Второй случай был по-своему не менее ужасным. Девушка примерно ее лет только что перенесла операцию. Лейле нужно было просто следить за ее пульсом. Девушка была в тяжелом состоянии, но врачи не сомневались, что она пойдет на поправку. А она тихо и внезапно перестала дышать.

Глядя на нового больного, Лейла вдруг снова засомневалась — не поменять ли ей профессию. Если собираешься стать хорошей сиделкой, медсестрой, недостаточно только ухаживать за больными, которые нуждаются в помощи. Нужно еще уметь стиснуть зубы в случаях, исход которых может оказаться печален. Что, если и зятя главного хирурга ждет такой исход — во время ее дежурства? По ее спине пробежал озноб. Конечно, ее вины в том не будет, но все-таки…

Но у нее нет права так думать! Ей представилось, как Опал в который раз бранит ее и напоминает, что это просто работа, которую нужно сделать, и от них требуется только сделать ее как можно лучше. Опал не стала бы так волноваться. Она бы спокойно занялась делом, словно перед ней просто история болезни, а не живой страдающий человек.

Ей предстоит провести с этим человеком несколько дней, а может быть, несколько недель. Лейла сделала запись в карте и заняла свое место, глядя на больного и вспоминая, что о нем слышала. Работа заставляла этого человека колесить по свету. Говорили, что не было страны, где бы он не побывал. Что будет, когда он придет в себя после укола, — станет рассказывать о путешествиях, о жене — или лежать, безучастно глядя в потолок, как лежал вначале Джефри Филби и теперь Дадли Марчмонт?

Лейла сидела так довольно долго, но вот веки больного дрогнули, он открыл глаза и взглянул на нее, видимо с трудом фокусируя взгляд. Она привстала и склонилась над ним, готовая позвать медсестру.

Он раздельно произнес:

— Ром?

Лейла двинулась к двери, но глаза его снова закрылись. Только одно слово — и он снова погрузился в забытье. Что он хотел сказать? Действительно ли это было «ром»? Или ей показалось? Лейла не была уверена.

В этот момент в палату вошел Керни Холдсток, и она сообщила ему об этом. Он нахмурился.

— Вы уверены, что он сказал только это?

— По крайней мере, звучало похоже… Я думала, может быть, вам это что-то скажет? Может, это как-то связано с его работой?

— Сейчас придет моя сестра. Возможно, она поймет. — Еще совсем недавно он хотел, чтобы Арабелла повидала няню Ричмонд, но и представить не мог, что это случится при таких обстоятельствах!

Арабелла видела, как мужа вывозили из операционной, и полностью потеряла присутствие духа. Но сейчас она пообещала, что будет держать себя в руках. Когда она показалась в дверях, Керни пытливо взглянул на нее. Сумеет ли она сдержать обещание?

Лейла в одну секунду оказалась рядом, взяла ее под руку, подвела к стулу. Но Арабелла, кажется, даже не замечала присутствия сиделки — она смотрела только на мужа, словно силой взгляда хотела вернуть его в реальность из смутной мглы забытья, в которую он ускользал.

Лейла усадила ее и встала рядом. Арабелла произнесла сдавленно:

— Он умирает, да? Вы мне просто не говорите. Почему ты не скажешь мне правду, Керни?

— Белла, прошу тебя… — взмолился он.

— Нет, все хорошо. Я держусь. Я ведь обещала тебе, — проговорила Арабелла.

Он подумал, что она изменилась до неузнаваемости. Лицо распухло от слез, всегда счастливые, смеющиеся глаза заплыли. Что с ней будет, если Марвуд не выкарабкается? Он перевел взгляд на Лейлу Ричмонд.

— Белла, вот няня говорит, он только что приходил в себя и разговаривал.

— Что он сказал? — встрепенулась Арабелла и впервые взглянула на Лейлу. Разумеется, она нисколько не интересовала Арабеллу как личность — она просто могла повторить ей слова мужа и существовала для нее только в этом качестве. — Он спрашивал обо мне?

Лейла замялась.

Она бы не колеблясь ответила сейчас «да», но рядом стоял Керни Холдсток и пристально смотрел на бесчувственного пациента.

— Я не совсем поняла, — ответила она. — Вроде бы он сказал слово «ром». Вам это о чем-то говорит, миссис Таппенден?

— Ром? Абсолютно ни о чем… Правда… Керни, он волнуется о поездке в Бонн. Это так и есть. Бедный мой! Если бы он знал, что теперь никуда не придется ехать. Он слышит меня, Керни? Если я прошепчу ему на ухо, ты думаешь, он меня услышит?

Керни медленно покачал головой. Он заметил, что Лейла смотрит с непонятным облегчением. Объяснения сестры не показались ему особенно правдоподобными. После ухода Арабеллы Керни снова вернулся в палату. Он сказал, что посадит сестру в такси, но, должно быть, перепоручил это кому-то еще, потому что не сумел бы вернуться так быстро.

Он испытующе взглянул на Лейлу, которая делала свои записи. Подождав, пока она кончит, он сказал:

— Бонн здесь, я думаю, ни при чем?

— Думаю, нет, сэр, — осторожно ответила Лейла.

— Почему вы так считаете? Вы, верно, что-то недоговариваете?

— Нет, на самом деле ничего такого… он просто взглянул на меня так, словно ожидал увидеть кого-то другого, и, когда он сказал «Ром», я решила, что это имя. Он выглядел словно бы… разочарованным, когда понял, что не знает меня. Такое у меня создалось впечатление. Но может быть, мне все это показалось.

Керни знал, что ей не показалось, но не стал говорить этого вслух.

— А он может вскоре снова очнуться? Заговорить?

— Очень вероятно. Если он что-то скажет, запишите. Я обещал дать сестре знать, даже ночью, если он заговорит.

Лейла кивнула. Ей хотелось, чтобы он скорее ушел. Его присутствие всегда вызывало в ней странное беспокойство. Но он продолжал стоять и озабоченно смотреть на нее, словно хотел попросить о чем-то еще, но сомневался — стоит ли. Керни Холдстоку это было совсем не свойственно…

Она ждала, но он сказал только:

— Я скоро снова зайду. Мне нужно кое-что обсудить с вами. — И тихо вышел.

Вздохнув с облегчением, Лейла воспользовалась случаем, чтобы зайти в палату к Джефри Филби поздороваться. При ее появлении его лицо, как всегда, озарилось радостью.

— Здравствуйте. Как вы себя чувствуете? — прошептала она.

— Прекрасно. А я ждал вас. Хотел спросить кое о чем, — проговорил он с нетерпением в голосе.

— О чем? Я могу чем-то помочь?

— Да. Помните, я рассказывал вам о малышке Кристин?

— Конечно помню. Но вам можно за нее не волноваться, она хорошо устроена.

— Да. Но скоро у нее день рождения, и как мне быть с подарком?

— Так, тут надо подумать, — весело ответила Лейла. — У вас уже есть что-то на примете?

— Не знаю. — На его лице снова появилось потерянное выражение, которого она давно у него не замечала. — Этим всегда занималась жена.

— Но, мистер Филби, все знают, что девять мужчин из десяти заходят в тупик, когда предстоит выбрать подарок женщине. Вы, наверное, из них. Не переживайте — на этот случай у вас есть под рукой человек, готовый сделать работу за вас, — я!

Он взглянул в ее оживленное лицо.

— Вот только я не представляю, что попросить вас купить для нее.

— Расскажите о ней поподробнее. Она любит читать или до сих пор предпочитает играть в куклы и другие игрушки? Вы даже не говорили, сколько ей лет.

— Семь. И я сам не знаю толком, что она любит.

Его слова озадачили Лейлу. Он посмотрел на нее.

— Понимаете, ведь она не наш ребенок. Жена очень хотела детей. Ей не нужны были горы…

Он сморщился и отвернулся. Его кровать стояла в ряду последней. Он уставился в стену, стиснул в кулаки задрожавшие руки.

— Я загляну попозже, хорошо? — пробормотала девушка. — Думаю, у меня появятся удачные мысли.

Он не оглянулся, ничем не дал понять, что слышит. Ее подозвала медсестра.

— Ну как, Ричи, сумела узнать, отчего он сегодня так взволнован? Если ты не смогла, то уж и не знаю, кто сможет.

— Это его маленькая племянница. Он хочет послать ей подарок, но не знает, что понравится девочке.

— Понятно! Надеюсь, ты ему что-нибудь подскажешь. Хотя ты ведь сейчас занимаешься мистером Таппенденом… Кстати, сейчас время пить чай.