– И что произошло потом? – спросил Уайклифф.

– Что касается меня, то ничего. Старая леди окончательно выжила из ума, и Хильда перестала ее навещать. Вот и все.

– И вы напрочь выкинули это дело из головы? Даже не пытались обсуждать эту тему с Джейн, когда помогали ей продавать мебель?

Берти ответил, но не сразу.

– Я упомянул об этом в разговоре с ней, но она сказала, что понятия не имеет, куда делась картина. Солгала, разумеется.

– И тогда вы решили на всякий случай сами порыскать в старой маслобойне.

Берти промолчал.

Неслышно возник на пороге Диксон и встал у двери, выжидая. Керси выразительно посмотрел на него, а Уайклифф сказал:

– Прекрасно, Диксон, приступайте к работе здесь.

Берти проводил глазами полицейского, который вошел в его фотолабораторию и закрыл за собой дверь.

– Что ему там понадобилось? Имею я право знать, что он там собирается искать?

Уайклифф сохранял спокойствие.

– Я думал, вы догадываетесь. Он ищет два произведения живописи, стоимость которых около полумиллиона, но не только это. Он пытается установить нечто значительно более важное. К примеру, не здесь ли четыре дня прятали труп Хильды Клемо. Он ищет одежду, что была на ней в день исчезновения, ее сумочку и любые другие улики, которые пролили бы свет на обстоятельства ее убийства и помогли привлечь к ответу преступника.

Потрясенный, Харви привстал в своем кресле.

– Неужели же вы считаете, что я мог?…

– А разве не могли? Предположим, вы нам соврали. Предположим, что вы уже сбыли картину через одного из своих сомнительных знакомых, которых приобрели, пока работали на «Ловелл и Делбос». Или просто спрятали, дожидаясь подходящего случая… Если Хильда узнала об этом и пригрозила…

– Но я же сказал вам чистейшую правду! – Голос его сорвался, а лицо исказила страдальческая гримаса человека, который сейчас разрыдается.

Снова беззвучно возникла фигура Диксона, стоявшего на пороге в позе часового. Уайклифф жестом велел Керсй узнать, в чем дело, и оба скрылись за дверью лаборатории.

Уайклифф и Берти остались вдвоем. Берти ждал, не решаясь рта раскрыть. Ладони его бьши накрепко сцеплены, на лбу выступила крохотным бисером испарина.

Когда же Уайклифф вновь заговорил, он сменил тему и взял тон, каким ведутся самые легкие беседы. Он по опыту знал, что запуганный, униженный подозреваемый способен даже в самом порядочном следователе разбудить скрытые садистские наклонности, и не собирался доводить до этого. Нужно было зайти с другой стороны.

– Как вам наверняка известно, мистер Харви, – сказал он, – гомосексуальная связь на добровольной основе между взрослыми людьми давно не считается преступлением.

Берти поднял на него удивленный взгляд.

– Хильда узнала, что вы гомосексуалист, – продолжал Уайклифф. – Отсюда и ваша фотография в голом виде, не так ли?

Берти помолчал немного, потом едва слышно прошептал:

– Что бы я вам сейчас ни сказал…

– Что бы вы ни сказали, – перебил Уайклифф, – только пойдет вам на пользу, но при условии, что это правда.

Опять пауза, машинальное перекладывание бумаг на столе.

– Да, вы правы. Однажды она явилась ко мне с фотографией. Наверное, взяла там, – он кивком указал на лабораторию. – Хотя даже ума не приложу когда. Я ведь туда никого не пускаю…

Он охрип окончательно.

– Это была та самая фотография, что я показал вам сейчас?

Берти отрицательно покачал головой.

– Нет. Ту она вернула мне… Божилась, что больше у нее нет. Обманула, конечно же…

Стараясь не шуметь, в комнату проскользнул Керси и занял свое место.

– Как вы думаете, зачем она это сделала?

Берти устало махнул рукой.

– С Хильдой всегда так было. Она жаждала знать…Знать абсолютно все. Она не могла смириться с мыслью, что у людей есть свои секреты. И не так уж они были ей интересны, но все же стоило ей заподозрить, что кто-то что-то скрывает, она не успокаивалась, пока не разнюхивала, что именно.

Своего рода обида придала ему уверенности. Уайклиффу пришли на память слова Элис о том, что в некотором смысле Берти по-прежнему оставался ребенком. И вот сейчас он изливался перед ними точь-в-точь, как маленький мальчик жаловался бы родителям на соседского сорванца.

– И что же она делала, когда узнавала?

Берти только развел руками.

– Ничего. Она давала вам понять, что знает. И все – этого ей было достаточно.

– На том снимке, что она вам вернула, тоже были вы?

Он не ответил.

– Вероятно, вы с вашим партнером? – Уайклифф бросил взгляд на Керси, и тот кивнул. – С Иннесом?

Берти густо покраснел, повернулся к Керси и тут его наконец прорвало:

– Да, да! Какого черта спрашиваете, если вам все известно?! Вы же перерыли там у меня все!

Керси воздержался от препирательств, и Уайклифф продолжил:

– Вы с ним иногда встречались по ночам здесь?

– А вам-то какое дело? – Берти все еще горячился. – Вы же сами сказали, что…

– Ваша личная жизнь, мистер Харви, нас интересует лишь в связи с расследованием убийства, – резко прервал Уайклифф. – Убийства девушки, к которой вы якобы испытывали чувство привязанности. Поэтому я буду решать, какие вопросы вам следует задать, и сделаю соответствующие выводы, основываясь на ваших ответах или отказах отвечать. Итак, вы оставались здесь на ночь с Иннесом?

Берти покачал головой.

– Когда нам удавалось вместе провести ночь, то это происходило в одном из пустующих домиков-прицепов.

– А где вы были во вторник ночью, то есть в ту ночь, когда труп Хильды сбросили в карьер? В пять часов утра ваша постель не была еще даже разобрана.

Страх опять начал овладевать им, и слова его были чуть слышны:

– Я был в одном из домиков.

– В каком именно?

– В Б-7 на самом краю кемпинга.

– Вдвоем с Иннесом?

– Нет, Тристана не было. Мы договорились встретиться, но он не смог прийти.

– Вы покидали прицеп ночью?

– Нет, ни разу!

Уайклифф поднялся.

– Что ж, хорошо. Когда мистер Керси закончит свою работу здесь, он, с вашего разрешения, пошлет своих людей, чтобы произвести осмотр вашей комнаты в доме. Кроме того, вас попросят изложить свои показания на бумаге.

Берти Харви сидел, слепо уставившись в беспорядочно разбросанные бумаги на своем столе.

Уайклифф оставил Берти на попечение Керси и Диксона. Как было оговорено заранее, Люси Лэйн ждала его в машине. По ее рации был слышен отрывистый и хрипловатый диалог.

– Криминалисты готовы? – спросил Уайклифф.

– Так точно, сэр.

Люси вела машину. Уайклифф никогда не садился за руль сам, если это можно было поручить кому-нибудь другому. Им пришлось дать изрядный круг: проехать в обратном направлении через кемпинг, выехать на дорогу и дальше, вверх по склону холма, на шоссе.

Хотя Уайклифф мрачно молчал и явно не был склонен к общению, Люси рискнула задать ему вопрос:

– Удалось что-нибудь выжать из Берти, сэр?

– Он признал, что ему было известно о картине, но ничего больше.

– Иннес в этом как-то замешан?

– Пока только как сексуальный партнер Берти.

– Ах, вот оно что! Тогда понятно, – однако Люси не пояснила, что именно она поняла.

После непродолжительного молчания Люси сделала еще один заход.

– Хильда решила провериться у доктора на беременность. Известно, что результат анализа был отрицательным, однако у нее, должно быть, все-таки была причина для обращения к медицине.

– Ты хочешь сказать, что у нее был мужчина. И если не юный Мартин, то кто же? Понимаю ход твоих мыслей, но только сам по себе факт, что Иннес и Харви состояли в гомосексуальной связи, не исключает их из круга ее вероятных партнеров.

– Вероятно, так, сэр, – кивнула Люси и примолкла.

Они свернули с шоссе на проселок и миновали дом Мойлов. Ветер немного утих, но все еще шел сильный дождь. Грязно-коричневые потоки стекали из-под изгородей на грунтовую дорогу, и колеса их машины взметали брызги из луж и то и дело подпрыгивали на скрытых водой рытвинах. Тумана не было, но юго-восточный ветер настолько обесцветил пейзаж, что все вокруг погрузилось в серый сумрак.