Вовку хотели переложить на постель, но он начал махать руками и что-то быстро и настойчиво говорить. В основном это были тягучие, «в нос» звуки, и из судорожной речи я не поняла ничего, кроме того, что он против. Но эта очевидность понималась и без слов.
— Хорошо-хорошо, — успокоила его Муму. — Думает, что положим его, а сами на кухню уйдем, — пояснила она мне. — Тут будем, с тобой, не волнуйся.
Тело его по-прежнему подергивалось, но уже меньше. Муму с соседкой надели на мальчика рубашку, ноги укутали в одеяльце и подкатили кресло к окну.
— Спасибо, теть Валь, мы уж теперь сами.
Соседка посмотрела на меня, словно прикидывая возможности. Результат оказался в мою пользу, и она двинулась к двери.
— Ну смотри. А в четверг-то приходить? — вспомнила она уже на пороге.
— Если вам не сложно…
— Чего уж… Если сама не смогу, Петровне скажу.
Женщина ушла, и Муму объяснила, но у нее все равно получилось, будто оправдывалась:
— В четверг расписание не очень удобное. Спасибо, соседи выручают.
— А вы не думали работу сменить? Может, вам лучше на репетиторство перейти? Времени было бы больше мальчиком заниматься, и вообще…
Под «вообще» подразумевалось «не пришлось бы других грузить», и Муму это прекрасно поняла.
— Я… — она замялась. — Спасибо… У меня уже есть уроки… Немного…
Рассиживаться было неудобно, да и никакого желания я на то не имела. Вручила продуктовый набор, на дежурный вопрос о здоровье получила дежурный ответ, передала приветы и последние новости. Вроде все.
Говоря, я то и дело невольно косилась на валявшуюся под кроватью бутылку. Муму проследила мой взгляд, опять покраснела, но ничего не сказала.
— Да! — вспомнила я в мучительных потугах продолжить тяжелый разговор. — Может, попросить Софью Валерьевну поменять вам расписание? В четверг. В виде исключения.
— Нет-нет! — неожиданно запротестовала Муму, — Софья Валерьевна знает мое, — она чуть кивнула в сторону Вовки, — положение. Она мне и так среди «иностранцев» самое лучшее расписание сделала. И насчет коляски хлопотала… Нет, вы уж ее, пожалуйста, не тревожьте…
Ах, вот как! Сова в курсе! А интересно, она знает, что ее подопечная втихушку закладывает? Или и на этот грешок смотрит сквозь пальцы?
— Вова рисовал? — спросила я скорее из желания перевести разговор на другую тему, нежели из интереса к картинам.
Муму сразу оживилась:
— Да, он очень любит рисовать. Вы знаете, Леночка, — можно вас так называть? — он замечательно рисует! Врач говорит, что у Вовочки настоящий талант. Другие детки даже губками рисуют с трудом, а Вова замечательно держит фломастер! Сначала, конечно, мы его вставляли в специальную коробочку или пластинку… Впрочем, это неважно. Ножки у него не работают, зато руки почти как у здорового. Нам и массажистка говорит…
— Если бы я знала, обязательно принесла краски или фломастеры, — перебила я.
Вышло довольно грубо. Но мне было уже невмоготу. Терпеть не могу лицемерия.
Муму сникла и выдала привычное:
— Если вам не сложно…
Дверь за моей спиной захлопнулась. Уф! Наконец-то все закончилось! Больше я сюда не ходок.
Муму, конечно, жалко: ребенок-инвалид, мужа, похоже, нет. Но ведь пить ее никто не заставляет! Вместо того чтобы самой сыном заниматься, на соседей спихнула. Странно, но пьяниц на Руси, как и юродивых, всегда жалеют. А чего Муму жалеть? В школе работает, репетиторство ведет, а живет в нищете, и ребенка обрекла на убожество. Деньги, ясное дело, пропивает. Это ей, видите ли, не сложно…
— Уже пошли? — окликнул кто-то сзади.
Я оглянулась. Между бабульками на скамеечке, привалившись спиной к деревянному заборчику, отдыхала тетя Валя.
— Да, — смутилась я, словно совершала что-то постыдное. Уход из таких семей всегда похож на бегство.
— А вы с какой работы?
Ее любопытство теперь помножилось на мое. Побег временно откладывался.
— То есть как с какой?
— Ну из ЖЭКа или со школы?
— Из школы, конечно.
Предположение, что я пришла из ЖЭКа, показалось обидным. Исходя из моего малого, но яркого опыта, женщины там работали грубые и крикливые. Однажды, как раз после очередного неудачного общения, мне даже пришла мысль: да туда специально таких набирают! Чтоб громкость 120 децибел, свободное владение ненормативной лексикой в пределах трех, а лучше семи этажей. Я тогда даже представила конкурс на замещение вакансии. Полегчало.
— А разве Марья Михайловна еще где-то работает?
— Да это не она — Верка, сеструха ее. Уборщицей, больше ее никем и не возьмут. А как запьет — какая там работа! Неделями не просыхает. Маша за нее и ходит, а то б эту пьянчужку давно выгнали. Мало сына своего Вовку ей на шею повесила, так еще и сама норовит туда же залезть. Как у Машеньки только сил хватает…
— Выходит, это не Му… не Марьи Михайловны сын? — удивилась я настолько, что начала запинаться.
— Нет, конечно! — живо откликнулась соседка, обрадованная случаю рассказать о чужой горькой доле. — Девчонками-то они тут вместе жили, это уж потом Верка замуж выскочила и съехала. Тетка у них умерла, квартирку оставила, так Маша ее сестре уступила — та как раз на сносях была. А роды вышли преждевременные, может, и врачи что не так сделали, вот Вовка и оказался на всю жизнь инвалидом. Муж, ясное дело, сбежал. Верка с горя рюмкой баловаться начала, ну и все, пошло-поехало. Как квартиру теткину пропила, сюда пришла, в ноги кинулась: принимай, сестренка, а то удавлюсь. Маше куда деваться… Обоих и тянет, за любую работу хватается, да толку… И деньги, и здоровье — как в прорву.
Обреченно махнув рукой, женщина строго посмотрела на меня:
— Мы ей тут по-соседски помогаем, но уж и вы Машу не обижайте. Не семижильная, чай, входите в положение… Ладно хоть, Верка не пила, пока она в больнице лежала. Мы уж обрадовались: за ум взялась. Какой там! Сегодня с утра опять усвистала, паразитка такая…
Третьего дня пенсию носили, теперь пока не пропьет — не появится…
Я шла по улице, ехала в автобусе, что-то покупала в магазине, а сердце жгло: как же так?! Почему не почувствовала, не догадалась, даже не предположила, что все может быть иначе, чем кажется? Слишком все было на виду?
Да не криви душой! Все проще. Навесила ярлыки — одна мямля и пьяница, другая хамка и стерва — и успокоилась. Я-то умная, хорошая, порядочная! И зачем пытаться что-то почувствовать, предположить? И так хорошо. Главное, сама чистенькая и правильная…
Хоть сквозь землю провались.
И поделом! Изображала из себя святошу, а на поверку и Муму, и Сова оказались лучше, чем я со своими поганенькими, подленькими мыслишками.
Как им всем теперь в глаза смотреть? А смотреть придется.
12 апреля
Рассказала про Муму и маме, и Сереже, и даже Ирке. Выплеснула все, и себя не пожалела. А зачем? Получай, что заслужила.
Не знаю, что они на самом деле обо мне подумали, но вслух ничего обидного не сказали. Ну ошиблась, с кем не бывает.
С кем-то пусть и бывает, но не со мной.
13 апреля
Если бы наверняка не знала обратное, подумала бы, что они сговорились.
С утра мама удочку закинула: может, твоей Маше гостинцы соберем, она же еще на больничном? Купим фрукты, и медку у меня баночка стоит…
Днем позвонила Ирка:
— Слушай, у нас тут на работу спортивные костюмы приносили, я взяла себе, а потом еще раз примерила — маловат. Ты говорила, Вовка совсем маленький. Значит, ему подойдет.
— Наверное, — вяло согласилась я. Рост, насколько я могла заметить, у них действительно примерно одинаковый, но Вовка пощуплее.
— Вот и хорошо, — по-моему, другого ответа Ирка бы и не приняла. — Мне его девать все равно некуда, а мальчишке пригодится.
Мой слабый протест был категорически проигнорирован.
— Костюм не тебе, так что сиди и помалкивай, — отрезала Ирка. Но тут же поправилась: — Нет, не сиди, а возьми и отдай его по назначению. Смотрите какая щедрая, чужими вещами разбрасывается!
