Однако вскоре законодательство в банковской сфере резко изменилось, и окошко, дававшее троице в составе Джонстона, Пожарнова и Ремини возможность и дальше отмывать деньги, закрылось практически наглухо. Закон о патриотизме и другие акты, принятые по следам событий одиннадцатого сентября, существенно затруднили легитимизацию грязных денег в Соединенных Штатах. Кроме того, мировая банковская система повсеместно, медленно, но верно перекрывала и без того ограниченные пути отмывания финансовых средств. Как следствие, стоимость не отмытых денег на черном рынке катастрофически снижалась чуть ли не с каждым днем. Партнерам требовалось совершить хотя бы одну крупную сделку, чтобы затем уже можно было выйти на рынок с совершенно законными долларами. Они давили на Джонстона, чтобы тот нашел для них что-нибудь подходящее.

Когда Болдуин впервые изложил Джонстону честолюбивый замысел Джона загнать в угол рынок американских государственных облигаций, тот отнесся к этой затее очень прохладно. Роберт не скрывал собственного неодобрительного отношения к этому плану, поскольку чувствовал, что Джонстон, скорее всего, все равно ответит категорическим отказом. Втайне Болдуин опасался, что Джон получит официальное замечание за предложение такой безрассудной и рискованной сделки.

И вдруг Джонстон изумил Болдуина, резко развернувшись на сто восемьдесят градусов, перейдя от полного равнодушия к горячему одобрению. Когда они встретились в следующий раз, чтобы обсудить проблему подробнее, Джонстон перешел прямо к делу. Он разобрал план Джона с советом директоров. Члены правления и юристы банка, чье слово было гораздо весомее, учли ту роль, которую готов был сыграть их английский клиент, и пришли к выводу, что подобная сделка возможна. Болдуин получил заверения в том, что означенным клиентом является искушенный инвестор, прекрасно сознающий риск, связанный с покупкой и продажей крупных пакетов американских государственных облигаций. Решение покрыть возможные убытки за счет банка было принято советом директоров и никак не должно было беспокоить Комиссию по ценным бумагам. Джонстон был полон воодушевления. Он не видел никаких возможных проблем со стороны КЦБ и считал, что сделка, предложенная Джоном, лежит в рамках его компетенции и полностью соответствует характеру деятельности банка на фондовых рынках.

Болдуина поразил подобный оборот событий, но он вынужден был уступить. Как только Эрнст Джонстон, влиятельный член совета директоров, дал Джону разрешение действовать, все системы банка пришли в движение.

Уолл-стрит, Манхэттен

По утрам понедельника финансовое море часто бывало спокойным. Многие завсегдатаи торговых залов медленно и болезненно приходили в себя после выходных, бурно проведя два дня и две ночи. Значительные экономические показатели сегодня не обнародовались, поэтому торговля акциями шла вяло. Для кануна аукциона по продаже государственных облигаций в этом не было ничего необычного. Подобные мероприятия устраиваются раз в квартал. Они помогают правительству Соединенных Штатов финансировать расходную часть бюджета. Объем торгов зависит от количества денег, которое американскому правительству требуется занять в данный момент времени. Облигации выпускаются на два года, пять и десять лет.

В последние дни рынок американских государственных ценных бумаг оставался относительно тихим, отреагировав на крепкие экономические показатели, обнародованные в начале прошлой недели. Все же стоимость облигаций поднялась чуть выше того значения, по которому Джон приобрел пакет в пятьсот миллионов долларов, поэтому он собирался от них избавиться.

Филлипс крутанулся в кресле.

— Тони, ты можешь выяснить стоимость долгосрочных облигаций? Мне нужен спрос.

Тот, как обычно, снял трубку телефона, чтобы связаться с маркетмейкером, [16]хотя сидел меньше чем в тридцати футах от него.

Он узнал ответ и крикнул Джону:

— Они идут по сто девять и двадцать одна тридцать вторая пакетами по двести пятьдесят и по сто девять и девятнадцать тридцать вторых пакетами по пятьсот.

Джон махнул правой рукой и распорядился:

— Спускайте все облигации, которые я купил на прошлой неделе. Мне нужно полностью очистить свой портфель перед аукционом.

Через минуту Тони положил трубку.

— Готово. Вы продали пятьсот миллионов облигаций со сроком погашения февраль тридцать первого года по сто девять и девятнадцать тридцать вторых. Увеличение курса чуть больше, чем на четыре с половиной процента.

Джон повернулся к Эллен и спросил:

— Какова общая прибыль?

Эллен стала вводить данные в компьютер. Регистрация операции в главном компьютере банка позволила осуществить перевод денег и физическую передачу облигаций новому покупателю. Кроме того, высшее руководство банка, имеющее соответствующий доступ, получило возможность подробно изучить сделку, в том числе ее степень риска и коэффициент прибыли.

Эллен завершила ввод информации о последней сделке.

— На пятьсот миллионов прибыль чуть меньше восьмисот девяноста пяти тысяч.

Джон почти не слушал ее. Он рассеянно поднял взгляд.

— Негусто, но, наверное, лучше все же получить эти деньги, чем потерять их. Спасибо.

Сейчас Филлипс был уже полностью поглощен завтрашним аукционом. Больше всего его интересовал Джонстон. За последние несколько дней он расспросил о нем кое-кого из своих коллег, потому что до сих пор все их общение сводилось к нескольким фразам, брошенным на многолюдных корпоративных вечеринках. Судя по всему, предки Джонстона, как говорится, приплыли в Америку на «Мейфлауэре». [17]Своим взлетом к вершине руководства банка он был обязан больше учебе в «Лиге плюща», [18]чем способностям к решению финансовых вопросов. В банке Джонстон имел необычайно низкий деловой рейтинг, хотя и занимал очень высокое положение. Он редко занимался рутинной работой, сосредоточившись на контактах с клиентами. В этой сфере Эрнст максимально полно использовал многолетний опыт работы специалиста по связям с общественностью, всячески обхаживая важных клиентов, следя за тем, чтобы выполнялись любые их прихоти как личного, так и финансового характера.

Его обязанности в банке были неотъемлемой составляющей бизнеса, ориентированного на взаимоотношения. Эту отрасль банковского дела в начале восьмидесятых годов стала развивать одна из наиболее динамичных инвестиционных компаний, «Дрексел, Бернхэм и Ламберт». Именно в качестве главы отдела по связям с общественностью «Дрексела» в эпоху вседозволенности восьмидесятых Джонстон освоил ремесло и отточил его до совершенства. До тех пор банковское дело было консервативным и довольно скучным занятием. «Дрексел» в корне изменил такое положение, делая все необходимое, чтобы привлечь смелых и предприимчивых специалистов, способных проводить в жизнь новый, агрессивный стиль.

Харизматичный глава «Дрексела» Майкл Милкен стал пионером в работе с высокодоходными акциями молодых компаний. Он одалживал крупные суммы денег агрессивным и честолюбивым руководителям, которые, как правило, не могли получить кредит в традиционном банковском секторе. Эти займы обходились очень дорого отчасти потому, что «Дрекселу» стоило больших трудов найти необходимые средства, но в основном из-за высоких процентных ставок, связанных с подобными кредитами. К середине восьмидесятых Майкл Милкен стал самым высокооплачиваемым наемным руководителем в Америке, а в лос-анджелесское отделение «Дрексела» выстраивалась очередь предприимчивых руководителей, спешащих воспользоваться небывалыми возможностями американской экономики, при президенте Рейгане освобожденной практически от всех сдерживающих уз. Однако феноменальный взлет «Дрексела» породил и много зависти.

Ключом успеха Милкена стали необычайные отношения, выстраиваемые им со своими клиентами, среди которых было много открытых акционерных обществ. Милкен хотел, чтобы его фирма работала с компаниями на всех уровнях. Это проявлялось, в частности, в настойчивом требовании к клиентам «Дрексела» обеспечивать финансовую поддержку других начинаний фирмы. Тем самым все они тесно переплетались между собой. Впоследствии именно такая совершенно необычная практика способствовала падению структуры, выстроенной Милкеном.