– А что потом?

– Поживем – увидим. Прежде чем начать действовать, нам необходимо собрать как можно больше информации. Если повезет, уже завтра мы сможем заняться Берти и, кстати, вовлечь в игру Иннеса. Он ведь считается признанным авторитетом в области изящных искусств.

Керси стоял у окна, из которого открывался широкий вид на залив и пристань до самого дока. Среди прохожих мелькнула рыжая голова, а потом ему стала видна вся эта маленькая, тощая, угловатая фигурка в одежде с чужого плеча, явно из комиссионки, которая целеустремленно продвигалась вперед, выделяясь на фоне праздношатающихся туристов.

– Элла идет сюда.

Элла Бэнт – внештатный репортер криминальной хроники – считала своим долгом влезать в расследование любого преступления, совершенного в графстве. Многие годы (а Элле было уже под сорок) Уайклиффу приходилось терпеть ее доброжелательную снисходительность. Уайклифф думал, что она на него неровно дышит, она же считала его милым, но слабохарактерным.

– Пойди и попробуй спровадить ее отсюда.

Керси спустился вниз.

– Ты опоздала, Элла. Мы провели брифинг утром. Больше ничего не будет до оглашения результатов вскрытия.

Журналистка проскользнула мимо него в комнату.

– Не надо мне вешать лапшу на уши. Где он?

Она оглядела комнату, в которой двое констеблей в мундирах и детектив в штатском с силой выстукивали пальцами по клавиатуре компьютеров, превращая свой труд в почти физический, потом взбежала вверх по лестнице.

– У меня ничего не будет для тебя, Элла, до самого вечера.

– Зато у меня есть кое-что для тебя. – Тут она заметила Люси Лэйн и несколько секунд критически разглядывала ее. – О, я вижу, ты идешь в ногу со временем! Программа «Равные возможности» в действии. Она хорошенькая. Жаль, что не черная, ты бы убил двух зайцев… И что же ты позволяешь ей делать?

– Прекрати, Элла, иначе я велю выставить тебя отсюда! – взвился Уайклифф.

Репортерша уселась, ничуть не смутившись. Зимой она всегда ходила в дубленке, от которой разило козлом; зато летом от нее исходил крепкий аромат трудового пота.

– Наш великий сыщик в затруднении, весь обуреваем сомнениями. Он даже не знает, сколько дел расследует: одно или два. Агнес в морозильнике и Хильда в карьере – есть ли здесь какая-то связь? Ты ведь терзаешься сейчас этими вопросами, верно?

– А ты можешь развеять мои сомнения?

– Не надейся, я тоже могу лишь гадать. Но у меня есть для тебе некоторая информация, которая может оказаться полезной, а может и нет. По крайней мере, дело о смерти старушки наверняка связано с имуществом покойного Генри Рула из Плимута, верно?

– А если да, то что?

Из кармана своей длинной вязаной кофты она выудила сигарету и закурила.

– В прошлом году я основательно занималась Генри Рулом, как и некоторыми другими торговцами антиквариатом, потому что мне заказали статью для рубрики «Секреты профессий». Словом, нужно было разоблачить некоторые приемчики торговцев предметами старины. Конечно, с Генри – это давняя история. Читающая публика, благослови ее Господь, хочет заполучить свежачка, но людям моей профессии в таком случае чересчур дорого обходятся ошибки. Генри стал для меня великолепным персонажем. Типичный мошенник и к тому же уже умерший, – она сделала паузу и стряхнула пепел на пол. – Как я поняла, Трегеллес битком набит его вещами?

– В основном это мебель из его собственного дома, насколько мне известно. И послушай, Элла, ты пока не сообщила мне ничего интересного, а работы по горло.

Элла пустила тонкую струйку дыма через стол.

– У меня тоже, друг мой, у меня тоже. Ты включил Берти Харви в свой заветный списочек?

– Конечно, он же состоял с убитой девочкой в некотором родстве.

– Что ты знаешь о его прошлом?

– До женитьбы на Элис Клемо он работал на аукционную фирму в Экзетере.

– Да, на «Ловелл и Делбос». Но еще раньше он работал вместе с Генри Рулом. Он нанялся к нему в шестнадцать лет, как только окончил школу. Ему было двадцать два, когда Генри отошел от дел и продал свою фирму. Я установила это в процессе подготовки статьи и даже приезжала тогда сюда, чтобы порасспросить Берти. Он оказался крепким орешком, несмотря на свою кажущуюся болтливость. Я ничего не могла ему предложить взамен и уехала не солоно хлебавши. Однако, по слухам, он был протеже Генри и не мог не знать, что творилось в фирме.

Элла поднялась.

– Вот, собственно, и все! Понимаю, что пока у тебя ничего нет, но как только появится… Помни, Элла ждет.

Уже в дверях она обернулась, чтобы еще раз посмотреть на него.

– И кстати, Чарли, мне нравится вывеска твоей лавчонки. В самую точку.

Когда Элла наконец удалилась, Люси спросила:

– Она надежна?

– Ей приходится быть надежной. Она зарабатывает этими историями себе на жизнь. Причем иной раз мне начинает казаться, что было бы неплохо заполучить ее в качестве сотрудника.

Керси, который деликатно переждал визит журналистки на первом этаже, теперь снова поднялся наверх.

– Что она наболтала в этот раз?

– Берти Харви пять лет работал у Генри Рула, прежде чем перешел к «Ловеллу и Делбосу».

Керси скривил лицо в гримасе, что было признаком активного мыслительного процесса.

– И какой из этого вывод? Не можем же мы допустить, что он женился на Элис и перебрался из Экзетера сюда только для того, чтобы быть поближе к ферме Трегеллес?

– Нет, но эта информация тоже может пригодиться, когда мы решим поговорить с Берти по душам.

Когда после совещания в полицейской штаб-квартире Уайклифф добрался до дома, над устьем реки уже сгустились сумерки и огоньки бакенов поблескивали сквозь туман. Хелен большую часть дня провозилась в саду, и теперь гордилась легким золотистым загаром.

– Плеснуть тебе немного хереса?

С бокалами в руках они вышли на свежий воздух, чтобы полюбоваться последними мгновениями заката.

– Сегодня я на свой страх и риск хорошенько подрезала элаеагнус. Стебли оказались пустыми внутри, так что теперь он либо пойдет в рост, либо погибнет.

– А я в этот уик-энд займусь травой… Да, и с водяными лилиями надо что-то делать – рыбок совсем не видно.

– Кстати, о выходных. Рут звонила. Она надеется, что сможет в пятницу приехать на пару дней домой. У тебя будет хоть немного свободного времени?

Рут, их дочь… А этим утром на его глазах труп дочери другого человека вытащили из затопленного карьера, упаковали в целлофан и отвезли в морг. Что такого натворила эта девочка, чего не сделала Рут? Почему Джеймс Клемо обречен в этот летний вечер сходить с ума от глухого отчаяния, в то время как он сам прогуливается с женой в теплом сумраке и планирует свой уик-энд? Кто или что распределяет в этом мире роли?

– Я заложила продукты в скороварку. Решила, что так вернее всего, ведь я не знала, когда тебя ждать.

В девять часов они уже приступили к кофе. По телевизору как раз шел выпуск новостей. Ближе к концу показали кадры, снятые у каменоломни, потом показали полицейских, рыскавших у края обрыва, а в правом верхнем углу экрана возникла фотография Хильды.

– Какая красивая девочка! – вырвалось у Хелен.

Диктор между тем выдавал в эфир свой текст:

– Труп Хильды Клемо, семнадцатилетней школьницы из Корнуолла, пропавшей еще в субботу, был обнаружен сегодня утром в заброшенной каменоломне буквально в нескольких сотнях метров от дома ее семьи, которой принадлежит местный кемпинг. Полицией возбуждено уголовное дело по факту убийства. Затопленная водой старая каменоломня была вчера обследована полицейским аквалангистом, поэтому детективы исходят из предположения, что тело попало туда только прошлой ночью.

Маленький квадратик в углу расплылся во весь экран телевизора, и теперь странную улыбку Хильды Клемо могли как следует увидеть миллионы телезрителей.

– Полиция обращается ко всем, кто мог видеть Хильду Клемо или имеет информацию о ее местонахождении после четырех часов пополудни в прошлую субботу, с просьбой заявить о себе.