— А меня… а меня… — Костя всхлипнул и схватился за раненую руку, — а меня в зомби превратил. Что я теперь маме скажу? И на работе не признают.

Он даже подумал об Ирке, которой пренебрегал два года и у которой были обалденные ноги. И понял, что для Ирки он теперь не то что не жених, а она с ним даже на самую туфтовую тусовку не пойдет. Хотя, с другой стороны, у кого есть жених без лица? В этом вопросе следовало еще разобраться.

Костя с надеждой посмотрел на себя в зеркало. Березин с Бараско тяжело вздохнули и тактично потупились.

— Костя, ну чего ты волнуешься? — успокоил Березин. — Вот майор уже белеть стал.

— Да, — согласился Гайдабуров. — Говорят, что эта болячка теперь в Европе лечится, называется то ли туляремия, то ли тулямия, не помню.

— Чем лечится-то? — неудачно пошутил Бараско. — Спиртом?

— А-а-а… — вздохнул Костя, — вам-то хорошо говорить…

И такая у него тоска прозвучала в голосе, что Березин воскликнул:

— Ну хочешь?! Хочешь?! Обними меня! Черт с этой душой, и я тоже буду монстром!

— Иди ты к черту! — сказал Костя и посмотрел в окно, где простиралась до горизонта холодная унылая пустыня.

Они выпили еще: Бараско и Березин для профилактики, Костя и Гайдабуров — в лечебных целях.

Костя отвернулся к стене и стал ждать, когда у него возникнет непреодолимое желание обнять кого-нибудь. Но в организме ничего не происходило, только в носу чесалось, и Костя пару раз чихнул. Интересно, Гайдабуров чихает? — подумал он и прислушался. Нет, не чихает, а храпит, как пожарник, демонстрируя железную психику. Костя позавидовал ему. Мне бы такую, подумал он, и постепенно от спирта и монотонности движения уснул.

Через час Березин сменил Бараско и спросил:

— А куда мы, собственно, едем?

— Как куда? — удивился Бараско. — Мы же все время об этом говорили. За «шаром желаний».

— Это неплохо, — быстро сообразил Березин. — Попрошу всемирной славы, — принялся вслух мечтать он. — Пусть меня переведут на сто двадцать пять языков мира, включая папуасский. А? Ха-ха-ха! — и сам же удивился собственным фантазиям.

— Кто ж спорит, — добродушно хмыкнул Бараско.

— А они?.. — мотнул головой Березин в сторону кунга.

— А что они?..

Бараско на мгновение заподозрил Березина в намерении зарезать обоих. Но тут же прогнал эту мысль. Все-таки как-никак Гайдабуров — друг Березина.

— Спирт рано или поздно кончится. Озвереют на пару, мало не покажется.

Бараско удрученно вздохнул:

— Черт его знает. Может, как раз «шар желаний» и спасет?

— Тоже правильно, — согласился Березин. — Значит, за «шаром желаний»?

— За ним родимым, — сказал Бараско и улегся спать.

За перевалом начался спуск. Если бы Березин в свое время не попотел на полигонах, если бы не крутил баранку до мозолей, то не справился бы с вездеходом РПН. Было это, когда Березин ходил в лейтенантах, а генерал Лаптев не слезал с него, пока Березин не сдал все нормативы по вождению. Так что Федор Дмитриевич знал возможности машины, как хороший батюшка требник.

После перевала дорога стала лучше, и пейзаж изменился. Появились ели, правда, убогие, как вся природа вокруг. Но зато берега горной реки сплошь были покрыты стлаником.

В виду морской базы Березин выскочил на трассу и выжал из вездехода РПН все, на что тот был способен. Костя проснулся оттого, что трясти перестало, и сел на место пассажира.

— О! — удивился Березин, — Да ты вроде как посвежел.

Костя посмотрел на себя в зеркало заднего обзора. Действительно, сон пошел ему на пользу. Пропали темные круги под глазами, да и сами глаза стали яркими и блестели. Лоб посветлел, и усы, которыми Костя так гордился, воинственно торчали в разные стороны. Костя их пригладил и отвернулся, боясь сглазить судьбу.

В этот момент они и влетели на всем ходу в черный «аттракт». Удар был смягчен тем, что вездеход РПН протащило еще метров тридцать.

Костя повис до пояса в люке стрелка. Березин едва не сломал себе руку, но сумел вытащить Костю за волосы, к счастью, не коснувшись поверхности «аттракта», с виду совершенно не похожего на опасную субстанцию.

Вначале погрузилась водительская кабина. Краска на бортах горела. Внутри машины что-то трещало и рвалось. Вот когда пригодился антигравитатор «куни-кори». С его помощью Бараско лихо прыгал туда-сюда, спасая оружие, боеприпасы и самое необходимое — еду. Когда действие «куни-кори» закончилось и казалось, что всему конец, пьяный Гайдабуров дико заорал:

— А спирт?!! — И сиганул через «аттракт» без всякого «куни-кори» прямо в распахнутую дверь кунга. Только ноги мелькнули.

С минуту его не было. Вездеход погружался рывками. Вот пропала передняя ось с колесами, вслед за ней — вторая ось. Вездеход РПН встал на попа. Внутри него что-то загремело, и он скользнул в черную, маслянистую пасть «аттракта». Лобовое стекло лопнуло так, словно взорвалась граната. От ужаса все невольно вскрикнули. Однако веселый и пьяный Гайдабуров с двумя бутылками в руках появился в задней двери.

Березин крикнул:

— Бросай мне!

Внезапно по самые колеса просела и задняя часть, и момент был очень удобный — кузов почти накрыл «аттракт», но еще не загорелся. Гайдабуров, не собираясь никому доверить лекарство, перепрыгнул через черную пасть «аттракта» и кубарем покатился по дороге. Как он при этом умудрился не разбить бутылки со спиртом, так и осталось тайной. Но оказалось, что за пазухой у него еще две бутылки, а в карманах брюк еще две. Но этого было ничтожно мало для полного выздоровления.

— Вот и наступил полный писец! — выругался Гайдабуров и тут же хлебнул на всякий случай спирта.

Антенна вездехода РПН долго не хотела погружаться в пасть «аттракта». Но и она поддалась. Вспыхнула сразу со всех сторон и пропала. Через пару минут «аттракт» затянулся коркой, похожей на асфальтовую поверхность, а еще через пару минут ничто не говорило, что на дороге лежит самая смертельная ловушка Зоны — в отличие от «ведьминого студня», который горел язычками голубоватого пламени, демаскируя себя.

Костя пришел в себя, когда все уже закончилось. Бараско дал хлебнуть ему спирта и перевязал голову. Березин занимался тем, что бросал в «аттракт» камни, приговаривая:

— Вот тебе, падла! Вот тебе, падла! Столько продуктов сожрала!

— Смотрите, смотрите! — вдруг закричал Гайдабуров.

Дорога спускалась в долину, слева голубело озеро, а между ним и правым склоном долину перегораживало горизонт что-то черное.

Березин долго разглядывал в бинокль.

— Не соображу… — с удивлением пробормотал он, — какая-то стена черного цвета.

Бараско все сразу понял.

— Дай бинокль. Слава богу, — обрадовался он, — дошли!

— Куда? — спросил Гайдабуров.

— До «шара желаний»!

— А я думал, что это абстрактное понятие.

— Какое абстрактное! — радовался Бараско. — Это Сердце Дыры. Там находится «шар желаний». Вы с Костей вылечитесь, я свою Мартышку вылечу. Федор напишет замечательный роман и прославится.

— Какой, на фиг, роман, — возразил Федор Березин. — Насколько я слышал, у «шара» всего три желания.

— Ну, я же и говорю, — согласился, не слушая его, Бараско и вдруг до него дошло: — Да, действительно, три… Хм… Так во всех сказках говорится.

— Ну вот видишь, — сказал Костя. — Я не пойду. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Не верю я в «шары желаний».

— Что значит «не верю»?! — удивился Бараско. — Тебе как раз больше всех нужно!

— Я не пойду! — заявил Березин. — Роман я и так напишу. Ну, не стану всемирно знаменитым. Ну и что? Подумаешь! Таких писателей пруд пруди. На свой кусок хлеба с маслом я заработаю.

— Нет, так не пойдет! — закричал всегда спокойный Бараско. — Надо что-то придумать. Например, одно желание на двоих. Закажем одно желание на тридцать три миллиона рублей и поделим поровну. Никто не хочет стать миллионером? Ах, да, никто… — стушевался он. — Черт! Почему так всегда сложно?!

— Я лишний, — смело заявил Березин. — Я ухожу домой!