Есенин Теперь подымись. Одевайся. Беги к доброй матушке. Плачь. Кляни меня - черта - и кайся, Что барин был груб и горяч. Отныне забудешь игрушки. С крапивы огнем спину жжет. И слезы смывают веснушки, И чибис несладко поет. Засыпят снежинки крылечко, Молва детство скоро убьет. Но, может, поставишь ты свечку, Когда меня дьяк отпоет. «Гротеском истерии гений реет...» Гротеском истерии гений реет. Гнеет в регате пузом вокруг смерти. Распорками вселенной ветра веют. Качают головы дары - удары плети. Ждать направлений, выбирать - не сложно... Все цели - море. Карты мелей скрыты. Вода правдива ложью, правдой ложна. Время утопшими всласть дремлет сыто. Нет образов из бездны безобразных. Сыскавших скорбный скарб размытых былей, В обглоданных мощах и в душах разных. Не эти пыли были прежде львы ли? «Заранее предупрежу я вас о ранах...» Заранее предупрежу я вас о ранах. Старайтесь, что получите, понять. Не будет здесь ни правых, ни неправых, Кто прав, пока дерутся, не узнать. «Смогу ли я боле...» Смогу ли я боле Терпеть боль неволи, Или выберу холод И голод раздолья? Смогу ли есть хлеб Вместе с слезной солью? Иль станет мне домом Бескрайнее поле? Есенин Есенин. Рука в бирюзе. Качаясь у грязной стены, Дальтоник рисует стихи Пастелью порезов в руке. Бечевка уже на мази... В окошке встает медный шар И льет свой змеиный нектар. Кадык заиграл взаперти. Я был уверен Я был уверен, что летать так просто, И вышел за окно, как в дверь. Раскинув руки, ногами в воздух, Разглядывая на асфальте смерть. И разглядеть ее хотелось лучше. Я стал все ближе подлетать. Объединив землю, тело и душу, Прилег с ней рядом, больше чтоб не встать. Вот и все, вот мой последний вздох. Что жалило меня, осталось позади. Счастье или боль мне приготовил Бог? Встретит ль он меня в конце пути? И будет ли лучше там Моей калечной душе? Ты сможешь узнать и сам, Когда там зайдешь ко мне. Коробок
Сломанными пальцами карабкаюсь наверх. Пролетает стороною удивленный стерх. Спичечной коробкою подо мною мир, Спичечной коробкою надо мною пир. Вакуум коробки - скользкий таракан. Никого там нету, только я и план. Еду в электричке и смотрю в окно. Я смотрю из окон. Я - актер кино. Там экспресс мелькает косяком в ночи. Кровь по кругу дурно выжигой стучит. Я совсем забылся. Слог совсем не мой. Фразой, что не знаю сам, себя, с собой. На душе селедка, на ногах мандраж. Дым принял кальяном смысл на абордаж. Вот уже светает. Мне бы отдохнуть. Заправляю чифирь по объездам в грудь. «Жизнь содержит процент боли...» Жизнь содержит процент боли. Боль рождает облегченье. Облегченье держит волю. Волей движется терпенье. У терпенья есть пределы. У пределов есть надежда. Из надежды ползет смелость. Смелость - есть презренье к смерти. Метро Я стою в метро. Выбираю цветок. Позади стена на запад и восток. Позади нечто шевелящихся ног. Впереди мечта. Мертвой жизни кусок. Словно мертвая плоть. Словно Дантовский ад. По цветам истерично ищет выхода взгляд. Кто толкнул здесь меня? Хрупкой грезы распад. Я живой? Я стою. Я вернулся назад! « Прихоть плоти, похоти сытой...» Прихоть плоти, похоти сытой. Против воли тобой завладел. Хрусталь на полу, мной разбитый, Мне заплакал, тебе - запел. «Через рвы, как слоны...» Через рвы, как слоны, Мы вольны, мы равны. Как животные - львы - Все в крови - и чисты. С нами будет на «ты» Ночь в открытые рты. Под затменье звезды Вложит в жабры нам сны. Разведет прочь мосты От смертей до мечты. Будда с той стороны Тушит окон костры. Луны здесь - что блины. Слезы солью полны - Просто брызги волны От китайской стены. Под давленьем коры Дух бежит из норы. Его сносят пары В домну чудной страны. Леший Лыжи побегом лижут Душу. Искусом жгут. Слышу, щебечет крыша, Жмет руку рыжий жгут. Леший стихи мне пишет. Лишний во мне живет. Приторно в уши дышит, Медом сквозь строки лжет. Пляшут мысли, как мыши, Зубами основу грызут. Грозами разум вышит. Молнии мечет шут. Лешего я прикончу. Вычту, пока он спит. Кончу веселые строчки Там, где душа не лежит. Катится спазм конвульсий. Колется еж внутри. Пули предсмертного пульса Вилами в мозг легли. |
