– Мобила есть?
– Батарея села, – проблеял водитель.
– Ты знаешь поблизости телефон, где-нибудь в тихом месте?
– Да, тут недалеко... – подал голос невольный таксист.
– Езжай и не бойся, ничего я тебе не сделаю, – постарался успокоить его Филатов. – Конечно, если дергаться не станешь...
Они довольно быстро подъехали к автомату, занимавшему своей будкой почти весь узкий тротуар.
– Тормози напротив него и вылазь, – приказал Юрий. – Лицом к стене становись...
Он быстро набрал номер – аппарат, на удивление, работал.
– Вайштюк слушает, – ответил мужской голос.
– Новость для директора: племянник при смерти. Присылайте реанимацию в переулок... – он назвал адрес.
На другом конце провода после секундной заминки спросили:
– Родственники не прикатили?
– Нет, они не в курсе...
– Жди «уазик» с надписью «Водоканал». – Трубку положили.
«Блин, ну и заморочки у него!» – подумал Филатов. Именно Логвиненко через своего помощника передал ему номер «горячего» телефона и систему паролей, от которых за версту несло нездоровым юмором.
Юрий повернулся к водителю:
– Садись в машину, заезжай во двор.
Они нашли поблизости укромный угол, и Юрий, очень искренним тоном попросив извинения, накрепко привязал его руки к рулю собственным бинтом, предварительно вытащив на всякий случай ключ зажигания.
– Рот тебе затыкать не буду, понадеюсь на твою скромность. Посиди, через часок тебя вызволят, – пообещал он, уже возвращаясь к телефонной будке, куда в тот же миг подъехала «реанимация» в виде водоканаловского «уазика».
Через десять минут после того, как Филатова привезли на уже знакомую ему квартиру, туда явился Матвей Кузьмич. Вид у него был зловещий – таким «человека в сером» Филатов еще не видел. На скулах играли желваки, на шее под расстегнутым воротничком рубашки виднелись красные пятна. Юрий предупредил взрыв:
– Право, не стоит так волноваться, сударь мой. Или шеф уже успел фитиль вставить?
– Тебе смешочки, а знаешь, что бы было, если б тебя взяли?
– Во-первых, не взяли бы, во-вторых, не взяли же, а в-третьих, ну что бы такого случилось?
– Дурень, под шефа копает Фома, и, если ты до Фомы вовремя не доберешься, можно не успеть добраться вообще...
К концу фразы поостывший Есаков не рад был уже, что распустил язык. Но Юрий не дал ему закруглиться:
– Я знаю, что Кайзер хочет под себя подмять «электорат» Фомы, ну а Фома...
– Фома и шеф дерутся уже десяток лет. И теперь один козел хотел дать ему на Кайзера крутой компромат, мы об этом случайно узнали. Во время встречи, которая должна произойти под Ежовском, он должен был с Фомой торговаться. И Фома компромат купил бы во что бы то ни стало.
– Так что, того мужика прижать нельзя?
– Вот, понимаешь, с тобой не посоветовались. Он хитрый, сука, своим друзьям по конвертику разослал, а внутри конвертика – еще конвертик с надписью: «Вскрыть, если не выйду на связь столько-то времени»... И сидит теперь, яйца чешет. Правда, не знает, что один его дружок – и наш дружок тоже. А Фома не в Москве, в Белоруссию уехал. Оттуда в Болгарию и только после родину посетит.
Юрий поскреб кожу под пластырем – она стала жутко свербеть. Потом спросил:
– Я могу знать, что там за компромат?
– Много будешь знать... Там номера банковских счетов и копии кой-какой документации.
– Бухгалтер небось постарался?
– Да, мать его...
Раздался телефонный звонок. Как из-под земли выросший охранник поднял трубку, послушал и сразу же положил на рычаг. Повернувшись, проговорил машинным голосом:
– Шеф будет через десять минут.
Матвей Кузьмич подобрался:
– Короче, Юрий, я тебе сообщил минимум информации, который позволит тебе уяснить, насколько серьезна ситуация. Через неделю – сходка. А ты тут залетаешь...
– Я ни при чем, Матвей Кузьмич! Я за всю неделю с лишним в больнице только «да», «нет» и «спасибо» говорил. Это стуканул кто-то. Только вот почему не сразу?
В комнату быстро вошел Кайзер. Лицо его было непроницаемо, за спиной виднелся силуэт девушки в белом халате. Когда она проскользнула в двери за спиной Логвиненко, Юрий вспомнил, что видел ее пару раз в Институте. Кайзер поглядел на залепленное пластырями лицо Филатова:
– Ну, герой, рассказывай.
Филатов в подробностях рассказал историю своего побега. Генерал только головой покачал:
– Супермен, да и только. Так тебя светить не хотел, и вот... Хорошо, там никто не знает, откуда ноги растут; впрочем, кроме этой девочки. Знакомься: это Василиса. Она за твоим лицом присмотрит, а мы пока кое-какие справки наведем. О людях, которые любят стучать... не в те двери.
Василиса, в руках которой был чемоданчик с медицинскими инструментами, подошла к сидящему в кресле Юрию и принялась отклеивать пластыри. Тем временем Кайзер говорил с кем-то по телефону из соседней комнаты. Через несколько минут он вышел оттуда и стал с интересом приглядываться к манипуляциям девушки. А та, чем-то смазав шрамы, прикрыла их тампонами и снова заклеила пластырем, не дав Филатову увидеть себя в зеркале, хоть он и попросил об этом.
– Послезавтра сможете на себя полюбоваться, а сейчас потерпите. Зажило все прекрасно, скоро кетгут совсем рассосется, и будете как огурчик.
Юрий представил себя с головой-огурцом и поежился, хмуро усмехнувшись:
– Надеюсь, солить меня не будут?
– Солить, братец, будут кого-то другого, – произнес появившийся в комнате Логвиненко. – И я уже знаю кого. Отдыхай, вечером тебе предстоит ряд малоприятных моментов...
Через несколько часов Филатов в сопровождении охранника сел в машину, и они направились куда-то в сторону Луги. Уже в полной темноте свернули с магистрали вправо, покрутились по проселочным дорогам, проехали мимо заброшенного КПП. Справа стоял стеной лес, а слева, как понял Филатов, когда-то был полигон. От Питера они отъехали порядочно.
На три коротких гудка из-за стены появился человек, посветил фонариком. Юрий по команде охранника вышел из машины и, спотыкаясь, пошел за ним в сторону кирпичной будки с ржавыми железными дверями, петли которых, как оказалось, были смазаны и, против ожидания, даже не скрипнули. Открытый люк вел вниз, под неярким светом фонаря едва виднелись бетонные ступени. На уровне примерно третьего этажа лестница перешла в коридор, в конце которого брезжил свет. Приоткрытая тяжелая дверь вела в «предбанник» – абсолютно пустой бетонный куб. За следующей дверью шла большая комната – стол, почти невидимый во тьме, мощная лампа, направленная в угол... Она освещала худощавого мужчину, прикованного наручниками к вертикальной трубе. Юрий узнал его сразу: он помогал доктору, который делал ему пластическую операцию. И тут Филатов услышал знакомый голос Кайзера:
– Узнал, смотрю? Этот педик тебя и заложил.
– Откуда информация?
– От верблюда. Не задавай глупых вопросов. Начинай, – обратился он к кому-то, и в освещенном пространстве появился мужик, габаритами напоминавший шкаф без антресолей. – В таком амплуа ты меня еще не видел, Юрий. Это тебе не на скрипке играть...
«Шкаф» подошел к прижавшемуся к стене человеку и коротко ударил его под дых. Человек скорчился, захрипел. «Экзекутор» дождался, пока пытаемый выпрямится, и ударил его в лицо. Брызнула кровь. Юрий повернулся к столу:
– Ну, и на хрен мне на это смотреть? Или попугать решили?
– Тебя пугать не надо, ты и так... «преданный без лести». Но не забывай, что он тебя заложил и мог бы ты нынче не водку тут пить – кстати, наливай себе, на столе стоит, – а находиться примерно в таком положении, как он сейчас. Только «мочил» бы тебя мент в форме, а не в «адидасе», как этот.
Юрий тремя глотками опорожнил стакан водки. Мужчина в углу хрипло дышал, потом выдавил:
– Что вы со мной сделаете?
– Убьем, – без раздумья ответил Босс. – Но сначала, если хочешь умереть без мучений, ты расскажешь нам, почему ты его – он показал в сторону Филатова – заложил.
