– Задержите его, – приказал Сар сыну и центенарию Феликсу.

Если Фавст и был удивлен нелюбезным поведением римских клибонариев, напавших на него на узкой улочке Барселоны, то, во всяком случае, виду не подал. Судя по всему, этот негодяй обладал редкостной выдержкой.

– Вот уж кого не чаял здесь встретить, так это тебя, сиятельный Сар, – сразу же опознал магистра Фавст.

– Воруешь? – спросил у старого знакомого патрикий.

– Нет, служу, – с вызовом ответил тот. – Императору Атталу. Сиятельная Пульхерия исхлопотала для меня скромную должность на конюшне своего мужа.

– Значит, Аттал в Барселоне?

– А куда ему еще деваться, – криво усмехнулся Фавст. – Теперь он навек повязан с готами одной веревочкой.

– Где находится дом высокородного Орозия?

– Рядом с курией, – махнул рукой Фавст. – Я провожу тебя, сиятельный Сар.

Высокородный Орозий, некогда полновластный хозяин целой провинции, и ныне смотрелся уверенным в своем будущем человеком. Варвары, хлынувшие в Испанию всесокрушающей волной, не встретили здесь практически никакого сопротивления. Возможно, именно поэтому вандалы и свевы не стали слишком уж утеснять ни бывших чиновников империи, ни местную знать. Конечно, они выгребли все ценное из их домов, но крыши над головой оставили. А что касается налогов на обширные поместья, то они были даже меньше тех, которые благородные испанские мужи платили Риму.

– Уживаемся, – отозвался на прямой вопрос гостя хозяин. – А до прихода готов так и вовсе процветали.

Барселона при разделе Испании отошла к рексу аланов Атаксу. Но аланы не любили городов, а потому селились преимущественно в окрестных усадьбах, предпочтя вольный воздух полей пропеченной солнцем Барселоне. И Сар, успевший осмотреть город, с выбором аланов согласился. Барселона – это вам не Рим с его роскошными портиками, садами, театрами, цирками, ипподромами и огромным Марсовым полем, где тысячи легионеров являли свою выучку не только императорам, но и обычным гражданам. В Барселоне была только одна арена, предназначенная для боя быков, старинной иберийской забавы, сохранившейся с незапамятных времен, несмотря на все усилия христианских проповедников. Впрочем, с приходом варваров проповедникам пришлось прикусить языки. Епископ Евсевий, прежде бойко пугавший карами небесными как имперских чиновников, так и простых горожан, ныне притих и затаился. Зато пышным цветом расцвели языческие культы, давно и вроде бы прочно забытые народом. И бой быков, почти запрещенный христианами, вновь занял прочное место в жизни горожан. Тем более что это свирепое действо пришлось по душе не только барселонцам, но и воинственным аланам.

– Значит, готы бесчинствуют в городе? – спросил у хозяина Сар.

– Я бы не стал утверждать это столь категорично, – увильнул от прямого ответа Орозий и широким жестом пригласил гостя к накрытому столу.

Если судить по блюдам, поданным гостям, то у Орозия действительно не было причин обижаться на варваров. Другое дело, что испанская кухня показалось Сару слишком острой, и он поспешил пригасить разгоревшийся в желудке пожар добрым глотком вина. Это великолепное по вкусу и качеству вино примирило Сара и с испанской кухней, и с тучным обленившимся хозяином. Впрочем, ждать от шестидесятилетнего Орозия воинской доблести в противоборстве с варварами было не только глупо, но и смешно.

– Поначалу недоразумения, конечно, были, но надо отдать должное готским вождям – они быстро навели порядок в своих дружинах.

– Выходит, простых готов в город не пустили?

– Так ведь их почти двести тысяч человек, – удивился вопросу Орозий. – Ты сам посуди, сиятельный Сар, наш город и в лучшие времена не смог бы прокормить столько народу. Теперь эта саранча разлетелась по всей провинции, к большому неудовольствию аланских рексов. Но их тоже можно понять: готов пригласил князь Верен, так с какой же стати аланы должны кормить чужих гостей? Пока, правда, мы не теряем надежду, что поход в Африку все же состоится и мы наконец избавимся не только от готов, но и от вандалов.

– А судьба империи тебя уже не интересует, высокородный Орозий? – холодно спросил магистр.

– А разве Рим интересует наша судьба, сиятельный Сар? Или ты привел с собой римские легионы, способные вытеснить варваров с наших земель?

Сар вынужден был, скрепя сердце, признать правоту бывшего имперского ректора. Император Гонорий пальцем о палец не ударил, чтобы помочь испанским провинциям. Конечно, тому были веские причины, но местным жителям от этого не легче.

– Я тебя ни в чем не виню, высокородный Орозий.

– Спасибо и на этом, сиятельный Сар.

По словам Орозия, варвары не ладили между собой. Аланы и свевы косо посматривали и друг на друга, и на вандалов. Рексы Атакс и Яромир подозревали князя Верена в намерении захватить власть не только в Испании, но и во всей Римской империи. Якобы именно для этого он и затеял африканский поход. Во всяком случае, Атакс и Яромир наотрез отказались следовать за Гусирексом в Ливию при полной поддержке старейшин своих племен. Князь Верен вынужден был обратиться за помощью к рексу Аталаву, что, кажется, не очень понравилось вандалам, привыкшим видеть в готах своих врагов. Впрочем, о вражде вандалов и готов Сар знал лучше Орозия.

– Аталав не гот, а древинг, – пояснил бывшему ректору магистр.

– А какая между ними разница? – удивился Орозий.

Разница была, и очень существенная, но магистр не стал вдаваться в подробности разногласий между венедскими и готскими племенами. Орозий все равно бы его не понял. Когда-то очень давно, более сотни лет тому назад, готы силой принудили древингов к союзу, и хотя время загладило былые обиды, это вовсе не означает, что старую вражду нельзя разжечь вновь.

– Мне очень жаль, сиятельный Сар, – поморщился Орозий, – но я тебе в этом деле не помощник.

– В каком деле? – нахмурился магистр.

Орозий вильнул глазами в сторону, но все же ответил на вопрос, в лоб поставленный гостем:

– Ты приехал, чтобы устранить Аталава и склонить готов к миру.

– Аталав – брат моей жены, – холодно заметил Сар. – Я дружен с ним с детства. Ты заблуждаешься, высокородный Орозий.

– Хорошо, если так, – глухо бросил бывший ректор и отвернулся.

Император Аттал встретил посланца божественного Гонория с отменной вежливостью. Впрочем, иного Сар от этого авантюриста поневоле не ждал. Бывший префект Рима до того запутался в своих взаимоотношениях с вождями варваров, что потерял всякое представление о реальности. Аттал был глубоко обижен на императора Гонория, не оценившего его самоотверженных действий по спасению Вечного Города и империи, и, похоже, эта обида завела его по пути измены гораздо дальше, чем он сам того хотел.

– Ведь это я спас Рим! – почти выкрикнул несчастный Аттал. – И потерял при этом не только имущество, но и жену.

В словах самозваного императора было слишком много правды, а потому Сар не рискнул ему возразить. Будь магистр на месте Гонория, он не только не стал бы обвинять Аттала в измене, но еще и наградил бы его за преданность. Увы, божественный Гонорий, не проявивший, к слову, ни ума, ни доблести во время готского нашествия, решил именно Аттала сделать козлом отпущения, повесив на него вину за собственную бездарность и недальновидность. Сар несчастному префекту сочувствовал, но, к сожалению, не мог дать ему никаких гарантий безопасности. Более того, он был уверен, что обозленный Гонорий не пощадит Аттала ни при каких обстоятельствах.

– Так ты считаешь, сиятельный Аттал, что мне не удастся отговорить Аталава от похода в Африку?

– Аталав будет стоять на своем, – угрюмо буркнул бывший префект. – Хотя далеко не все готские рексы поддерживают его в этом намерении.

– Например? – спросил Сар, усаживаясь в предложенное хозяином кресло.

– Рекс Сигабер прямо заявил, что этот новый поход закончится для готов катастрофой, но, к сожалению, большинство вождей встали на сторону Аталава.