Ральф беспомощно развел руками.

– Мои пассажиры слышали, как она сказала, что поступит именно так. Я бы признал, что виделся с ней, если бы стал им противоречить.

– Правильно, вы боялись признаться в этом, потому что знали, что произошло!

– Нет! – воскликнул он со злостью, которую тут же сумел подавить в себе. – Я просто не хотел говорить на эту тему.

– Он не хотел говорить на эту тему! Тогда скажите, о чем вы разговаривали с Хильдой?

– О ребенке и что нам делать.

– Вам вдвоем?

– Да. По крайней мере, мне так хотелось, – ответил Ральф после долгой паузы.

– А что же Хильда?

Уайклифф заметил, как смятение на лице юноши сменилось выражением отрешенно-упрямым.

– Больше я ничего не скажу. – На его глазах снова блеснули слезы.

– А она сказала вам, что собиралась делать после того, как вы распрощаетесь?

– Нет, но я видел, как она пошла через поле, и мне это показалось очевидным.

– И у вас не возникло опасения, что она может наложить на себя руки?

– Нет!.. Она ведь не сделала этого?! Не сделала, правда?

– Нам пока не известна ее судьба. У кого-нибудь могли быть причины убить ее?

Он свел ладони вместе, крепко стиснув переплетенные пальцы.

– Если бы я только мог знать…

– Что именно?

– Так, ничего…

– Надеюсь, вы понимаете, что легко можете быть заподозрены в причастности к ее исчезновению? Вы уже дважды солгали полиции и, весьма вероятно, продолжаете вводить нас в заблуждение сейчас. Ведь вполне возможно, что вы последовали по тропе вместе с ней, серьезно поссорились, а потом вы…

Ральф резко повернулся к Уайклиффу и хрипло сказал:

– Вы считаете, что она мертва… Вы ведь об этом толкуете, верно?

– Мы говорим о том, что должны рассмотреть все версии, что вы, насколько нам известно, были последним, кто ее видел, и что вы осложняете и свое и наше положение своей ложью и нежеланием дать нам полную информацию.

Мартин еще какое-то время сидел в скованной и напряженной позе, потом вдруг сразу обмяк, плечи понуро опустились.

– Думайте, что хотите! – сказал он и после небольшой паузы добавил: – И делайте, что хотите.

– Мы с тобой не в игрушки играем, парень! – вскинулся на него Керси. – По-моему, ты что-то не то вбил себе в голову. Мы с тобой пока по-доброму, но все может быть совершенно иначе. У нас еще остались вопросы; отвечай на них сразу, а не то мы тебя мигом доставим в ближайший полицейский участок и продержим там, пока все не расскажешь.

Странно было наблюдать, как эта маленькая драма разыгрывается именно в тот момент, когда вечернее умиротворение спускается на гавань и окружающий ее городок. В кафе и ресторанчиках на портовой площади посетители углубились в изучение меню. Стоял сезон высоких приливов, но отлив уже давно начался, и маломерные суденышки в гавани едва доставали бортами до пирса; на некоторых из них лязгали инструментом механики, возившиеся с движками, на яхтах чинили рангоуты. На леерах, кромках бортов и верхушках мачт расселись чайки и замерли, посверкивая глазками-пуговицами.

Юноша устало махнул рукой.

– Хорошо, что вам от меня нужно?

Теперь за него взялся Уайклифф.

– Хильда беременна. Это ваш ребенок?

Слегка покраснев, Ральф сказал:

– Конечно, мой. К чему это вы клоните?

– Позвольте вопросы сейчас задавать мне. Давно ли вы с ней состоите в интимной связи?

– Недавно, – сказано с мрачным видом.

– Что такое «недавно»? Месяц? Или, может быть, год?

Нервными движениями Ральф принялся массировать себе ляжки. Раз или два он хотел что-то сказать, но слова не шли. Потом он все же выдавил:

– Так получилось с первого раза.

– У нее это в первый раз было с вами?

Ральф помедлил с ответом.

– По-моему, это ее личное дело.

– Точнее, было ее личным делом. Теперь это необходимо установить нам. Так что отвечайте на вопрос.

– Думаю, она уже с кем-то спала… Но это не значит… Я хочу сказать, что она не была…

Уайклифф переглянулся с Керси, потом сказал:

– Я оставляю вас на попечение мистера Кэрноу. Это наш сотрудник, который привел вас сюда. Он снимет с вас новые показания, и мой вам совет – будьте на этот раз откровенны.

– А потом меня отпустят?

– Возможно.

На ферме Трегеллес Джейн Рул занималась стряпней. Лучи закатного солнца проецировали на противоположной стене оконные рамы в виде размытого решетчатого узора. Обеденный стол в кухне был накрыт на двоих и отдельно стоял еще поднос с миской, ложкой и ломтем хлеба. На плите урчало в сковородке, накрытой тарелкой, жаркое; по временам тарелка жалобно звякала, выпуская струйку пара.

В пустоватой и неуютной кухне пол был выложен кафелем и кое-где застлан соломенными циновками. На фоне выкрашенных желтой краской стен выделялось шоколадно-коричневое дерево несущих опор. На коврике у камина безмятежно спали рядом черно-белая колли и полосатая кошка – собака свернулась, положив голову на лапы, а кошка вольготно развалилась. На каминной полке отсчитывал мгновения будильник, зажатый между двумя фарфоровыми собачками.

Джейн Рул, сухопарая и седая, монументально застыла над плитой с поварешкой в руке, как автомат, готовый выполнить свою нехитрую операцию, как только поступит сигнал с пульта.

Снаружи донесся звук подошв, шаркающих о половик, и вошел ее сын. Клиффорд Рул обладал сложением борца-тяжеловеса, но щеки его розовели детской нежностью, и на мир он смотрел глазами ребенка – невинного, наивного, принимающего все как должное. На нем была серая рубашка, заправленная в плисовые брюки; от него попахивало коровником.

Ни мать, ни сын не проронили ни слова. Клиффорд сразу направился к раковине и умылся с шумом и множеством брызг. Его матушка словно вышла из столбняка и принялась раскладывать жаркое по мискам. В ту, что стояла на подносе, попало совсем чуть-чуть.

Клиффорд вытерся полотенцем, с любопытством поглядывая на мать.

– Ну и долго ты еще будешь это делать?

– Замолчи, Клиффорд! – рявкнула на него Джейн. – Садись и принимайся за свой ужин.

Клиффорд сел, и мать поставила перед ним миску жаркого.

– Начинай, а я отнесу это наверх.

Она взяла поднос и направилась к лестнице, располагавшейся в углу столовой. Спустя несколько секунд дощатый пол на втором этаже застонал под ее шагами. Она спустилась вскоре, но уже без подноса.

– Я же велела тебе начинать есть!

Она заняла свое место за столом, и почти синхронными движениями оба взяли по куску хлеба, накрошив при этом на синтетическую скатерть, потом свои ложки и принялись за еду.

– Полицейских видел?

Клиффорд задумался и замер с ложкой у рта.

– Видел… вчера.

– Они опять приехали сегодня.

Он отложил ложку в сторону и бросил на мать встревоженный взгляд.

– Зачем они вернулись?

– Они обыскивают округу.

– Но они же все обыскали вчера. У них еще были такие специальные палки, и они ими везде тыкали, в канавы, там, в заросли… – Клиффорд разволновался, и слова у него стали налетать одно на другое.

– А ну-ка возьми себя в руки! – резко сказала Джейн. – Они всего лишь осмотрели постройки.

– Постройки… – Он уставился на мать, открыв рот. – А к нам в дом они заходили?

– Да.

Он воздел глаза к потолку.

– И наверх поднимались?

– Да.

– И в маслобойне были?

– Да.

Ее ответы походили на капли воды из прохудившегося крана. Между каждым из его вопросов зависала долгая пауза.

– Но они же не…

– Нет!

– Они задавали вопросы?

– Да, те же, что и вчера. Ешь живей!

Несколько минут они ели молча. Тень от решетки чуть заметно ползла вверх по стене, в солнечных лучах искрились пылинки.

– И еще эта сегодня заявилась… Жена Иннеса, в своей инвалидке.

– Что ей было нужно? – Он снова занервничал.

– Она меня про полицейских расспрашивала. О ней не беспокойся. С такими-то я умею обходиться.