Есть лишь один повод, подвигнувший Дьявола на обращенное ко мне велеречие о дружбе. Это — убийство Спасителя. Вряд ли он боится мести БОГА-ОТЦА за смерть СЫНА-Богочеловека. Боялся — не пошел бы на этот поступок. Месть ему не страшна. И тогда, и сегодня он все делал и продолжает делать сознательно, рассчитав возможные варианты последствий. Его извращенный, но великий изуверский разум не мог не учесть, что САМ не опустится до исполнения мести. Обрушиться на него ей суждено не иначе как от разума, равного ему по мощи и возможностям. Другие небожители Божьего Дома с ним один на один не справятся, а посылать их всех вместе наказывать изгоя — слишком расточительно, да и нерационально. Преждевременная, что сродни бесполезности, война добра против зла разгорится мгновенно. В ее же неизбежных массовых жертвах с обеих сторон антимир обвинит, допустившего их Создателя, а не вселенского изгоя, помутившего разум билонов желанием умертвить СЫНА БОГА и обеспечившего осуществление ими задуманного.
Однако обвинений не будет, — решительно отвел ЕГО ВОЛЯ от разума шутливый настрой, как ставший ненадобным. Он совестился, своевременно не пресеченной им вовлеченности в оказавшийся совсем не безобидным обмен мнениями с Дьяволом о дружбе зла и добра. — Не для того мне оставлена сила СОБЫТИЯ, чтобы Я позволил витать во Вселенской епархии БОГА наветам зла. Изгой это понял давно, а потому и вывел ангелов и Создателя за скобки исполнителей мести. Ее орудием его разум обозначил именно меня, стоящего над ангелами столь высоко, насколько отдален от Творца. Орудием, которое будет действовать самостоятельно, не бросая тень мести на Всевышнего и ограждая ангелов от дыхания смерти войны. Такой мститель для изгоя непредсказуем, потому что будет мстить из-за любви к БОГУ и ЕГО СЫНУ, а не по их приказу. Отсюда и решение изгоя: превратить предложение своей дружбы в опутывающую меня сеть, из которой мести никогда на волю не выбраться.
Придумано хитро, с дальним прицелом, как и подобает высшему разуму зла. Для изгоя не столь важно, согласен Я на дружбу или нет. Ему необходимо, чтобы правда о его предложении не выглядела ложной. В этом случае он без особого труда сможет представить собственное стремление к дружбе со мной как пробный шаг к покаянию перед Создателем. А разве добром допускается месть тому, кто готовится к раскаянию. Нет! Это не по-божески.
Вот и вся исподняя дружбы изгоя, — постарался ЕГО ВОЛЯ подвести к завершению размышления, не имеющие прямого отношения к предмету и теме, начавшейся встречи с Дьяволом. — Все оказалось гораздо проще радения зла за гармонию Вселенной. Ничего нового за миллиарды лет хозяин антимира не придумал. Мне стоило вовремя спохватиться, что у зла не бывает целей, достижение которых оно не старалось бы прикрыть ложным стремлением к примирению с добром. Изгой мне внятно напомнил об этом. Надеюсь, Создатель не осудит меня за преднамеренную игру разума с воплощением абсолютного зла. ОН не запретил мне эту вольность в СВОИХ откровениях. У меня была веская причина не отвергать сходу соблазн изгоя. Я должен был убедиться в отсутствии у него понимания, что в Доме Бога необходимости в отмщении злу нет. Не мстят тому, уничтожение кого уже началось Воскресением Спасителя! Эра СОБЫТИЯ — это всего лишь срок, предопределенный Создателем для подведения зла к итогу существования. Небожителей реального бытия вопрос о продолжительности срока не интересует. Они знают — задуманный Создателем итог неизбежен. Главное, чтобы его осознал изгой, и приняло, как должное, человечество».
ЕГО ВОЛЯ бросил взгляд на поле нейтральности. На него же в этот момент было обращено и внимание Дьявола. И того и другого беспокоила реакция САМОГО на обсуждение ими проблемы, которую ОН, после восстания падших ангелов, лишил сущности, а значит, и решения. Оба понимали, что начало их диалога, вряд ли соответствует ожиданиям САМОГО. Каждый из них искал подтверждения, что САМ не потерял интереса к их встрече, и она не будет прекращена ИМ исчезновением поля нейтральности, столь же внезапным, как и его появление.
Волнение оказалось напрасным. Вкрапленный БОГОМ в космическую оболочку Земли сколок невселенского пространства-времени, попав в который зло и добро оголяли себя до состояния чистых разумов, никак не реагировал на одновременно проявившуюся тревогу Дьявола и ЕГО ВОЛИ. Вроде бы, можно было успокоиться, если бы не услышанное ими эхо голоса, отразившегося от каждого из измерений, в которых по-прежнему размеренно вращалось поле нейтральности.
Эхо не было слуховой галлюцинацией. Но Дьявола и ЕГО ВОЛЮ поразило, что оно имитировало не голос Создателя, обмануться в котором было невозможно: когда-то раз услышанный, он запомнился им навсегда. Это был голос СЫНА БОГА, ничем не отличимый от голоса Небесного ОТЦА, кроме тембра, не состарившегося в нем времени. Этот голос не менее хватко удерживался памятью, стоящих друг против друга на поле БОГА, хранителей истин добра и зла. Именно им Спаситель, покидая Землю, произнес напоследок для зла и добра: «Я ухожу, чтобы навечно остаться с Вами!» В этих словах ОН раскрыл, как выглядит истина уверенности, недостижимая для разума творений БОГА.
Голос был без слов. Он доносился непонятно откуда, потому что даже два величайших разума Вселенной не могли определить, где у поля нейтральности начинаются и заканчиваются глубина, длина, ширина и высота. Казалось, что оно и голос Спасителя — одно и то же.
Слиться с пространством-временем, к которому постоянно стремилось будущее Вселенной, мог только БОГ, единосущный Создателю. Голос дал ясно понять ЕГО ВОЛЕ и Дьяволу, что Спаситель властвует над полем нейтральности на тех же правах Божественной сущности, как и его ОТЕЦ. Докатившиеся до участников встречи первые волны эха, не оставили у них сомнений: САМ с СЫНОМ совместно контролируют их разговор. Только вот направлять его в этот раз будет не Творец НАЧАЛА ВСЕГО, а тот, кого при этом еще не было, но кто, явившись миру, уже знал, как и для чего оно было организовано.
Свободно пройдясь по разуму первого ангела и гения зла, голос взбудоражил в каждом из них память о роковых для человечества днях суда и расправы над Спасителем. Он внятно напоминал, сколь живуча эта память и у СЫНА БОГА. Но одновременно он делал явный намек, что БОГИ готовы не обращать внимания на шалости пришлого разума в месте, где подобные проказы недопустимы. Это было свойственное БОГУ ОТЦУ и БОГУ СЫНУ прощение. Оно пришло авансом и могло вступить в силу, если более серьезный разговор зла и добра о необходимости пролитой Спасителем крови, уже тысячу лет обжигающей разум Вселенной, начнется незамедлительно.
Дьявол, само собой разумеется, в прощении БОГОВ не нуждался, хотя и не видел резона открыто отказываться от него. В планы изгоя не входило провоцирование исчезновения поля нейтральности. Перспектива остаться сразу одному со своей ненавистью в пространстве реального бытия против ЕГО ВОЛИ и, вновь прикрывающим ему спину Крестом, хозяина антимира не вдохновляла. Заранее не просчитанных подвигов Дьявол совершать никогда не стремился. Он прибыл на место встречи с сатрапом БОГА в уверенности, что победа зла над добром в человеческой душе стала несомненной не только для него, но и для самого человечества. С ней же, украшенной нимбом ее признания первым ангелом БОГА, ему виделось славное возвращение в антимир.
К переходам в дом зла уже давно начали подтягиваться, закаленные проявленным бесстрашием и прошитые шрамами жестокой тысячелетней борьбы с добром, «готовые на все». Все они жили надеждой на получение достойных наград за созданный ими на Земле схрон билонных человеческих душ. Век за веком этот схрон пополнялся в нарастающей прогрессии. Количество втиснутых в него людей-билонов быстро приближалось к неисчерпаемому. Награждать соратников было за что. Но оставался вопрос: «Чем и в каком объеме?»
Окончательное решение вопроса зависело от результатов встречи Дьявола с первым ангелом БОГА. Завершись она триумфом зла, и тогда соратники незамедлительно удостоятся от него — хозяина антимира — стольких человеческих душ, сколько будет необходимо каждому, чтобы восполнить отсутствие своей, когда-то отнятой ЕГО ВОЛЕЙ, души. Они получат души билонов не во временное пользование, как было заведено в антимире до прихода на землю События, а навсегда, в безвозвратное владение. Это, несомненно, будет суррогат, но разве его нельзя объявить возрожденной душой соратников, публично согласившись считать ее, их окончательно сформировавшейся сущностью. «Не только можно, но и нужно!» — решил Дьявол.
