- Хошь хохмочку? В качестве эксперимента?

Я насторожился:

- Ну?

Пашка поёрзал на табуретке и посмотрел на часы.

- Вечером, как раз перед самым вашим появлением, по "Новостям" передавали, что америкашки к берегам Ирака опять свои кораблики подтянули. Вот-вот громить начнут. Да ещё ядрёным оружием грозятся. Понимаешь? Третья мировая назревает! Америкашки Саддама переупрямить надумали. Они ж теперь везде хозяева! В девяносто первом облажались, так опять прыгают. Там же нефть! Этим всё сказано. Ищут повода, чтоб Саддама, значит, - к ногтю! Вот я и предлагаю: давай мы с тобой энти самые кораблики со всем их ядрёным дерьмом и - того! - умыкнём! Их там то ли два, то ли три особенно борзых, не помню. М?

- Вопрос, - отозвался я на его агитацию. - Куда?

- Тоже мне - "вопрос"! - пренебрежительно фыркнул Пашка. - Я же говорю: "Изъять!" Значит, за пределы Земли - фьюить! - свистнул он и показал на потолок: - В космос! А ещё лучше - на солнышко! Там им самое место! А в последствии и всё остальное дерьмо - туда же!

- Солнышку плохо не станет? - усмехнулся я.

- Издеваешься? Оно и не заметит! Кто б спрашивал, только не ты!

- Ладно! - со вздохом уступил я. - Считай - уговорил. Попробовать можно. Но - только попробовать.

Я сел спиной к столу и позвал:

- Сезам!

*****

Когда авианосец заполнил собою весь экран, я понял, что именно смущало меня в этом предприятии - люди! Команда корабля. Они бегали, суетились, занимались подготовкой чего-то. Самолёты с размалёванными тупорылыми мордами то взлетали с палубы корабля, необъятной, как футбольное поле, то, раскорячив шасси и слегка раскачиваясь, садились на неё. И никто не подозревал о той опасности, что нависла над "корабликом", как его презрительно называл Пашка, и его командой.

- Ну, ты, как всегда! - возмутился Пашка, когда я изложил ему свои сомнения. - Нашёл, кого жалеть! Сами-то они сюда явились, чай, не хлеба выпекать?

- Да как бы там ни было, - не сдавался я. - Это всё же люди. И дома их семьи ждут.

Пашка сорвался с места и забегал по комнате, цепляя ногами табуретки. Потом остановился и вперил в меня возмущённый взор:

- Знаешь, что я тебе скажу?

- Знаю, - спокойно отозвался я.

- Нет, не знаешь! А скажу я тебе вот что: не с твоей обострённой совестью такие дела вершить! Ты только не обижайся! Добро должно быть с кулаками!

- Слышали уже, - усмехнулся я. - Но убийства это всё равно не оправдывает.

Пашка взорвался:

- Ну и... ладно!..

Видимо, он хотел добавить кое-что покрепче, но сдержался и отвернулся, уставившись в тёмное окно.

Я немного помолчал, размышляя над идеей, внезапно пришедшей ко мне под влиянием Пашкиной активности.

- Сезам! - И, когда тот отозвался, спросил вслух: - А можем ли мы сделать так, чтобы авианосец со всем своим оборудованием просто исчез, а люди остались целыми и невредимыми?

"Да", - коротко отозвался браслет.

Пашка заинтересованно обернулся.

- Такой вариант тебя устроит? - насмешливо прищурился я.

- Само собой! - оживился он. - Я совсем не жажду крови!

- Ну, тогда выполняй, Сезам!

Зрелище, конечно, оказалось очень эффектным. Громада корабля, только что, за мгновение до этого, подавлявшая своими размерами, исчезла, будто выключили изображение. Лишь раздался громкий шлепок: это вода поспешно заполнила опустевшее пространство, которое занимал необъятный корпус корабля. Тысячи людей, секунду назад составлявшие боевой экипаж смертоносного транспортного средства, как горох, посыпались в воду. Я мог представить себе их удивление, не говоря уже о других, более сильных, чувствах. Но, скорее всего, они были просто оглушены схлестнувшимися водяными стенами, между которыми угодили, падая с высоты многоэтажных палубных надстроек.

- Вот это си-ли-ща!!! - уважительно пропел Пашка. - Тихо, быстро, и никаких тебе выкрутасов! Чёткая работа!

Я и сам, хоть и был готов увидеть что-то в этом роде, поразился, с какой лёгкостью проделал браслет этот фокус.

- А с людьми-то что делать будем? - растерянно выдавил я.

- Дались тебе те люди! - хлопнул Пашка по коленям. - Выплывут! Дерьмо не тонет! Свои же и подберут! Вон их сколько в воздухе болтается! - Он указал на вертолёты, которые уже заинтересованно крутились над головами осиротевшего экипажа. - Представля-аю! - заржал Пашка. - Щас они им понарасскажут!

Не в пример довольному Пашке, меня не оставляло сложное чувство вины и, вместе с тем, нереальности происходящего. Я рассеянно обозревал морскую поверхность с мириадами барахтавшихся в воде людских голов.

- Да ты чё притух-то?! - толкнул меня Пашка. - Мочи остальных! - Он указал в сторону видневшихся неподалёку ещё четырёх ощерившихся ракетами посудин. - А то, чего доброго, очухаются, да начнут долбить во все стороны - виноватых искать!

Довод показался мне убедительным и все "кораблики" также бесследно исчезли с горизонта. Только море вокруг закипело новыми тысячами голов.

- Хе-хе! - Пашка от удовольствия аж потирал руки. - А знаешь, такой способ мне больше нравится! Чем вся эта возня с отправкой на Солнце! И овцы, как говорится, и волки... - Он вдруг замолчал и, внимательно присмотревшись к барахтавшимся в воде фигуркам, радостно заржал и, шутя, погрозил мне пальцем: - Ой, вы комик! Ой, вы шутник!

- Не понял...

- Да чё "не понял"? Придвинь поближе!

Я снизился к купальщикам поневоле и только теперь усёк, что именно так насмешило Пашку.

Браслет, как всегда, был педантичен в исполнении. Видимо, форменную одежду экипажа со всеми её побрякушками он тоже посчитал за военное оборудование, поэтому абсолютно весь контингент принимал утренние ванны в чём мать родила!

А что? Всё правильно! Какая была команда? Команда была: "Оставить целыми и невредимыми только людей". Об одежде речи не было.

Ай, да Сезам! Я тоже от души рассмеялся. Только представьте: раннее утро, нежно розовеет восток и - тысячи нудистов, неизвестно по какой причине оказавшихся так далеко от берега. Лишь урчание десятка вертолётов (оставшихся нетронутыми лишь потому, что речь шла о "корабликах") нарушало тишину утренних часов, да ещё удивлённые, а то и просто злые, возгласы обескураженных вояк, принуждённых купаться в столь ранний час. Ну, это ничего. Чай, не Арктика. Не задубеют.