Браун сокрушался, что не смог убить их всех, уничтожить проклятых политиканов из Вашингтона, виновных в гибели его сына в Техасе. Его несколько утешало то, что в голосах официальных представителей федеральных правоохранительных органов сильнее гнева и возмущения звучал почти осязаемый страх. Он загнал машину в глубь леса и несколько минут в задумчивости сидел в темной кабине. Если охранников из БАТО ранило на крыше гаража, значит, они уже нашли автоцистерну. Ну и пусть, проследят ее до Западной Виргинии, а район Блэксберга так и останется ни при чем. Конечно, возвращаясь в арсенал, он здорово рисковал, но по-прежнему свято верил в старое правило: хочешь спрятать получше, прячь прямо под носом у ищеек. Особенно у таких никудышных, что пойдут по его следу.

К тому времени когда первая собака бросилась на дверь, Линн успела зажечь две лампы и выбежать в потайной тоннель. Там она ждала Дженет, которая пыталась забаррикадировать вход хлипким столиком. Обе услышали выкрик «Сюда, скорее!», приближающийся собачий лай и возбужденно перекликающиеся голоса. Кто-то, вероятно, принес фонарь, и осы ринулись в атаку. По тому, как стремительно стихал топот ног и жалобный визг псов, Дженет поняла, что их преследователи поспешили ретироваться. Пригнув голову, она юркнула в тоннель, плотно прикрыла за собой узкую створку. На ходу она пыталась одновременно засунуть револьвер в поясную кобуру и натянуть куртку.

– Бежим, – свистящим шепотом позвала она Линн, поднимая с земляного пола керосиновую лампу. – Они сейчас будут здесь.

– Как бы не так, – хмыкнула Линн. – Сначала пусть с осами разберутся.

Линн пошла вперед узким тоннелем по плотно утрамбованному земляному полу. Потолок уходил вверх на семь-восемь футов, каменистые стены на ощупь были сырыми и холодными. Перед тем как покинуть землянку, Дженет вытянула фитиль запала, насколько позволила его длина, и оставила на самом видном месте в надежде, что их преследователи сразу его заметят и потеряют какое-то время на поиски смертоносных сюрпризов. Тем не менее она понимала, что ее уловка способна задержать людей, но не собак, которые могут ворваться в тоннель в любую секунду.

Через пятьдесят футов они достигли развилки, и Линн, сверившись с рисунком, свернула в левый коридор. Он был заметно уже, потолок опустился так, что они едва не задевали его макушками, под ногами захрустел рассыпчатый гравий, и им пришлось замедлить шаги, чтобы не подвернуть ногу. В какой-то момент Дженет поскользнулась, упала и проехала на спине не меньше ярда, лампа ее погасла.

– Не зажигайте, – посоветовала Линн. – Будем экономить керосин.

Дженет с трудом поднялась на ноги и поспешила за Линн, которая, похоже, прекрасно ориентировалась под землей. Должно быть, в свое время немало полазила по пещерам, подумала она. Дженет отнюдь не страдала клаустрофобией, но здесь, вдыхая отдающий затхлостью влажный воздух, все время помнила о нависших над головой пластах горной породы.

– Что там у нас дальше по схеме? – поинтересовалась она.

– Написано «Яма». Черт его знает, что это значит...

За крутым поворотом тоннель переходил в узкую тропку, огибавшую почти круглую пещеру диаметром около двадцати футов. Посреди пещеры в черную бездну почти правильным конусом низвергалась воронка с гладкими и даже на вид скользкими стенками. Линн носком ботинка толкнула камешек, тот прыгнул через край воронки и исчез, не издав ни единого звука.

– Теперь видите, что значит «Яма»? – решила пошутить Дженет, главным образом для того, чтобы подбодрить саму себя. – У нее же дно где-нибудь в Китае!

– Как бы нам тоже там не очутиться, – нервно хихикнула Линн и, указывая фонарем, добавила: – Вообще-то нам туда.

В его причудливо пляшущем свете они увидели карниз шириной не более восемнадцати дюймов, который тянулся вдоль стены по краю воронки и уходил в лаз на ее противоположной стороне. В тоннеле за их спиной послышалось какое-то движение.

– Пригнитесь! Пошли! – скомандовала Линн.

Она шагнула вперед, держа фонарь в вытянутой левой руке, повернулась лицом к воронке, присела на корточки и в таком положении, передвигая ступни по дюйму и обдирая спину о каменистую стену, двинулась по карнизу. Дженет последовала ее примеру, изо всех сил стараясь не смотреть в непроглядную бездну воронки. На полпути до них донеслись явственные звуки приближения стремительно мчащейся собаки, ее многократно усиленное в узком тоннеле свирепое сопение. Фонарь внезапно погас, и Дженет невольно вскрикнула, царапая пальцами мокрый камень и пытаясь найти, за что бы зацепиться. Вокруг стояла беспросветная тьма.

– Не двигайтесь, – прошипела Линн.

Пес отрывисто гавкнул и рванулся на голос. Судя по тембру, это была здоровенная псина. Возбужденная их совсем близким запахом, собака неслась по горячему следу. Вдруг послышался скрежет когтей о камень, она жалобно тявкнула и, сорвавшись с края воронки, исчезла в яме. Линн чиркнула спичкой и зажгла фонарь. Лишь сейчас Дженет осознала, что не дышит, всхлипнула, глотнула спертый воздух полной грудью. Линн уже преодолела остаток карниза и сидела в нише на другом его конце. Дженет в той же кошмарно неудобной позе, на корточках, направилась к ней, колени и бедра дрожали от напряжения, во рту пересохло, сердце гулко колотило в ребра.

– Здорово, да? – протягивая Дженет руку, воскликнула Линн, в глазах ее блестело неподдельное веселье.

«Мамочка моя дорогая, – изумилась про себя Дженет, осторожно поднимаясь на подкашивающихся ногах, – а ведь ей это все действительно в удовольствие!»

Из ниши расходились два тоннеля, и Линн вновь развернула рисунок Майки.

– Налево, – объявила она. – Маршрут номер три.

– А там ямы еще будут? – будто ненароком полюбопытствовала Дженет; голос, однако, выдал охватившее ее напряжение.

Но Линн, не ответив, уже шагнула в тоннель, низко пригибая голову. Дженет оглянулась на воронку, вздрогнула, зябко передернула плечами и пошла за удаляющимся светом фонаря. Через некоторое время тропинка пошла под уклон, подошвы заскользили по влажной глине, и им пришлось продвигаться боязливыми мелкими шажками. Дженет задела лампой о стену, и ей показалось, что она слышала звук треснувшего стекла. Линн, в шести футах впереди нее, прошла еще минут пятнадцать, остановилась и выругалась.

– В чем дело? – спросила Дженет с замиранием сердца: только бы не еще одна яма.

– Не знаю, куда идти, – отозвалась Линн, рассматривая схему.

Дженет встала рядом, Линн подняла фонарь. Тоннель вывел их к краю крутого обрыва, его почти отвесный склон терялся в темноте. Они ощущали еле уловимое дуновение сырого холодного воздуха. Дженет огляделась и поняла, что они находятся в огромной пещере. С минуту они стояли в полной растерянности. Потом сзади раздались негромкий пока шум погони, человеческие голоса, горячечный лай собак, опять взявших их след.

– Они еще далеко, у ямы задержатся, – вполголоса проговорила Линн, глядя себе под ноги. – А у нас другого пути нет.

Дженет опустила глаза. Глина, россыпь камней. Покатишься, костей не соберешь.

– Предлагаете сползти?

– Ага. Чур, я первая. Подержите. – Линн протянула ей свой фонарь.

Она повернулась и легла животом на край обрыва, из-под подошв посыпались камни и комки глины.

– Спички у вас есть? – Линн протянула руку, чтобы забрать фонарь.

– Есть.

– Зажгите лампу, а я погашу фонарь.

Дженет разожгла лампу, стекло действительно треснуло, пламя, грозя потухнуть, тревожно заплясало неровными язычками, и ей пришлось прикрутить фитиль. Линн начала сползать животом по склону. Вытянув, насколько смогла, руку с лампой, Дженет вслушивалась в звуки далекой еще погони. До нее доносились слабые и невнятные мужские голоса, но по-настоящему ее беспокоили только собаки, которые должны были появиться здесь раньше людей. Внизу, под ее ногами, раздался переходящий в гул шорох, звонкое цоканье камней, Линн чертыхнулась во весь голос, и Дженет поняла, что та сорвалась и скользит по склону со все нарастающей скоростью. Через минуту грохот стих.