Ласло одним глотком опустошил чуть ли не весь стакан с адским напитком, дурманящий аромат которого почувствовал даже Антонио.

– Да что за гадость ты пьешь? У тебя совсем уж крыша съехала. Хоакин был протеже моего отца и всегда оставался благодарен ему за это. Каким бы мерзавцем он ни был, но единственное, в чем я твердо уверен, так это в том, что он уважал отца и сохранил это чувство и после его смерти. Мать, конечно, играла определенную роль в жизни отца, но не более того. Я думаю, для Хоакина она – просто еще один экспонат из отцовской коллекции.

– Интересно, почему же тогда он оставил всю коллекцию именно ей? – перебил его Ласло, продолжая заливать в себя адское пойло.

– Что ты сказал? – с ужасом переспросил Антонио, глаза которого чуть не вылезли из орбит.

Венгр ожидал такой реакции. Он уже давно пытался выяснить, как обстоят дела на вилле. Этот неожиданный визит, нанести который его заставил Антонио, помог узнать кое-что важное. По крайней мере, он стал свидетелем эффектного театрального появления вдовы в сцене дележа наследства. Хоакин не только не выставил ее из поместья, но даже не сообщил никому о ее присутствии. Судя по всему, он не имел ничего против ее участия в заварившейся каше наследственного дела и предстоящей судебной тяжбе. В Сересас все время ощущалось его незримое присутствие.

– Ощущение такое, что мой отец был не одним человеком, а состоял из нескольких личностей, – мрачно произнес Антонио. – Вполне возможно, что мать теперь действительно в сговоре с Хоакином, ведь он знает об отце то, что не известно ни мне, ни тебе. Отец ему в самом деле слепо доверял – буквально во всем.

Постепенно Федерико и Антонио возвращались из мира своих мыслей в реальность. Пора было идти домой к комической паре.

– Извини, я что-то задумался. Да, ты прав. Пора идти.

Антонио чуть виновато улыбнулся Федерико, который ничуть не был на него в обиде. Он понимал, что скорее всего им предстоит напряженный вечер и времени на спокойные размышления у них не будет. Ведь Винченцо де Лукка собирался отвести их в то место, откуда можно было отсчитывать начало нового этапа или даже нового цикла истории.

– Слушай, но если череп куда-то пропал, что мы теперь можем сделать?

Мексиканец в очередной раз задумался. С его точки зрения, правильным было первое же подозрение, которое пришло ему в голову: мажордом из Сересас украл череп из квартиры на проспекте Либертад и теперь от души развлекался, предлагая купить этот трофей всем, кто проявлял к нему интерес. Мать Антонио скорее всего тоже приехала в поместье, чтобы не пропустить момент продажи и получить свою долю от сделки. Огорошив сына сообщением о смерти Марка, она сделала все возможное, чтобы отвлечь его от поисков черепа. Теперь он был уверен, что стал объектом какой-то сложной интриги, в которую была включена не только его жизнь, но и жизнь его друзей. Глядя Федерико прямо в глаза, он сказал, что приехал из Мексики даже не для того, чтобы попытаться разыскать череп, а в первую очередь чтобы спасти ему жизнь – жизнь единственного человека, который после всего случившегося связывал его с остальным миром.

Профессор Канали был тронут этими словами, но интуиция подсказывала, что не стоит слепо доверять им. Не так все было просто в сложившейся ситуации. Как только актеры из «Комедии» поймут, что черепа у мексиканца нет, они немедленно дадут об этом знать тем, кому верно служат, и тогда вся рать карбонариев обрушится на тех, кого считает виновными, как чума, как новая казнь египетская.

– Послушай, Антонио, помнишь, когда мы были на Гаити, то как-то заговорили о диктаторе Дювалье по прозвищу Папа Док и о его гвардии, состоявшей из зомби. У него ведь даже при генеральном штабе состояли на службе опытные колдуны, умеющие управлять целыми армиями из царства смерти, и опирался он в первую очередь на них, а не на своих генералов.

– Да, я помню, – подтвердил Антонио. – Марк еще очень интересовался всеми этими церемониями. Буквально накануне покупки черепа он ушел на целую ночь, чтобы присутствовать при проведении такого ритуала.

Федерико механически шагал по улице в направлении старинной городской стены, словно неосознанно выбирая направление, гонимый поднявшимся ветром, дувшим как раз в нужную сторону. Говорил он негромко и очень сосредоточенно, пытаясь вспомнить все, что произошло с ними на Гаити после того, как они рассчитались со старухой Лурдель за покупку.

– Вдова Марка рассказала мне о каком-то особенном даре, который открылся в нем совершенно неожиданно. Он якобы мог слышать голоса с того света, и, когда он пришел на слэптонский пляж, у него было видение. У меня из головы не выходит мысль, что он сам выбрал место своей смерти и пришел туда не случайно.

Антонио шел рядом с Федерико, преодолевая страх и мрачные предчувствия, которые охватили его при воспоминании о погибшем англичанине.

– Мне всегда казалось, что старуха нас ждала, что она была уверена: мы обязательно купим ее сувенирчик.

Вскоре они подошли к узкому переулку, представлявшему собой скорее проход между домами, и были вынуждены идти друг за другом. Ветер уже сдул с неба появившуюся в неурочный час луну и затянул небосвод серыми тучами, предвещавшими сильный дождь. Солнечный средиземноморский день сменился мрачными, почти английскими сумерками.

– Надеюсь, из-за дождя не придется отменять прогулку на кладбище.

Появление кинематографа стало важнейшим событием в современной истории. Вылетевшая из объектива птичка оказалась настоящим фениксом – символом невиданного, показавшегося фантастическим возвращения ушедшего. Мертвые могли теперь навеки оставаться живыми: лишь для большей сохранности их упаковывали в коробки, напоминающие консервные банки, их тела и души сжимались до размера крохотных кадров на рулонах пленки. Зато они могли навеки оставаться молодыми, здоровыми и, главное, живыми. Это было невероятно – все равно что дотянуться до звезд на небе. История человечества разделилась на эру до появления кино – и эру кинематографа.

В темные века, когда кино еще не было придумано, его функцию пытались восполнить волшебными фонарями и другими жалкими подобиями проектора. Эти движущиеся картинки возникали на секунды и тут же исчезали, как росток хрупкого растения, которое после короткого цветения быстро вянет и засыхает. До появления аппарата, изобретенного братьями Люмьер, немногие отваживались браться за изучение силы запечатленного образа. Одним из таких безумцев был монах-иезуит Атанасиус фон Кирхер, собравший, опираясь на легенды и древние манускрипты, все, что было известно о передаче и фиксации изображения. Он описал и волшебные зеркала, и пещеры, стены которых покрыты рисунками, выполненными кровью, и голоса оракулов, исходившие из глубоких трещин и ущелий в горах; он же изобрел систему иероглифов, при помощи которой можно адресовать мольбы и просьбы богам экрана. Уже после него были открыты и описаны новые феномены: химические реакции, происходящие под воздействием света, свойства потока лучей, разделение света на спектральные составляющие в узком пространстве. Все это, собранное воедино, позволило человечеству создать новое, величайшее из искусств – театр, спектакли которого повторяются бесконечно. Это и было кино.

Фотографии мертвых теперь висят в домах живых, заменив собой привидения, взяв на себя функцию домашних духов и божков, защищающих нас от будущих напастей воспоминаниями о прошлом. Современные ясновидящие читают судьбу человека по его фотографии. В наши дни можно скорректировать уготованную человеку участь, показав ему тот или иной фильм, а можно вызвать духов из прошлого, посмотрев кадры с изображением умерших людей.

Наверное, не случайно это техническое новшество было создано сравнительно недавно, когда цивилизация уже пустила свои корни в душах и сознании людей. Увидев свое изображение, люди смогли оценить все преимущества, которые несет с собой это изобретение. Лишь дикари по-прежнему пугаются фотоаппаратов и кинокамер, будучи уверены, что каждое изображение похищает частицу их души. Бесполезно объяснять им, что съемка не несет в себе никакой опасности. Они не хотят этого знать, им важно, чтобы тайна оставалась нераскрытой.