Когда Глен вышел из такси на Пятой авеню, настроение у него было препаршивое. Он взглянул на фасад роскошного универмага «Сакс» — Пятая авеню — и вздохнул. Мало того, что декан Форбс вызвал его сегодня утром в свой кабинет и ярко продемонстрировал, как он и весь преподавательский состав Нью-Йоркского университета восприняли тот факт, что Глен позволил себе оскорбить Брайена О'Брайена. Но это было еще не все. Декан недвусмысленно заявил, что Глен обязан нести ответственность за подобное поведение.

— Дерьмо! — пробормотал Глен, направляясь ко входу в шикарный магазин. — Нести ответственность, ха-ха! Еще чего не хватало! — Мимо портье в униформе он вошел внутрь универмага. Форбс имел в виду, что теперь Глен должен придумать, как расхлебать кашу, которую он заварил, вступив в спор с О'Брайеном. «А это означает, — сказал себе Глен, — что я должен пойти на абсурдное условие О'Брайена». Условие, при котором О'Брайен обещал сделать благотворительный взнос, было простым. Глен должен доказать ему верность своего тезиса. Доказать, что именно влияние окружающей среды делает или не делает человека полезным членом общества. И что он, Глен, при определенных предпосылках может превратить бездельника в творца.

При этом О'Брайен ждал от Глена отнюдь не научного трактата. О нет, ему нужно было другое доказательство. «Живое», как он выразился. При этом он держался настолько самоуверенно, что отрезал Глену возможность отреагировать иначе, чем холодно и высокомерно заявить, что это для него не проблема.

После разговора с Форбсом Глен позвонил в бюро О'Брайена и попытался уговорить миллионера пойти на уступки. Но в результате чуть было вновь не сцепился с биржевым маклером, так как О'Брайен снисходительно поинтересовался, не в том ли дело, что Глен сам настолько мало верит в собственную теорию, что готов сдаться, даже не предприняв ни единой попытки. Такому человеку он, О'Брайен, со всей определенностью не доверил бы распоряжаться миллионом.

«Этот парень явно хочет испить чашу до дна», — подумал Глен и хрипловато рассмеялся, за что был смерен подозрительным взглядом какой-то щедро увешанной драгоценностями покупательницы. Глен успокоил ее улыбкой и сразу отвернулся.

Поднимаясь в обшитом деревянными панелями лифте в отдел косметики, он вздохнул: «Не проблема? Ну и дурак же ты!» Он страшно сердился на самого себя. Как он мог позволить втянуть себя в такую...

— Сэр?

В неприятные размышления ворвался чей-то приветливый голос.

— В чем дело? — раздраженно спросил он.

Девушка-лифтер одарила его ослепительной улыбкой.

— У вас проблемы? Не могу ли я вам помочь?

Глен покачал головой.

— О нет, дело в том, что... — Он точно знал, какого рода проблему девушка охотно помогла бы ему решить, но в этом отношении ему не требовалось содействие. — ...у меня жена и пятеро детей, — быстро соврал он. — Я, гм-м, я должен всем им что-то подарить. На день рождения.

— О-о! — Она попыталась скрыть разочарование. — У них у всех... я хочу сказать, вам надо каждому из них что-то подарить в один и тот же день?

Глен серьезно кивнул:

— Да. Забавно, правда? Девушка поперхнулась:

— Необычно, сэр. Но я понимаю, как это трудно.

Глен широко улыбнулся:

— Это с какой точки зрения взглянуть. Зато эта проблема возникает у меня только два раза в год.

— Два раза? Косметика и украшения, — объявила она остальным находившимся в лифте покупателям, с интересом прислушивавшимся к разговору.

— Да, еще на Рождество! До свидания. — Глен протиснулся к выходу мимо девушки, которая с тоской и сожалением смотрела ему вслед. Пока он неторопливо брел по галереям, ему вспомнилась Сьюзен Филипс. Точно таким же взглядом она смотрела на него вчера вечером, когда он не поддался на ее недвусмысленную попытку соблазнить его. Подумав об этом, он усмехнулся. Ему нравилась Сьюзен. Она была неплохим ученым и отличным коллегой, и во время того ужасного ужина у декана Форбса она держала его сторону, хотя потом и подвергла жестокой критике. Глен тряхнул волосами. После того как он расстался с Клер, у него было несколько увлечений, но ни одно не принесло ему удовлетворения. А несколько лет тому назад он настолько погрузился в работу, что времени для новой связи у него совсем не было. И уж тем более не с коллегой, которая ему нравилась, но которую он не любил. Для них обоих это бы кончилось плохо. В глубине души он чувствовал, что ни с кем не хочет заводить прочных отношений, потому что боится снова испытать разочарование, как тогда, с Клер. Но он немедленно прогнал свою догадку прочь. Семейная жизнь — не для него. Эта мысль напомнила ему о другой проблеме и о причине, по которой он сейчас находился в «Саксе». Он не совсем врал, когда сказал, что ищет подарок на день рождения. Его племяннице Клариссе через неделю исполняется двадцать один. И она уже три года ждет от своего дяди из Америки нитку жемчуга. Непременно купленную в большом дорогом нью-йоркском магазине на Пятой авеню. Бог знает почему.

«Наверное, прочла в одном из этих модных журналов, что современная светская женщина делает покупки на Пятой авеню», — хмуро подумал Глен. Но он любил свою племянницу, хотя и не огорчался, что видит ее не чаще двух раз в год. Брет Робертс, его брат, уже восемь лет жил с семьей в Японии, в Токио, где руководил филиалом одного американского концерна. И Глен не хотел лишать девушку удовольствия похвастаться перед подружками в колледже жемчугом, который дядя купил ей на шикарной Пятой авеню в «Саксе»: «Ну, вы знаете, там, куда хотят только кинозвезды и мультимиллионеры».

Представив себе Клариссу, Глен улыбнулся. Он шел по бесконечным галереям, разглядывая выставленные товары.

Вдруг его словно током ударило. Впереди шла женщина, Глен дал ей на глаз лет двадцать пять, не больше, и он заметил, что остальные покупательницы оборачивались на нее, явно выражая неприятие и осуждение. Он вынужден был признать обоснованность переполоха, который она вызвала. В элегантной обстановке «Сакса» она выглядела столь же неуместно, как лесоруб за чаем в дамском клубе. Не долго думая, он изменил направление и последовал за ней. Она была одета в потрепанную армейскую куртку, фланелевую рубашку в красно-черную клетку, драные джинсы и ботинки, не только грязные, но и дырявые. А волосы! Когда-то они, вероятно, были красивы, но сейчас напоминали старую веревочную щетку для мытья полов. Глен видел женщину только сзади, но почему-то был уверен, что она хороша собой. И что-то еще бросилось ему в глаза. Ее походка. Она шла не как бродяжка, за которую он должен был ее принять по внешнему виду. Нет, осанка у нее была прямой и очень независимой. Глен внезапно почувствовал какое-то возбуждение, которое и сам не смог бы себе объяснить. Молодая женщина прошла мимо отдела с жемчугом, оставив его без внимания, и направилась к косметике.

Глен не колебался ни секунды. Жемчуг подождет. Инстинкт подсказал ему, что эта женщина важнее, гораздо важнее, и он пошел следом за ней, держась на расстоянии в несколько метров.

4

Джулия не смогла сдержать улыбку, увидев скептические взгляды продавщиц. Она и сама не знала, почему именно здесь решила осуществить свое намерение что-нибудь украсть. Может, потому, что она часто делала покупки в «Саксе». Но не в роли опустившейся бродяги, а в качестве наследницы богатого состояния, для которой разница в цене на несколько долларов не имеет значения. Ей всегда это доставляло удовольствие. Даже в последнее время, хотя из-за напряженного графика репетиций в театре ей редко удавалось вырваться.

Но в данный момент она все-таки чувствовала себя не лучшим образом. «Надо было бы мне пойти в универмаг попроще», — сказала она себе. Здесь она слишком бросается в глаза, и у нее не будет возможности что-то стянуть, так как за ней все время следят. Если не продавщицы, то покупательницы.

Кроме того, Джулия уже и сама не знала, действительно ли она хочет что-то украсть. Ведь идея Паолы с самого начала показалась ей подозрительной, а сейчас, под недоверчивыми взглядами персонала, представилась и вовсе неосуществимой. Она остановилась у стенда с дорогой косметикой и внезапно улыбнулась, увидев безбожной цены губную помаду, только что поступившую в продажу. Джулия взяла тюбик в руки и стала его рассматривать. Неделю назад она купила точно такой же из-за нового модного оттенка. Джулия невольно прощупала небольшую котомку, висевшую у нее на плече. И вдруг в голове у нее мелькнула мысль: «А что, если кто-нибудь сейчас заподозрит меня в воровстве, у меня обыщут сумку и найдут в ней губную помаду?» Она использовала ее всего один или два раза, и помада была как новая. Никто не поверит, что она ее честно купила. Во всяком случае, не сразу, и ей придется подвергнуться неприятному допросу. Могут даже ее родителей привлечь к этому делу. Джулия содрогнулась от страха. Она положила тюбик на место и быстро повернулась по направлению к выходу. Ей все равно надо было поторапливаться, поскольку через полчаса она встречалась с Паолой.