Ночной клуб постепенно заполняется, но только мужчинами. Я тут самый молодой, моложе остальных лет на десять; по-моему, средний возраст присутствующих – где-то около тридцати пяти. Когда появляются женщины, то появляются они все сразу, как будто автобус подъехал к дверям и высадил их. И все до единой модели. Не важно, сколько раз я уже видел целую стаю манекенщиц, сомневаюсь, что когда-нибудь они перестанут меня поражать. Группа из двадцати с чем-то высоких и стройных женщин в возрасте от пятнадцати до двадцати пяти – зрелище впечатляющее. Дух захватывает. Ты можешь считать, что они не в твоем вкусе, что ты предпочел бы кого-нибудь вроде Лил Ким или Кристины Ричи, Кэтрин Кинер или Дебби Харри, – не важно, стоит тебе увидеть скопление манекенщиц, и тут же голова идет кругом. А если еще и время ночное и все они приодеты пошикарнее, так можно и вовсе очуметь.

Ясно, что мужчины ожидали их появления. Мужчины поднимаются на ноги, выползают из затененных уголков клуба, занимают места позаметнее. Делают они это неспешно, как в замедленной съемке. Но делают все. Не исключено, что и я начал двигаться медленнее. До меня доходит, что каждый из тех, кто меня окружает, пытается привлечь внимание нескольких мужчин, пришедших вместе с моделями. Какой-то стоящий невдалеке от меня дядя, на вид бизнесмен, красивый мужик лет сорока, ухитряется одновременно указать на кожаную угловую банкетку и посигналить бармену. Жесты его точно рассчитаны – он и объясняет одному из спутников манекенщиц, где сидит, и при этом заказывает шампанское. К нему подгоняют стайку моделей, он представляется, неторопливо обходя их одну за одной. Знакомство еще не завершается, а уже появляются бутылки шампанского. Похоже, бизнесмен намерен несколько позже забрать одну из моделей домой. Он обходителен, богат, красив – нужно время, чтобы понять, какое он по сути своей ничтожество.

Я наконец понимаю, что происходит. Ночной клуб подряжает мужиков, чтобы те приводили сюда манекенщиц. Все они похожи один на другого, всем немного за двадцать, и различить их можно разве что по прическам. Все в бородках – от шкиперских до мушкетерских. В замысловатых бакенбардах их чуется отзвук восьмидесятых – у некоторых они похожи на стилеты, в таких щеголял в старых клипах певец из «Ультравокс». Наблюдаются также собранные в хвостики волосы, а равно и навощенные ангельские локоны. При таком обилии взаимозаменяемых мужиков Этьена я замечаю не сразу. Он сидит в нише с двумя несовершеннолетними модельками, на столе перед ним камера, пальцы Этьена постукивают по чехлу с объективами, на который девушки ну никак не обращают внимания.

Я проскальзываю в их кабинку и улыбаюсь девушкам:

– Привет, я Джейми.

Этьен меряет меня взглядом из-под тяжелых, приопущенных век. Теоретически безразличным, но я чувствую, Этьену не по себе. Надо было ему опустить веки пониже.

Девушки представляются – Дженни, Софи. Обе говорят на превосходном английском, но, правда, с датским акцентом.

– А ты здесь зачем? – спрашивает Этьен.

– Осано попросил дождаться тебя. – О Фрэде я решаю умолчать. – У него совещание, которое затянется допоздна.

– Ему лучше прийти сюда, пока я не отыскал себе занятие поинтереснее, – и он слегка поводит головой в сторону одной из датчанок.

Спрашиваю:

– Могу я угостить всех выпивкой?

– Ага. Сделай одолжение.

Девушки предпочитают водку с тоником. Этьен – «Джим Бим». Иду с деньгами Осано к бару и через несколько минут возвращаюсь. Этьен уже что-то шепчет на ухо одной из девушек. Подруга ее сидит как на иголках, поскольку ее вдруг исключили из разговора. Они такие молоденькие, интересно, это первая их серьезная Неделя моды? Не думаю, что подруги они близкие, – было бы слишком большим совпадением, если б они знали друг дружку еще до того, как попасть в списки агентств. Наверное, на это Этьен и рассчитывал, подцепив для надежности сразу двух.

Этьен вываливается из кабинки, девушка выпархивает за ним. Подружка спрашивает – куда она?

За нее отвечает Этьен:

– Потанцевать.

Врет, конечно. На площадке для танцев пусто, а Этьен здесь не для того, чтобы разогревать публику. Да и направляются они к туалетам, значит, скорее всего, он предложил ей попробовать наркоты.

Девушка смотрит на меня, улыбаясь храброй улыбкой. Спрашивает, не фотограф ли я.

– Нет. Я… – первый раз мне приходится говорить о работе, и я вдруг смущаюсь, слушая собственный голос, – …я работаю ассистентом Джанни Осано. Только что начал.

– Тебе сколько?

– Двадцать. Исполнилось недели две назад.

– А Этьену?

– Не знаю.

– Дженни четырнадцать.

Проходит несколько секунд, прежде чем я соображаю, что рот хорошо бы закрыть. Непонятно, что меня так удивило; я и сам не так уж давно учился в четвертом классе. И возможно, выделывал в четырнадцать вещи похуже тех, которыми Дженни займется сейчас с Этьеном в уборной. И все-таки не думаю, что я вправе сидеть здесь, пока это происходит.

– Я сейчас, – говорю.

Когда я толкаю дверь уборной, девушка вплотную следует за мной. Догадаться, где они, не составляет труда – заперта только одна кабинка. Ну, и что дальше?

Я останавливаюсь. Софи не сводит с меня глаз. В тишине мы слышим голос Этьена:

– Давай еще разок. А я поссу, раз уж мы здесь.

Вот вам один из способов ненавязчиво привлечь свой пенис к участию в происходящем. Не скажу, что самый классический. Я на цыпочках приближаюсь к дверце кабинки и с помощью монеты отодвигаю задвижку.

Дверца распахивается.

Заглянув внутрь, я больше всего сожалею, что на глаза мне первым делом попадается член Этьена. Ясное дело, Этьен им размахивает, однако я мог бы и не опускать взгляд так низко.

Гнусная ухмылка немедля сползает с физиономии Этьена; миг, и выражение ее становится потрясенным. Потрясена и Дженни. Впрочем, когда она выскальзывает из кабинки и присоединяется к Софи, лицо ее выражает облегчение. Девушки устремляются к выходу, оглядываются, проталкиваясь в дверь. Не знаю почему, но вид у обеих виноватый. Бессмыслица какая-то.

Я не пытаюсь притвориться, будто дверца кабинки не была заперта. Просто присаживаюсь на раковину умывальника. Этьен застегивает молнию, втягивает носом с крышки бачка порошок, оставленный Дженни.

Делая шаг ко мне, он вытирает нос тыльной стороной ладони.

– Мистер долбаный Белый Рыцарь.

Сложен Этьен не так уж и крепко, и рост у нас примерно одинаковый, однако мне почему-то кажется, что если он на меня полезет, то без труда поднимет в воздух. Хотя я почти уверен – не полезет.

– Предполагается, что ты – тот, кто доставит нам Аманду, – говорю я. – Если ты будешь трахать школьниц, она может рассердиться.

– С чего бы этой шалаве сердиться? – Он пощипывает пальцами нос, шмыгает. В глазах его стоят слезы. Если кокаин у него столь низкого качества, значит, Этьен занимает место в самом конце цепочки, по которой распространяются наркотики: просто подъедает остатки.

– Я о том, что она, наверное, сильно втюрилась в тебя, если готова отказаться от контракта с Берарди и работать у Осано.

– Так она это не ради меня. Все устроила сестрица твоя. Аманда выступит у Осано только потому, что Луиза ее попросила.

Это у меня в голове не укладывается.

– Тогда при чем тут ты?

– Я должен заставить Осано выписать чек. До тех пор, пока я получаю от него магарыч, Луиза будет из кожи лезть, чтобы Аманда вертела своей усталой задницей на его показе. – Теперь Этьен, оттягивая веки, разглядывает в зеркале свои глаза. – Я на мели. Представляешь?

Вероятно, я слишком медленно соображаю.

– Значит, Луизе достаточно было попросить – и Аманда выступила бы в шоу, однако она устроила так, чтобы еще и тебе заплатили. – При произнесении вслух в этих словах появляется смысл. – А ты поделишься с Луизой.

То есть Луиза пытается вытрясти из Осано побольше денег, а тот об этом не знает. На самом деле Осано ей даже благодарен. Вполне в духе моей сестрицы.