Охотники отметили одиннадцать часов должным образом и разошлись по назначенным местам. Когда все стрелки наконец были готовы продолжать охоту, Джон с ужасом обнаружил, что его расчеты оказались неточными. Пожарнов стоял шагах в пяти левее того места, где Филлипс ожидал его увидеть. Это означало, что толстое дерево, которое должно было бы служить для Джона укрытием, теперь загораживало Пожарнова. Для того чтобы прицелиться, ему нужно было переместиться вперед, рискуя быть обнаруженным.

Джон лежал на месте и ждал. Через несколько минут загонщики получили сигнал начинать. Дюжина егерей двинулась вперед, шумно продираясь сквозь заросли и стуча палками. Испуганные птицы поднялись в воздух и устремились на запад, к поджидавшим стрелкам, где их встретили выстрелы. Сначала были слышны отдельные хлопки, затем — сплошной треск. Отголоски канонады разнеслись на многие мили вокруг.

Джон дождался, когда все взгляды будут прикованы к птицам, а уровень шума станет таким, что никто не услышит его передвижения в кустах, выставил локти, выполз из-за дерева и по-пластунски направился туда, откуда ему был бы отчетливо виден Пожарнов.

Коренастый русский не подозревал о приближающейся опасности. Он вытащил из патронташа новый патрон и направил ружье в небо. Его настроение поднималось прямо пропорционально количеству подстреленных фазанов.

Джон понимал, что ему нужно будет очень тщательно подгадать момент выстрела. В идеале это должно быть то мгновение, когда в воздухе окажется большое количество низко летящих птиц. Тогда его действие можно будет списать на случайный выстрел одного из охотников, хотя такое и показалось бы маловероятным опытному человеку. Вскоре над самой землей снова поднялась большая стая птиц. Джон вскинул ружье и прицелился. В отличие от остальных охотников у него будет только один выстрел, одна возможность. Он размеренно дышал и застыл совершенно неподвижно, направив ружье на Пожарнова.

Тот стоял, выпрямившись во весь рост и держа в руках заряженную двустволку. Все остальные охотники уже выстрелили, но Пожарнов был опытным стрелком и не торопился. Он тщательно прицелился и ждал, когда добыча окажется на оптимальном расстоянии, чтобы его выстрел наверняка достиг цели. Его выдержка принесла свои плоды. Подстреленный фазан с глухим шлепком упал на землю.

Джон тоже не спешил, и вот наступил самый благоприятный момент. Настала пора действовать. Он уже начал было плавно нажимать на спусковой крючок, но тут, к его ужасу, Пожарнова вдруг заслонил другой охотник, граф Коларвон. Джон тотчас же убрал палец с курка. Ему не хотелось даже думать о том, насколько же близок он был к тому, чтобы сделать Энди владельцем имения. Однако вскоре облегчение Джона сменилось раздражением. Граф стоял неподвижно, заслоняя собой Пожарнова. Сейчас все птицы разлетятся, и возможность будет упущена. Поблизости от остальных позиций не было никакого укрытия.

«Неужели мне придется ждать следующего раза?»

Джон уже смирился с неизбежным и собирался отползать обратно в заросли, когда судьба снова вмешалась в дело. Один из охотников, повелитель Интернета, был никудышным стрелком. Каждый год он выкладывал кругленькую сумму, чтобы приехать в Стэнфорд-Холл одетым с иголочки, с самым дорогим охотничьим снаряжением. В прошлом году ему удалось подстрелить всего четырех фазанов. В этом он уже имел на своем счету две птицы и был близок к тому, чтобы побить свой собственный незавидный рекорд.

Его собака, английский пойнтер, послушно простояла рядом с хозяином почти три часа, а потом решила самостоятельно найти себе хоть какое-нибудь занятие. Она учуяла запах Джона и устремилась прямо к тому месту, где тот скрывался. Граф Коларвон увидел это и смог ухватить за ошейник собаку, пробегавшую мимо. Во-первых, он тем самым спас Джона от обнаружения, во-вторых, низко нагнулся и дал ему возможность прицелиться. Джон не медлил ни мгновения. Он нажал на спусковой крючок. Приклад с силой ударил его в плечо, но он удержал ружье.

Когда стреляная гильза вылетела из ружья Джона, Пожарнов пошатнулся. Филлипс ожидал, что от мощного удара русский отлетит назад, однако, как это ни странно, тот еще какое-то время продолжал стоять. Затем упрямство наконец проиграло борьбу силе земного притяжения, и у Бориса подогнулись ноги. Он повалился на землю рядом со своим ружьем, все еще дымящимся. Его собака, скуля и повизгивая, бросилась к хозяину.

Охотники, стоявшие рядом, в ужасе смотрели на кровавое месиво, еще несколько мгновений назад бывшее человеком. Никто из них не мог поверить своим глазам. Внимание остальных стрелков, находившихся дальше, все еще было приковано к птицам, порхающим в небе. Поэтому тем, кто уже был в курсе дела, пришлось кричать и махать руками, призывая их прекратить стрельбу.

Охотники обступили труп Пожарнова. В это время Джон осторожно, но тщательно искал стреляную гильзу. Вскоре стрелки оправились от первоначального потрясения, и некоторые из них начали озираться по сторонам, пытаясь определить траекторию полета заряда дроби. Пока еще никто не догадывался о том, что выстрел был сделан невидимым убийцей, притаившимся в кустах, но Джон понимал, что теперь охотники будут пристально всматриваться в окружающие заросли. Он решил, что лучше оставить здесь гильзу, чем быть обнаруженным, и пополз прочь, следя за тем, чтобы его не было видно и слышно.

Оказавшись там, где его уже никто не смог бы увидеть, Джон поднялся с земли, стряхнул с себя листья, ветки и спокойно направился к своей тщательно замаскированной машине. Он бросил ружье, зонтик и бинокль на заднее сиденье, сел за руль и уехал, даже не оглянувшись.

Верхний Ист-Сайд, Манхэттен

Пенни возвращалась в Нью-Йорк. Она фантазировала о том, как проведет предстоящее воскресенье вместе с Фионой. Иногда журналистка отвлекалась от этой темы и вновь и вновь перебирала обрывочные сведения, имеющиеся в ее распоряжении, пытаясь заполнить пробелы и сложить все в цельную картину.

Она приехала к Фионе домой. Затем они вместе направились в Центральный парк. День выдался по-летнему жарким. Парк превратился то ли в одну большую открытую сценическую площадку, то ли в пляж, наполненный загорающими людьми, но покрытый не песком, а травой.

Пенни увидела тюленей и громко рассмеялась, давая выход переполняющему ее счастью.

— Я обожаю этот город! — воскликнула она. — Не знаю, смогу ли я найти в Нью-Йорке работу, но в настоящий момент я здесь просто счастлива.

Фиона улыбнулась.

— Надеюсь, это как-то связано со мной, — лукаво промолвила она.

Пенни хихикнула.

— Конечно связано. Отныне вся моя жизнь связана с тобой.

Потом, за салатами и устрицами в ресторане «Бильбоке», расположенном на Шестьдесят третьей улице, они всерьез обсудили, сможет ли Пенни найти работу в Нью-Йорке. В конце концов дамы сошлись на том, что если ей удастся подготовить материал, разоблачающий такую видную персону, каковой был Джон Филлипс, то это, конечно же, окажется весьма кстати. Получив такое неожиданное подкрепление своей решимости раскопать эту сенсацию, Пенни расслабилась и принялась наслаждаться несколькими бокалами темно-красного вина и обильным десертом.

Когда они выходили из ресторана, Пенни чувствовала себя необыкновенно хорошо. Прогуливаясь по Медисон-авеню, она без раздумий предложила Фионе руку. Это показалось ей совершенно естественным.

В понедельник утром журналистка пришла в бурлящий, живописно убогий полицейский участок, расположенный в центре Манхэттена, сотрудники которого расследовали обстоятельства смерти Джорджи Макуильямса. Она была бодра и насторожена, несмотря на бессонную ночь, проведенную в обществе Фионы. Ей сразу же бросилось в глаза, что она привлекает неоправданно много внимания со стороны сотрудников участка, по большей части мужчин. У нее даже мелькнула мысль о том, как же они отнесутся к ней, если она раскроет им причину своей льющей через край сексуальности.