Вернувшись через час, Пал Палыч снова вызвал меня к себе. Я был уверен: мы продолжим обсуждение плана работ. Но он выглядел каким-то побитым и растерянным:

— Что же Вы скрыли?

— ???

— Ну, что Вы — «отказник»? Меня вызвали в КГБ и показали папку с Вашими данными...

— А как бы Вы поступили на моем месте?

— Борис Яковлевич, Вы не понимаете: КГБ начинает проверять биографии работников, начиная с руководителей отделов и выше. Скажи Вы мне, что Вы — «отказник», я бы дал Вам должность руководителя группы, на которой Вы бы спокойно просидели до пенсии. А сейчас они требуют, чтобы я Вас уволил. Но я постараюсь для Вас что-нибудь сделать...

Мы зашли в отдел. Шеф, стараясь выглядеть как можно более бодрым, изрек:

— Борис Яковлевич решил отказаться от должности руководителя отдела и перейти на должность младшего инженера...

В маленьком институте новости распространяются быстро: все уже знали всю мою подноготную, и теперь я увидел море злорадства в глазах сотрудников возглавляемого мною одну ночь отдела.

Мой лучший друг, воспользовавшись моментом, когда меня не было в отделе, перевел телефон на громкую связь (чтобы всем сотрудникам было слышно каждое слово), позвонил в Житомир моей маме и в разговоре с ней стал сочувственно размышлять о трудностях моей жизни в «отказе».

Мне пришлось срочно уволиться, и мы начали снова искать обмен на любой другой город, т.к. в Хмельницком все пути для меня были заказаны.

К моему огромному счастью, отдел кадров еще не успел запортить мою трудовую книжку двумя абсолютно необъяснимыми с позиций здравого смысла записями...

Арабы создали сказки — «Тысяча и Одна ночь», Шекспир — комедию — «Двенадцатая Ночь», а жизнь — гениальный режиссер — поставила короткую пьесу с моим участием — «Начальник на одну ночь».

***

Все последующие годы были посвящены лихорадочным поискам работы. Почти всюду ко мне относились чуть хуже, чем в Индии относятся к членам касты «неприкасаемых». В Днепропетровском обкоме партии начальник отдела трудоустройства, презрительно щуря глаза, прямым текстом врезал мне в своем кабинете: «А мы вас сюда не звали!»

Но случались и казусы.

Узнав, что в Таллине на домостроительном комбинате берут инженеров да еще дают «малосемейку», я немедленно выехал туда.

Оказалось, начальник отдела кадров — Андреас Пыдер — уже ждал меня:

— А, сдрафстфуйтэ, сдрафстфуйтэ. Так фы отт Уллэ Калвикка? — спросил он.

— Нет, — простодушно признался я.

На этом разговор был закончен.

***

В это время Московская синагога открыла нечто похожее на институт по подготовке раввинов. При этом на 4 года давалась квартира в Москве и солидная стипендия. Я знал идиш в совершенстве, и надо ли говорить, что я был одним из первых его абитуриентов. На собеседовании старый Ребе сказал, что мне следует приехать к ним еще раз, т.к. отбор и зачисление будут производиться после праздников.

Была ранняя осень, и я уточнил:

— После «Октябрьских» праздников?

С Ребе чуть не слетела шляпа:

— Дурак! — После «Симхат Тора»!

Очень редко жизнь — равнина:

Не видать мне сан раввина.

***

Всю мою группу (кроме меня) после окончания МЭИ оставили в Москве — в «Гидропроекте». Оксана Николаенко — моя однокурсница, — приехав в Житомир в командировку, немедленно разыскала меня:

— Давай скорее к нам. Наш отдел расширяется — набирают много новых специалистов. Жилье дают недалеко от Москвы — в Подольске. Смотри — не опоздай!

Через пару дней я был в высотке у развилки Ленинградского проспекта и Аэрофлотского шоссе. Оксана встретила меня, приободрила: «Все будет хорошо!» — и завела в кабинет к главному инженеру проекта — И. П. Конвизу:

— Иван Петрович! По Вашей просьбе я нашла Вам хорошего инженера.

Он встретил меня крайне подозрительно:

— Паспорт, — резко приказал он.

Видимо, что-то сильно не понравилось ему там, т.к. следующий приказ: «Диплом!» он отдал, как бы нехотя. И тут я заметил, что он держит мой документ... вверх ногами!?! Почитав его для вида в этой позиции некоторое время, он бросил его на стол:

— Нам специалисты Вашего профиля не нужны!

У выхода стояла радостная Оксана, уверенная в моем успехе:

— Ну как?

— Специалисты моего профиля ему не нужны.

— Странно, очень странно — набор именно таких специалистов идет уже пару недель... Но ты не огорчайся: мы всей группой пойдем к нему и во всем разберемся.

— Нет смысла.

Будь ты гений, будь ты профи,

Главное — арийский профиль!

***

В Тбилисском научно-исследовательском институте приборостроения и средств автоматизации начальник отдела кадров — Штейнгарт Соломон Израилевич — прямо спросил меня:

— Вы еврей?

(Это звучало, как в анекдоте:

Мюллер: — Штирлиц! Вы еврей?

Штирлиц: — Нет! Я — русский!)

— Да, — признался я.

Тут он вышел из-за стола и закрыл за мной дверь на ключ на два оборота:

— Молодой человек, Вы очень правильно сделали, что приехали к нам. Когда наши поехали на Всемирный симпозиум по автоматике в Норвегию — в Осло, — многие их там спрашивали: «Что это за страна такая — Грузия?» И наши гордо отвечали: «Грузия — это страна, где никогда не было погромов!»

— Я бросил Москву ради Тбилиси и нисколько не жалею об этом! Кем бы я был в Москве? — Никем! А здесь — я заведую отделом кадров! Здесь я женился и здесь я нашел свое счастье!

— У Вас прекрасный диплом. Я дам Вам хорошую должность, ставку и в скором времени квартиру в районе Сабуртало. Через пару лет я обещаю Вам аспирантуру и успешную защиту.

Я не верил своим ушам! Неужели все это возможно после Жаслыка, Хмельницкого, Московской синагоги?

— Вам нужно только, — между тем продолжал Соломон Израилевич, — жениться на моей племяннице... Она — физик-атомщик, скоро защитит кандидатскую, чемпионка Тбилиси по шахматам, — уговаривал он меня.

Из-за своей близорукости он не разглядел моего обручального кольца...

Вам нужны заоблачные выси? —

Так женитесь, мальчики, в Тбилиси!

***

В Киеве, в институте «Теплоэнергопроект» срочно набирали большое количество рабочих, монтажников, инженеров на строительство крупного объекта. Большой актовый зал был превращен в Отдел кадров. За множеством столов сотрудники одновременно принимали будущих участников великой стройки Коммунизма.