У дальней стены мы увидели ряды пластиковых канистр с топливом – что-то более сорока штук; я определил объем каждой из них (по памяти прошлых лет) в двадцать пять литров. Прямо перед этим запасом горючего стояли в положении для хранения (опираясь на заднюю ручку поддона и край антикавитационной плиты) еще два тридцатисильных «Вихря», а также несколько ящиков с запчастями и инструментами.

– Гляньте-ка, Николай Александрович! – позвал меня откуда-то из правого дальнего угла помещения мой заместитель.

Обойдя покойников, я подошел к Огневу, и он поднес фонарь (здесь было довольно темно) к груде небольших мешков из темной (там, где с них осыпался песок), на вид очень плотной ткани. Рукой в перчатке я было приподнял один из мешочков и сразу положил его обратно – он весил больше двухпудовой гири. Наклонившись, я развязал узел веревки стягивающей горловину мешка, сунул в него руку и сразу вынул тяжеленный блестящий ярко-желтый (что было хорошо видно даже в синеватом свете фонаря) камень размером с кулак. Держа его в руках, я носком сапога несколько раз ткнул остальные мешочки, пытаясь сдвинуть один с другого, чтобы оценить их количество.

– Это самородное золото, Иван Ильич! – наконец сказал я и даже вздохнул (я прибыл сюда не за этим). – Здесь, похоже, около тонны…

Несколько минут мы постояли в молчании над этим неожиданным кладом, потом я, сунув самородок обратно в мешочек, подошел к засыпанным песком телам.

– Наташа, не хотите ли подышать свежим воздухом? – спросил я девушку, не желая, чтобы она видела покойников.

– Я не испугаюсь, Николай Александрович! – заверила она меня. – Насмотрелась с детства ужастиков.

Конечно, это был не фильм ужасов – в реальности все выглядит гораздо страшней, но я не стал приказывать девчонке выйти и носком сапога осторожно перевернул тело. Наташа ахнула и поспешила к выходу, следом ринулся и Василий, кашляя на ходу – мы остались с Огневым вдвоем. Под наполовину разложившимся, наполовину мумифицировавшимся телом обнаружилась двустволка двенадцатого калибра и стрелянные папковые гильзы рядом с ней. Внимательно осмотрев труп, мы обнаружили, что у него отсутствовала кисть левой руки… Поколебавшись немного, мы перевернули и другое тело – здесь обнаружилось сильное повреждение плечевого сустава – на кости были видны весьма характерные следы больших острых зубов… Выйдя наружу, мы постояли еще несколько минут в молчании, находясь под впечатлением от давней трагедии, разыгравшейся когда-то здесь… Потом я глянул на своего заместителя и неторопливо, еще обдумывая детали, произнес:

– Лодку надо выкатить и спустить на воду, Иван Ильич! Глянешь в рубке: где-то в бортовых нишах должен быть ручной насос мопедного типа – накачаете колеса, а потом на воде снимите их и разместите на складе. Два других мотора вместе с запчастями тоже перенесете туда. Топливо разместите частью в кубрике, частью – в моем помещении…

– Старый бензин-то, Николай Александрович! – как всегда осторожно заметил Огнев. – Движки не потянут…

– Эти моторы потянут на всем, что горит! – отмахнулся я. – Случалось уже, ездил на тридцатилетнем бензине по виду похожим на кисель…

– А что делать с золотом, Николай Александрович? – еще более осторожно поинтересовался мой заместитель. – Оставить, как есть?

– Бери и его! – невольно поморщившись, проговорил я. – Мертвым оно уже не понадобится… Осмотрите все еще раз внимательно, обнаружите что-нибудь – докладывайте.

Помедлив немного, я вернулся в старое ветхое сооружение и глянул на корму лодки сразу под транцевой доской: пробка сливного отверстия была на месте (на моей памяти не одна лодка наполнилась водой из-за забывчивости водителей на этот счет – благо, что блоки плавучести не дали им утонуть). Потом, пройдя дальше, я сдвинул бортовое стекло, заглянул внутрь рубки и забрал с подушки водительского сиденья толстую общую тетрадь в твердой обложке, а потом, заметив еще какой-то увесистый мешочек из «чертовой кожи», прихватил и его.

В своей «каюте» я положил мешочек на столик, присел на кушетку и открыл взятую из рубки мотолодки тетрадь. Как я и предполагал, это был дневник руководителя погибшей здесь экспедиции, которая первоначально имела состав из шести человек. В тетради, помимо ежедневных путевых заметок, имелись также данные о расходе топлива, продовольствия и боеприпасов, а также весьма неплохие зарисовки местности и схемы (использовалась глазомерная съемка) пройденного пути. Земли Ольховского эти люди достигли, используя старую самоходную баржу (трудно даже представить, как они маневрировали на ней среди ледовых полей), на которую были погружены три моторные лодки, значительное количество топлива, продовольствия (большей частью – просроченные консервы с военных складов, подлежащие уничтожению), легкий гусеничный трактор (давно списанный за непригодностью), трое тяжелых саней и куча всякого хлама, приобретенного за бесценок (в основном – даром). Баржа была оставлена в удачно обнаруженном удобном заливе Земли Ольховского, перегруженные до предела лодки поставлены на сани, которые соединили в единую сцепку и потащили трактором-развалюхой со скоростью десять – двенадцать километров в час. Участникам этой невероятной авантюры поначалу даже везло, если не считать постоянных поломок (два – три раза за день) трактора – они обнаружили очень пологий подъем на хребет Северный, расположенный западней того, что открыла экспедиция Ольховского. В течение недели они миновали весь поясов льдов и вышли у самых истоков реки Ледниковой. Здесь они нашли что-то вроде ледяного грота или пещеры, где оставили сани, трактор, запасы солярки и еще кое-какой груз. Дальше эти отчаянные золотоискатели двинулись самосплавом на перегруженных выше всяких норм мотолодках, экономя горючее. На третий день водного пути произошла первая трагедия: путешественники вздумали отметить день рождения одного из участников экспедиции, выпили сверх меры (в списках продовольствия фигурировала двадцатипятилитровая канистра с питьевым спиртом), потом улеглись спать, а после пробуждения недосчитались виновника торжества… Поиски ничего не дали – скорее всего, его утащил какой-нибудь крупный хищник (собак с собой взять золотоискатели не пожелали, сочтя их лишним грузом). После этого случая были приняты все необходимые меря предосторожности: исключили ходьбу в одиночку, спать ложились только в лодках, поверх многочисленной поклажи, и всегда оставляли дежурного. Часть пути прошла без особых происшествий: ближе к устью реки Ледниковой на сравнительно удобном сухом песчаном берегу соорудили просторный прочный бревенчатый склад, предназначенный также служить и временным жильем, оставили часть грузов, одну из моторных лодок и двинулись дальше. Там, где течение реки сошло на нет, запустили один из «Вихрей», оборудованный самодельным грузовым редуктором и гребным винтом с пониженным шагом, а вторую лодку взяли на буксир. Шли на малых и средних оборотах в водоизмещающем режиме, экономя горючее – мотор все равно не смог бы вывести на глиссирование даже одну из перегруженных лодок, а добавление газа в таких условиях вело лишь к повышенному расходу бензина. На подходе к Восточному морю произошла вторая трагедия: сильный толчок в днище сбросил беспечно сидевшего на носовой палубе человека с лодки – в месте его падения сразу забурлила вода, и на ее поверхности он больше не показался. Переезд через море прошел сравнительно благополучно – неприятности путешественникам причиняли лишь целые острова из водорослей вблизи южного берега (они не догадались использовать мой способ очистки гребного винта и рубили водные растения ножами, опасно перегнувшись через транец). Золотоискатели не стали останавливаться на песчаном пляже напротив устья реки Ледниковой, а двинулись вдоль южного берега на восток и, примерно километров через пятьдесят, обнаружили очень удобный для длительной стоянки мелководный залив с пышной растительностью на берегах и источниками пресной воды в виде нескольких ручьев. Здесь они построили хижину из тростника, соорудили каменный очаг, а лодки разгрузили и вытащили на берег. Затем обработали небольшой участок земли – отчистили от местных растений, вскопали его и высадили огородные культуры (томаты, огурцы, зеленый лук, редис и еще кое-какие корнеплоды, способные формировать клубни в тропическом климате). Окончательно обустроившись (им, как и нам, предстояло провести здесь целый год), члены экспедиции занялись осмотром ближайших утесов.