– Ты оставила сообщения на автоответчике. Несколько. Что-то случилось?
– Просто хотела узнать, как твои дела. А ещё пригласить вас с Кристиане в пятницу на обед. Для тебя было бы замечательно позабыть на время обо всей этой…
– Пятница… Я должна подумать…
Трейлер начал притормаживать у поворота на Карихауген. Ингер Йоханне приняла влево и надавила на педаль газа. Трубка отошла от уха.
– Подожди! – прокричала она в никуда. – Не вешай трубку, мама!
Когда она попыталась переключить передачу, руль вырвался у неё из руки. Автомобиль перескочил на следующую полосу, и пришлось резко тормозить, чтобы избежать столкновения. Ингер Йоханне обеими руками схватила руль и уставилась прямо перед собой.
– Не клади трубку, – громко повторила она.
Не сводя глаз с дороги, она прижала трубку к уху.
– Что случилось?! – кричала мать на другом конце. – Ты ведёшь машину и при этом разговариваешь по телефону?
– Нет, я разговариваю по телефону и при этом веду машину. Всё в порядке.
– Ты убьёшься в один прекрасный день. Нет нужды делать всё одновременно!
– Мы приедем в пятницу, мам. Ты…
Сердце продолжало бухать, отдаваясь во всём теле.
– …не возражаешь, если Кристиане останется у вас до субботы?
– Нет конечно! А разве вы не переночуете у нас вместе?
– У меня планы…
– Планы? На ночь?
– Кристиане может остаться или нет?
– Конечно, дорогая. Мы всегда ей так рады. И тебе. Ты же это прекрасно знаешь.
– Да. Мы будем в шесть.
Она отключилась до того, как мать успела сказать ещё что-нибудь. У Ингер Йоханне не было никаких планов на ночь. Она сама не могла понять, зачем вообще попросила мать оставить Кристиане у себя. Они с Исаком договорились: если у них неотложные дела, сначала просить друг друга.
Она снова набрала номер голосовой почты. Сообщения Ингвара стёрлись. Пока она разговаривала с матерью, звонила Лине.
«Привет, это Лине. Просто хотела напомнить тебе про наш литературный кружок, собираемся в среду. Надеюсь, ты не забыла, что теперь твоя очередь. И только попробуй отказаться. Приготовь что-нибудь простое. Мы захватим вино. Будем в восемь. Пока, детка. Целую!»
– Чёрт!
Ингер Йоханне всегда отлично справлялась с несколькими делами одновременно. Она могла планировать, каким образом отметить день рождения Кристиане, стирая при этом одежду и разговаривая по телефону. Она слушала радиопередачу во время чтения газеты, понимая содержание того и другого. По пути в детский сад она придумывала, что приготовить на ужин и во что будет одета Кристиане на следующий день. Она одновременно чистила зубы, готовила овсяную кашу и читала Кристиане вслух. В тех редких случаях, когда она собиралась встретиться с друзьями, она отвозила дочь к Исаку или к родителям, делая макияж прямо в машине, глядя в зеркало заднего вида. Таковы женщины. И она не была исключением.
Но только не на работе.
Ингер Йоханне выбрала карьеру научного работника, потому что была дотошным человеком. Но в особом смысле. Она, к примеру, никогда не стала бы адвокатом или чиновником. Занимаясь исследованиями, можно законно получать исчерпывающую информацию, изучать вопрос досконально. Такая работа оставляла время на сомнения и давала возможность для неожиданных решений, импровизации, для совершенствования.
Теперь же всё изменилось.
Когда она – с большой неохотой – взялась за изучение вероятной судебной ошибки в деле Акселя Сайера, она сделала это потому, что уголовный процесс имел отношение к её работе. В определённый момент – она сейчас уже не могла сказать точно, когда именно, – дело стало частью её существования. Аксель Сайер превратился в загадку, подружившую её с Альвхильд и теперь во многом влиявшую на её жизнь.
Кроме того, она согласилась помогать Ингвару.
«Я смогу справиться с несколькими задачами одновременно, – подумала она, сворачивая с шоссе. – Но не с такими сложными».
И к тому же подруги, которые собираются прийти на ужин в среду! На них у неё точно не хватит сил.
40
Было всего одиннадцать, но Ингер Йоханне уже целый час пыталась уснуть. Она смертельно устала. Однако неизвестно откуда взявшееся внутреннее беспокойство не давало ей сомкнуть глаз. Она зажмурилась и подумала о том, что сегодня День павших. На Кейп-Код приехали первые летние отдыхающие. Люди раскрывают ставни, проветривают комнаты. На выкрашенных флагштоках красуются красно-сине-белые цвета национальной гордости, развевающиеся по ветру на фоне яхт.
Уоррен, наверное, привёз на лето в Орлеанс жену и детей – у него там дом с видом на океан. Детям, пожалуй, уже больше десяти, начала она подсчитывать. Чтобы не думать об этом, она встала, положила перед собой список сотрудников министерства юстиции, работавших с 1964 по 1966 год. Он оказался длинным и, судя по всему, мало полезным для неё. Неизвестные люди, имена которых вряд ли ей что-то скажут.
Находясь на мысе Кейп-Код, она всё время оглядывалась. Конечно, они не могли встретиться. Во-первых, от Харвичпорта до Орлеанса пятнадцать минут езды на машине, к тому же движение по шоссе – только в сторону Орлеанса. А ещё Орлеанс большой, гораздо больше Харвичпорта. Там много магазинов, ресторанов. Обширный пляж у Атлантического океана превращает Нантакет-Саунд в детский бассейн. Она была уверена, что не встретится с ним, но всё равно оглядывалась.
Она ещё раз пролистала список. Ничего существенного. Директор департамента, бывший начальником Альвхильд в 1965-м, умер почти тридцать лет назад. Вычёркиваем. К сожалению, ближайшие коллеги Альвхильд ничего не могут сообщить. Альвхильд сама справлялась у них, не помнят ли они что-нибудь о таинственном освобождении Акселя Сайера. Их тоже вычёркиваем.
Ингер Йоханне выронила тушь. Флакон зарылся в складки одеяла. Огромное чёрное пятно за долю секунды распространилось по белому пододеяльнику. Зазвонил телефон.
«Неизвестный номер» – появилось на дисплее.
Однако Ингер Йоханне этот номер был хорошо известен.
Ингвар Стюбё.
«Ингвар и Уоррен примерно одного возраста», – подумала она.
Телефон продолжал звонить, и тогда она с головой укуталась в одеяло.
На следующее утро она вспомнила, как сквозь сон слышала, что телефон звонил ещё пару раз. Но не была уверена: она проспала всю ночь крепко и без сновидений.
41
Несмотря на то, что в состав сопровождающей группы включили двух девушек из училища, директриса была обеспокоена. В конце концов, на ней ведь лежит вся ответственность. Экскурсия в Технический музей, по её мнению, совсем ни к чему в такое опасное время. Однако сотрудники переубедили её. Теперь ведь дети будут под присмотром четырёх сопровождающих: четверо взрослых на десять малышей. Дети не должны страдать из-за этого сумасшедшего. К тому же вряд ли он сунется сюда посреди бела дня.
Детям было от трёх до пяти. Их разбили на пары. Директриса шла впереди колонны, расставив руки в стороны, будто таким образом возможно защитить детей от похищения. Замыкала колонну одна из девушек-студенток. Единственный мужчина, работавший в детском саду, шёл со стороны проезжей части, распевая военный марш, в такт которому должны были шагать малыши, а с другой стороны по тротуару двигалась Берта, повар детского сада.
– Левой, правой, раз-два-три, мы шагаем в ногу, посмотри! – горланил мужчина. – Левой, правой, топаем ногами, не отсиживай задницу, шагай вместе с нами!
– Тс-с-с! – прошипела директриса.
– Задница! – завопил мальчик. – Он сказал «задница»!
Берта споткнулась о выбоину в асфальте. Девушка, шедшая рядом, поддержала повариху.
– Задница! – повторили ещё два мальчика. – Задница, задница!
Они поравнялись с супермаркетом «Рема 1000». От магазина в сторону Кьелсосвайен выезжал грузовик. Директриса погрозила кулаком водителю, а тот в ответ показал ей средний палец. Машина медленно продолжала движение. Берта закричала, увидев, что Элине как зачарованная остановилась перед самым бампером. К группе детей галопом бросилась через дорогу вырвавшаяся из рук хозяина собака. Она приседала и подпрыгивала, пока трое малышей пытались ухватиться за зелёный поводок. Хозяин прокричал что-то с другой стороны улицы. Собака навострила уши и сорвалась с места. Заскрипели тормоза проезжавшего мимо «вольво». Автомобиль слегка задел собаку, она взвизгнула и помчалась дальше уже на трёх лапах. Элине заплакала. Водитель грузовика опустил стекло и крепко выругался. Девушки из училища преградили путь детям, которые могли выбежать на проезжую часть. Берта подняла Элине на руки. Грузовик медленно проехал по тротуару и потом на полной скорости умчался в сторону Фрюшавайен. Собака залаяла вслед уезжавшему автомобилю. Хозяин сел на корточки и попытался успокоить её. Женщина, управлявшая зелёным «вольво», остановилась посреди проезжей части, открыла дверь и явно не понимала, нужно ли ей выходить из машины. За ней уже выстроились четыре автомобиля, водители раздражённо сигналили.
