Служанка узнала его.
— Да, господин, входи. Я позову их.
Они прошли через двор.
— Подождите здесь.
Комната была богато убрана, на одной из стен — фреска, изображавшая журавлей в полете, на другой лампада перед алтарем Богини. Эрисса медленно поклонилась. Рейд ходил взад и вперед по комнате, Ульдин присел на корточки.
Появились Дагон и его отец. Эрисса выпрямилась. Только Рейд заметил, как она взволнована. Дагон поглядел на нее, отвел взгляд, потом посмотрел еще раз. На его лице появилось удивленное выражение.
— Господин мой Дункан, — хозяин поклонился. — Твой приход — честь для нашего дома. Но что привело тебя в столь неурочный час?
— Дело страшное и небывалое, — ответил Рейд. — Сегодня Богиня прислала сюда этих двоих, и мне стало понятно, что предвещали сны.
Свой рассказ он продумал по дороге. Всей правды говорить не стоило, это лишь усложнило бы дело. Эрисса, критянка из Микен, и Ульдин, торговец с берегов Черного моря, приплывший в Тиринф, увидели один и тот же тревожный сон. Они посетили оракула, который приказал им отправиться в Атлантиду и растолковать чужеземцу, живущему в храме, смысл его сновидений. Оракул сказал также, что дополнительным доказательством будет человеческое жертвоприношение, которое случится по дороге. Так оно и вышло: их корабль затонул, а они были спасены рыбаком, что само по себе чудо. Рыбак сказал, что не смеет ступить на священную землю Атлантиды и, когда они привели Рейда на берег, спаситель таинственным образом исчез…
Медлить было нельзя. Все обладавшие мирской и духовной властью лица находились в Кноссе. Рейд должен предупредить Миноса как можно быстрее. Запрет Ариадны уже не имеет значения. Новая галера должна немедленно выйти в море. Ибо сон предвещает гибель Атлантиды в пламени и бушующих волнах. Людям следует сесть в лодки и выплыть в открытое море, если они не хотят разделить судьбу погибших моряков.
Ошеломленный отец покачал головой:
— Не знаю, можно ли в это поверить…
— Я тоже колебался, пока не получил последнего знамения, — ответил Рейд. Он окончательно пришел в себя и увидел хозяев, испуганных женщин и слуг.
— На Крите тоже будут сильные разрушения, — сказал он, обращаясь к Дагону. — Ты поможешь мне спасти Эриссу?
— О, да! — юноша двинулся к двери. Отец остановил его:
— Постой! Мне нужно подумать…
— Некогда думать, — ответил Дагон. На ходу он еще раз глянул на Эриссу.
— Ты похожа на нее, — сказал он.
— Мы с ней родня, — тихо сказала она. — Беги.
Раньше рассвета корабль не мог покинуть гавань. Немало времени ушло на сбор команды. Пищу каждый принес с собой, воду взяли из городских цистерн — связываться с властями было ни к чему. Рейд и так обливался холодным потом, пока его парни носились по улицам. На берегу поднялся шум, стали появляться родственники членов команды, звучали недоуменные вопросы и мрачные ответы. Но в большей части города царила тишина: люди отсыпались после праздника.
Некоторые решили выйти в море немедленно. Но отплыло пока только несколько лодок. Родителей Дагона там не было: они оповещали соседей до того, как начнется коррида, и собирались заставить власти сделать публичное объявление. Конечно, этому может помешать нападение на Веласа и самолюбие городских начальников, но пример тех, кто ушел в море, будет заразителен.
«Мы сделали все, что могли, — подумал Рейд. — Теперь попробуем в другом месте. Впереди шестьдесят миль пролива при скорости в три-четыре узла. Из-за привязанной к борту афинской лодки скорость немного снизится, но не беда. В любом случае придем в Кносс только ночью и будем ждать рассвета».
Восток бледнел. Команда разобралась по местам. В памяти Рейда остались образы отца и матери Дагона, машущих руками на прощанье. Через сутки он увидит Эриссу.
Он стоял на верхней носовой палубе. Утро было великолепным — синева над — синева над головой и сапфировая глубина под ногами. Дул попутный ветер, палуба раскачивалась, как спина бегущего зверя. Два дельфина играли рядом с кораблем. Их торпедообразные тела устремлялись к борту, и, когда столкновение казалось неизбежным, грациозно уходили в сторону.
Маячившая далеко впереди дымка обозначала Крит. За спиной, словно прощальный привет Атлантиды, поднималась Гора Столпа.
— Дункан…
Он оглянулся. Подобно ему, Эрисса переоделась во все критское. Ветер развевал ее волосы. Внезапно все, кто был сейчас на палубе, и рулевой, и смотровые на мачтах, оказались где-то далеко-далеко.
— Можно побыть с тобой?
— О боги, Эрисса, — он прижал ее к себе. Их щеки соприкоснулись.
— Я так хотела тебя, — прошептала она.
Он промолчал. Она отстранилась и встала рядом у поручней.
— Жутко снова плыть на этом корабле, — сказала она. — После стольких лет. Не знаю, кто из нас призрак — эта галера или я сама.
— Тебе будет нелегко в Кноссе, — сказал он.
— Конечно. Родители, слуги… Еще у меня была обезьянка по кличке Озорница… Что ж. Я снова встречу своих мертвецов. Разве это не подарок судьбы?
— И себя в молодости, — сказал он.
— Ах! — она поймала его руку. — Дункан, ты не поверишь, но я ревновала тебя к ней…
И тут гора взорвалась.
17
Сначала Рейд услышал крик смотрового. Он обернулся. Конус горы больше не возвышался над морем. На его месте, чудовищно набухая, вставала стена мрака.
Через мгновение словно огромный кулак ударил Рейда и швырнул на палубу. Корабль подскочил, корма его задралась, на палубу хлынула вода.
Галера выровнялась. Стена мрака росла. Она заполнила уже половину мира, и быстро распространялась по небу. Солнце еще некоторое время просвечивало сквозь тьму красным пятном, но и оно исчезло. Вспыхивали не то что молнии — целые реки адского бело-голубого пламени. Гром заглушал постоянный гул, доносившийся со стороны Атлантиды.
Рейд увидел, что с неба падает камень размером побольше их корабля. Одной рукой он ухватился за поручни, другой поддерживал Эриссу. Камень рухнул в полумиле от них. Вода взлетела к зениту. Белый на черном фоне, камень не утонул, а раскололся от удара. Осколки брызнули по сторонам. Все море закипело. Рейд увидел надвигающуюся волну. Она была выше мачты и гудела так, что заглушала гром.
— Правь на волну! Носом вперед! — закричал Рейд. Голос его утонул в реве, грохоте и свисте. Да и кричал-то он по-английски.
Но рулевой все понял, повернул руль, и галера, нахлебавшаяся воды и тяжелая, успела развернуться вовремя. Взревела вода. Ослепший и оглохший Рейд продолжал цепляться за поручни, пока волна прокатывалась над головой. Успел только подумать: даже если нас не снесет волной, мы все равно утонем. Ломило ребра, не хватало воздуха… Одну мачту снесло. Следующая волна сломала и вторую.
Тут и там падали камни меньшего размера. То и дело из моря с шумом вырывались струи белого пара. Один из камней ударил в палубу и покатился, оставляя за собой выжженный след. Юноша на руле беззвучно закричал, молния осветила его фигуру с воздетыми руками. Камень смял его, волна смыла останки в море.
Смотровые тоже пропали. Рейд отпустил поручни и пополз на корму. Кто-то должен удерживать руль. Эриссу сбросило вниз, к гребцам, которые лежали на своих местах и причитали. Рейд оглянулся и увидел, что она, стоя по пояс в воде, заставляет гребцов вычерпывать воду ведрами. Но сейчас самым важным был руль.
Второй вулканический взрыв потряс воздух, потом третий. Рейд не считал их, он только разворачивал корабль против волн. Несколько моряков вылезли на палубу с топорами. Они живо убрали сломанные мачты. Теперь корпус галеры приподнялся над поверхностью, и у нее появились шансы спастись.
Море черного цвета бушевало под черным же небом, на мгновение освещаясь медным блеском молний. При каждой вспышке волны словно бы застывали на месте. Крики людей и треск досок тонули в гуле грома. Снова наползала тьма. Воздух ядовито пах серой.
Сначала сверху падал пепел, но сменился дождем, да таким, словно копья с неба хлестали. Но это была не вода, а грязь пополам с песком. Новый грохот обозначил очередной взрыв. На этот раз он был слабее.
