Дев сидел с чашкой дымящегося кофе, обхватив ее длинными пальцами. По щекам спускались темные бакенбарды. Примерно год назад, когда они встречались, у него было немного полноватое лицо, на котором бакенбарды могли показаться по-детски густыми и чересчур надуманными, но за прошедший год он здорово вырос, стал крепче. Солнце явно пошло ему на пользу. Мудрость требовала своего у этого блуждающего мальчика и замедлила его взросление. Итак, Дев Кауфман приехал заявить свои права на Кэрол, подумала Филисия и внутренне задрожала от любви к дочери и радости.

— Я слышал о похищении, — сказал юноша, поднимая голову.

— Вот как? От кого?

— От ФБР. Они взяли меня, едва я сошел с самолета. Я прилетел из Лиссабона. Похоже, у них возникла идея, будто я знаю, что случилось, поскольку мы с Кэрол…

— О, Господи, что они еще могли выдумать? — с негодованием воскликнула Филисия.

— Как она перенесла похищение?

— Вы бы ни за что не поверили, если бы я вам рассказала, в каком виде была Кэрол, когда полиция привезла ее домой. Она несколько часов проблуждала под проливным дождем. Знала, как ее зовут, но больше ничего не помнила. Не беспокойтесь, сейчас у Кэрол все в порядке. Когда будете готовы, сами в этом убедитесь.

Филисия Холланд подарила ему подбадривающую улыбку, какими улыбаются адвокаты своим подзащитным. Юноша пожал плечами, но вид у него был вполне уверенный. Она взяла трубку телефона.

На территории находились прожектора в алюминиевых колпаках: два на столбах на теннисном корте, два еще выше на деревьях почти на границе с участком Генерала. Эти прожектора давали вполне достаточно света, чтобы можно было даже самыми темными ночами безбоязненно ходить между домами.

Филисия ждала на крыльце. Она специально не сказала Кэрол ни слова о Деве Кауфмане. Кэрол пришла одна.

— Ну кто там еще? — с гримасой недовольства спросила девушка. — Гаффни? Что им от меня нужно в такое позднее время?

Они вместе вошли в дом. Дев приводил себя в порядок, он умывался в похожей на чулан ванной комнате, расположенной под задней лестницей. Юноша вернулся в столовую с закатанными рукавами и застенчивым кивком поздоровался с Кэрол. Столь робкое приветствие не понравилось Филисии. Мог бы вести себя и немного повысокомернее и увереннее, подумала она.

— Привет, Кэрол! — поздоровался Дев, не сводя с девушки пристального взгляда.

Кэрол испуганно вздрогнула. Филисия увидела, как она растерянно замигала с таким видом, словно видела едва знакомого человека. Изумление быстро изменило эту первоначальную мягкую реакцию, и она попыталась улыбнуться.

— Кэрол? — вопросительно произнес Дев, и Филисии показалось, будто он хочет дотронуться до дочери.

Кэрол быстро сделала шаг назад и посмотрела на мать, продолжая вымученно улыбаться. Но ее глаза были угрюмыми, да и в остальном она не показывала особого удовольствия от встречи с Кауфманом.

— Что вы… где…

— Дев только что приехал, — мягко объяснила Филисия.

Губы девушки сердито искривились, и она посмотрела на Дева.

— Ты только что приехал? — Кэрол старалась говорить спокойным голосом. — Приехал после стольких месяцев? И ты еще осмелился показаться здесь? Надеюсь, ты не будешь считать меня невоспитанной и неблагодарной, Дев, если я скажу, что не хочу тебя видеть. Мне не хочется с тобой разговаривать… Пожалуйста, уходи!

Филисия Холланд торопливо вмешалась.

— Кэрол, ты не можешь…

— Я не собираюсь ни с кем спорить, — решительно покачала головой девушка, заговорив громче. Сейчас в ее голосе слышались повелительные нотки, щеки пылали. — Я сказала то, что думаю. Ты сам уничтожил то, что было между нами, Дев. Сейчас между нами все кончено.

Дев Кауфман оказался не готов к такому быстрому отказу.

— Пока еще не кончено, — тихо возразил он.

Они пристально смотрели друг на друга, напряженные и нерешительные.

— Если хочешь, я могу сказать и по-другому, — проговорила Кэрол. — Ты немного опоздал.

— У тебя кто-то есть? — яростно воскликнул Дев.

Девушка посмотрела в сторону.

— Да.

— Кто?

— Послушай, Дев, это унизительно в конце концов. Я не собираюсь стоять здесь и… — Кэрол замолчала, чтобы перевести дух, и быстро потеряла решимость. Когда она вновь заговорила, ее голова была опущена, а голос стал угрюмым. — Наверное, ты хотел застать меня врасплох, и тебе показалось удачной идеей без предупреждения приехать сюда. Ты действительно застал меня врасплох, но идея приезда — неудачная. Прояви хоть раз в жизни благоразумие, Дев. Ты мне не нужен! Я не хочу тебя! Какая тебе еще нужна откровенность, чтобы ты убедился в этом? — Она бросила на него еще один мрачный взгляд и потом в приступе раздражения воскликнула: — Ты на самом деле хочешь услышать это, Дев? Очень хорошо, слушай… Пошел вон!

Кэрол Уоттерсон с достоинством прошла мимо гостя, слегка задев его при этом свободно висящей рукой, и неторопливо вышла из столовой.

— Что случилось с ее голосом? — удивленно спросил Дев Кауфман.

Филисия ответила:

— Ее чем-то ударили по горлу или наполовину задушили. На Кэрол надели собачий ошейник, и на горле остался от него ужасный синяк. Мне казалось, что она уже разговаривает нормальным голосом.

Кауфман покачал головой.

— Кэрол говорит не своим голосом.

— Допивайте кофе, — предложила Филисия.

— Я уже весь выпил.

— На плите есть еще. Я налью…

— Она велела мне убираться, — сказал юноша с таким видом, будто может в любую секунду рассмеяться, но глаза были абсолютно пустыми.

— Это мой дом, — решительно проговорила Филисия Холланд, — и никто не уходит из него, если я не прогоню его. Я поговорю с Кэрол.

Филисия нашла дочь в гостиной. Расстроенная девушка смотрела на огромный пейзаж долины Хадсона, нарисованный Джоном Ф. Кенсеттом. Весь вечер вдали глухо гремел гром. Сейчас он приблизился и гремел почти за окнами.

— Этот юноша…

Кэрол яростно заскрипела зубами, но не повернулась к матери.

— О, Господи, мама, ну неужели ты не видишь, что у него нет ни здравого смысла, ни элементарной вежливости…

— Он хотел тебе сказать, что любит тебя. Хотел сказать с глазу на глаз, а не по телефону.

— Вот где у меня сидят его выкрутасы и капризы! Плевать я хотела, любит он меня или не любит. Я не люблю его, и этого вполне достаточно!

— Ты любишь Рича?

— Рич мне нравится, но я решила не торопиться и не брать на себя никаких обязательств.

— Тогда ты не должна бояться выслушать Дева.

Весь свет в комнате отражался сейчас от блестящей поверхности картины. Кэрол посмотрела на мать, лицо девушки оставалось в тени.

— Это должно означать, что он останется?

— Да. И ты не должна стараться прогнать его. Мне кажется, что он очень упорный человек.

Девушка язвительно расхохоталась.

— Упорный не то слово. Уж кому-кому, а мне известно, какой он. Ты, конечно, не знаешь, но я жила с ним.

— Я знала это, Кэрол.

Кэрол принялась жадно грызть ноготь большого пальца. Близкие раскаты грома словно заставили их сблизиться.

— Мама, ты совершишь ошибку, если позволишь ему остаться, — неожиданно произнесла девушка негромким воинственным голосом.

По противоположной стене, на которой находились окна, пробежали отблики молнии. Похоже, начиналась давно собиравшаяся гроза.

— Я уже решила, что он останется, и не собираюсь менять решения, — покачала головой Филисия.

— Тогда лучше посели его в коттедж. Сомневаюсь, что он будет в восторге, когда встретится в ванной комнате с Ричем или Туро. И я не хочу, чтобы он находился рядом со мной. — Кэрол встала. — Я устала. Пойду спать. Оставишь дверь незапертой, чтобы ребята не стучали? Они могут засидеться у Генерала допоздна.

— Хорошо.

Девушка задержалась в дверях, наклонив голову и прижав ее к косяку.

— Ты очень холодно разговариваешь со мной. Мне жаль. Я так устала… у меня ноги, как ватные… Пожалуйста, пойми, я просто не могу броситься ему на шею, осыпать поцелуями и спросить: как дела, Дев? Он меня чуть не довел до самоубийства, мама, и я не хочу, чтобы мне напоминали об этом так быстро, причем напоминал сам старина Дев собственной персоной.