Хотела промолчать, не выдержала. Слабенько, но попыталась оправдаться: ставлю не так уж часто и только тем, кто не готов. Не могу же я просто так тройки ставить!

— Просто так и не надо. Я понимаю, авторитет учителя очень важен. — Сова шумно вздохнула, но когти не выпустила. — Вы учитель молодой, педагогическим мастерством только начинаете овладевать… Стоит прислушиваться к старшим коллегам. У Марины Дмитриевны огромный опыт, железная дисциплина, все ее уважают — смотрите, перенимайте, учитесь! Не всем везет иметь такого наставника.

Сова кивнула в сторону раскрытого журнала:

— И успеваемость у нее высокая.

— Но у нее и классы — лучшие в параллели. Вы же сами знаете…

— Вы считаете, это главное? — Она поджала губы; мое стойкое сопротивление было для нее неожиданным и неприятным. — Задача учителя — дойти до каждого ученика, неважно — сильного или слабого. К любому можно — и нужно! — Сова, казалось, всей своей мощной грудью налегла на это слово: — Найти индивидуальный подход. Через дифференцированные задания, дополнительные занятия… В конце концов, у вас же не алгебра — почти сказки. Раз в месяц один пункт из параграфа можно кого угодно заставить вызубрить. Согласны, Елена Константиновна?

Я была не согласна, и Сова это видела. Она недовольно захлопнула журнал и почти швырнула его мне:

— И все-таки надеюсь, вы меня поняли. А на будущее запомните: двойки вы ставите не ученикам, а себе. Это вы не смогли объяснить, увлечь, заставить — как хотите. И когда в следующий раз решите поставить двойку, вспомните мои слова.

Короче, сам дурак. Точнее, дура.

Вот я, оказывается, что преподаю: сказки! Выучить один пункт в месяц! Не лишнего ли? Давайте уж тогда абзац, и не за месяц — за четверть! Или — еще лучше! — за год!

А двойки, может, вообще отменить? Не ставят же единицы. Хотя вру: у Захарова стоит. Правда, географичка успокоила: не переживайте, пересдаст, а кол легче всего исправить на четверку. Нет, такой не считается…

Мадам меня выслушала, но возмущение не поддержала.

— Сама подумай: ну наставишь ты двоек, а потом что? Не успеешь оглянуться — надо четвертные выводить, придется с лентяями после уроков сидеть, время терять. Тебе это надо? А придется, потому что за четверть двойку тебе никто поставить не даст.

— Почему?!

Мой запал — пять минут назад огромный и плотный, как туго надутый воздушный шар, распиравший меня изнутри, — начал потихоньку таять.

— Потому что показатели упадут, всю отчетность вниз потянешь, и не только по нашей школе — по всему городу. А проблемы никому не нужны. И поэтому выхода у тебя только два: либо бултыхаться с этими двоечниками, либо ставить неуды по минимуму, только в самых крайних случаях.

— А если Титов встает и внаглую: «Некогда было учить — гулял»?

— Вот это и есть крайний случай. И вообще… Будь… как тебе сказать?.. Немного хитрее… Ведешь опрос — прикидывай: кого спрашивать, а кого не стоит. Сама в школе не училась, что ли… В дебри пока слишком не лезь — азы бы усвоили. Слабым лучше давай что-нибудь письменное, так проще на трояк наскрести. И еще имей в виду: подряд две двойки в журнал ставить нельзя, хоть одну клетку надо пропустить.

— А это зачем?

— Чтобы было куда положительную оценку поставить. Мы, дорогая моя, каждую двойку обязаны закрыть.

Шар прощально выдохнул и обвис безжизненной тряпочкой.

Не ставь. Пропусти. Обязана.

Кнут отобрали, а на одних пряниках далеко ли уеду? Что ж с тобой делать, Титов?

30 сентября

В воскресенье ездили с мамой за город. Обожаю осенний лес! Обожаю его прощальное многоцветье, тихое шуршание листвы под ногами и такую гулкую, звонкую тишину, что, кажется, поднимешь голову, крикнешь счастливо: «А-а-а!» — и долетит оно до самых высоких, чуть видимых облаков…

Погода выдалась чудная, а на полянках солнышко пригревало так, словно передумало переходить на зимнюю халтурку и решило взять сверхурочные, чтобы вернуть лето. Грибов оказалось мало, да и преступление утыкать взгляды в землю, когда кругом такая красота. Мы гуляли, подставляли лица под теплые, ласковые лучи, улыбаясь то ли солнцу, то ли самим себе…

И все-таки с пустыми руками лес, как гостеприимный хозяин, нас не отпустил. Уже выходя, увидели расползшиеся по краю опушки колючие заросли шиповника. Кусты отчаянно сопротивлялись, но ягоды были такими крупными, так блестели на солнце красными глянцевыми боками, что я залезла в самую гущу. Боевые потери — пара глубоких царапин — стоили полученной контрибуции: целого пакета ярких, словно лакированных ягод.

Написала и вдруг представила картинку: зимой достаешь этакую красную, чуть подвядшую шиповину, поддеваешь хвостик ноготком, а изнутри выскакивает «С», витамин то есть. И спрашивает: «Что, новая хозяйка, надо?» — «Приболела, — говорю, — немного». — «Это мы мигом исправим!» И красные ягоды одна за другой падают в термос. Погибая, спасают других…

В существовании всего есть свой смысл.

Даже насильника, убийцы? Или того, кто бросает собственного ребенка и спокойно после этого живет?

Так, Ленка… Не заводись. Любишь ты со всякой мелочи перескакивать на глобальные философские темы!

А как хорошо начинала: про грибы, про леса… И теперь на сон грядущий весь этот позитив — коту под хвост? Лучше иди-ка, попей чайку.

Ну тогда обязательно с конфетой из дяди-Витиной коробки!

2 октября

Получила расчетку на первую зарплату.

Ощущение: да, не копи царя Соломона…

Конечно, у меня только двадцать часов и классное руководство, нет ни факультативов, ни надомников. Хотя для меня и эта нагрузка большая. Голос уже приходится спасать теплым молоком с инжиром — фруктом дорогим, но в таких случаях незаменимым.

У Мадам в общей сложности тридцать два часа, у Лили с Наташей (тоже наши исторички) — по двадцать восемь. Не представляю, как можно устный предмет вести по пять-шесть уроков в день. А ведь к ним еще нужно подготовиться. И классное руководство — это же как минимум полставки. Бумажек — нужных, ненужных — тьма, не думала, что в школах такая бюрократия.

Понятно, что учителя часы от нищеты хватают. Но тогда непонятна конечная цель: нужно, чтобы они с голоду не умерли или все-таки хорошо учили? Ведь неспроста же взялось понятие ставки! Кто-то умный утвердил, что восемнадцать часов — норма. Если сталевара или пекаря на полторы ставки определить, они быстренько ноги протянут. А учителя, выходит, можно и на полторы, и даже на две.

Нет, сверх нормы хорошо только тараканов бить.

Недавно наша «немка» рассказывала: еще во времена ГДР она ездила туда к родственникам, и ее поразила одна деталь. Ставка учителя там была примерно как у нас, но при рождении каждого ребенка сокращалась на два часа. Была, к примеру, шестнадцать, а родила двоих — становилась двенадцать. Но зарплата-то начислялась за шестнадцать!

Меня это тоже поразило. Хотя на самом деле все правильно: в первую очередь мать должна заниматься воспитанием собственных детей, и это не должно бить ее по карману.

Все гениальное просто. Но… Слишком уж оно хорошо, чтобы быть правдой. Наверное, «немка» все-таки немного присочинила. Я ее понимаю: очень хочется, чтобы желаемое хоть где-нибудь было действительностью. Пусть даже в стране, которой давно нет.

5 октября

Поздравляю!

Сегодня мой первый День учителя! Даже не ожидала, что будет так здорово. Уроки, конечно, никакие. Зато и учителя, и ученики — нарядные, веселые, все друг друга поздравляют.

Мои пришли перед первым уроком и подарили настоящий букетище. Целый день стоял на столе, и целый день все, кто заходил, ахали. Приятно, черт возьми!

Мадам по поводу праздника собрала нас после уроков на «рюмку чая». Историков в школе четверо. Еще директор, у него полставки, и все время исключительно в пятых. Лиля смеется: никак не может усвоить программу, вот и оставляет себя на второй год.