыми присматривают матери. В лесу сейчас много гнезд и крапчатых яиц. Яйца Ромочка любил. Ему вдруг захотелось яйцо. Собаки не приносили ему птичьи яйца — они не умели их добывать и хранить. Если им случалось заполучить яйцо, они давили его зубами и пожирали не только нежное содержимое, но и скорлупу, а также мелкие веточки и дорожную грязь. Глупые собаки! Сам Ромочка сначала просверливал в скорлупе дырку чем-нибудь острым — гвоздем или тонкой веткой — а потом высасывал содержимое; он чувствовал, как в дырочку проходят сначала белок, а потом и желток и наполняют рот. Он вздохнул. Как им приказать, чтобы принесли ему яиц? Если бы они не были собаками, они бы знали, что значит слово «яйцо». Глупые собаки!

Он понюхал воздух. За горой горели костры, на которых готовили еду. Ко всегдашнему зловонию примешивался нежный запах цветочной пыльцы — лучший запах на свете. Над головой свистали и чирикали птицы; Ромочка решил, что птицы метят свою территорию звуками. Сколько же в мире невидимых границ, заборов, гнезд и тайных убежищ! Сколько приходится драться собакам, кошкам, людям и птицам! И сколько яиц достается смельчакам!

Он набрал полные руки одуванчиков и полез назад, в логово.

Щенок спал в гнездышке вместе с Золотинкой и Пятнашкой; Ромочка обошел их на цыпочках. Золотинка приоткрыла один глаз и зевнула, но не двинулась с места. Ромочка устроился рядом с тайником и принялся перебирать свои сокровища. Он погладил грязный, но пушистый кошачий хвост. Его бывший владелец был храбрым котом, рыжим, как осень, как огонь. Ромочка улыбнулся. Воткнул хвост между своих голых ягодиц, но он не держался, поэтому он свернулся калачиком и принялся задумчиво посасывать его костистый кончик.

— Я не ем собак, я не ем людей, я не ем кошек!

Вдруг он, сам не зная почему, очень порадовался себе.

На следующий день весенний ветер, более сильный и свежий, задул даже в логово, наполнив его громкой музыкой. Ромочка понял, что больше ни секунды не может здесь оставаться. Он хотел охотиться, исследовать, заново открывать сияющий мир. От радости он обхватил себя руками: он пойдет в «Рим»! Он в нетерпении задрожал в ожидании вкусной еды и кое-чего еще более приятного: слез Лауренсии.

Ромочка снова начал охотиться. Гибкий и сильный, он проворно двигался и на городских улицах, и в залитом дождем лесу. Заметив детей, он злобно рычал на них, запугивая их и их матерей; он позволял своей стае приближаться к детям почти вплотную. Но за кошками он не гонялся. Заметив кота или кошку, он останавливался и задумчиво кивал им — точно как ему однажды кивнула его Певица. Кошки переставали выгибать спинку и шипеть при виде его и лишь быстро забегали и, обернувшись на безопасном расстоянии, мигали своими горящими глазами.

Ромочка радовался, когда перед началом охоты встречал кота или кошку. Всякий раз, когда так случалось, он был уверен, что охота будет хорошей. Он кричал на собак, кусал их и запрещал им гоняться за кошками. Когда Золотистая и Черный как-то раз притащили в логово убитого кота, Ромочка выхватил у них изуродованный труп, изумив и разозлив всех. Потом он вылез в развалины церкви и спрятал убитого кота в такое место, чтобы они до него не добрались.

Едва войдя, Ромочка понял, что Щенок в чем-то провинился. Он не бросился ему навстречу, а лежал в гнездышке и смотрел на него большими глазами. Ромочка угрожающе посмотрел на своего младшего братца. Остальные прыгали вокруг него. Не сводя взгляда со Щенка, он бросил на пол пакеты с добычей — пусть обнюхают. Щенок на брюхе подполз к Ромочке, облизал ему руки и снова пополз в гнездо. Ромочка решил проверить свой тайник. По пути он чувствовал на себе взгляд Щенка.

Ромочка сразу понял, что Щенок побывал в его тайнике. Он всегда видел, когда у него что-то брали и не клали на место. Щенок, как и все остальные, много раз бывал у Ромочки в гостях, но только по приглашению. Ромочка посмотрел на кирпич, который свободно вынимался из стены. Кирпич был немного смещен в сторону. Значит, Щенок лазил в его тайник! В Ромочке бушевала холодная ярость. Он вынул кирпич и стал осматривать свои сокровища, загаженные прикосновениями Щенка. Он перебрал клювы и когти, ссыпал их в ладонь… Сомнений не оставалось: пропала корона! Злобно зарычав, он развернулся к Щенку и угрожающе навис над ним. Щенок припал к полу и упорно не смотрел на него. Ромочка заревел и потянулся за дубинкой. Щенок убежал от него в гнездышко. И тут в логово вошла Мамочка. Она прыгнула к Ромочке и злобно зарычала на него. Он в последний момент отдернул дубинку, иначе непременно ударил бы ее. Мамочка сразу все поняла по выражению его лица; ее глаза полыхнули огнем, и она приготовилась к драке. Пристыженный и униженный, Ромочка отполз прочь. Он отказался от еды, а спать устроился отдельно от всех. Мерз до полуночи, а потом потащился за Черным — охотиться на мусорной горе.