– А кто эта игривая девочка, изображающая оперную певицу?

– А это Пенелопа, очень умный ребенок. Когда ей было двенадцать лет, ее родители погибли в авиакатастрофе, и она оказалась у меня. Отец Пенелопы был моим хорошим другом. Не только другом, но и единомышленником. Пенелопа сама часто приходила ко мне в гости еще до гибели родителей, к тому же она была очень привязана к Нью-Йорку, вот и решила пожить у меня, а не перебираться к родственникам в другие края. Двенадцать лет – это по сути взрослый человек. На фотографии ей пятнадцать. Она уже оправилась от шока, вызванного гибелью родителей. Пенелопа была сгустком талантов. Трудно сказать, чего она не умела. She was born to be a Rental Child. [45]По собственной инициативе она делала все и даже больше того, чтобы реализовать мои идеалы. Я изучал философию в университете, ей же вся эта университетская философия была понятна на интуитивном уровне. Education comes through actual experience. [46]Ваш Мэтью, которого вы ищете, любил Пенелопу. Она относилась к нему как к младшему брату. Мэтью не был так жизнерадостен и умен, как Пенелопа, но он был sweet boy sentimental, [47]и часто на глаза у него наворачивались слезы. Посмотрите на фотографию рядом с Пенелопой. Это Мэтью.

С замиранием сердца Майко стала пристально разглядывать фотографию. Мэтью сидел боком на стуле, высунув голову в створку открытого окна. Казалось, он беспрерывно вздыхает. В чем причина его переживаний? Муки любви? Комплекс брошенного ребенка? Дата на фотографии: 30 октября 1973 г. Мэтью не был похож на образ, сложившийся у Майко. В нем отсутствовали острые и резкие черты, лицо было мягкое, доброе. Как будто в то время он мучился от скуки. Майко представляла себе юного ироничного нигилиста, а перед ней был мальчик, к которому хотелось относиться как к младшему брату.

– Я учил Мэтью японскому языку. Только его. Дело в том, что Мэтью был единственным японцем среди детей напрокат. То tell the truth, [48]мне иногда безумно хотелось разговаривать по-японски, и я рассчитывал сделать Мэтью своим собеседником. Разве не жалко забывать язык, который помнил когда-то? Я хотел сделать из Мэтью японца. Но, don't misunderstand. When I said «японца», it's entirely different from ordinary. [49]Японец в моем представлении – это Crane, летящий над Pacific Ocean. [50]

– Журавль?

– Да. I mean, migration of birds. [51]

– Перелетных птиц?

– Exactly. [52]Все мои дети – перелетные птицы. И Пенелопа, и Мэтью, и Хелен, и Джесси, и Сэм. Не задерживаются подолгу на одном месте.

Господин Катагири дергал себя за бровь большим и указательным пальцами левой руки. Выдернув волос, он рассматривал его, словно измерял длину и толщину, и затем выбрасывал в пепельницу. Он переложил трубку в другую руку и понюхал пальцы на свободной руке. Майко только сейчас заметила еще одну привычку господина Катагири. Он моргал не двумя глазами одновременно, а с небольшим перерывом то одним, то другим.

– А где сейчас Пенелопа? – Майко продолжила разговор, чтобы перестать разглядывать господина Катагири.

– Она была вместе со своим любимым человеком в Таиланде, в прошлом году вернулась в Нью-Йорк и сейчас встречается с другим. Мэтью раз в три года видится с Пенелопой. Их следующая встреча – в будущем году. Вот тогда и вы сможете встретиться с ним. Кстати, что сейчас происходит в Японии? Я запамятовал, вы что там делаете?

Майко залпом выпалила сведения о себе. Работала аналитиком в фирме, занимающейся ценными бумагами, но два месяца назад без сожалений подала заявление об уходе, так как ей надоело чувствовать себя одураченной движением денег, которые превращались в информацию. Она стала испытывать жалость к мужчинам, которые в условиях информационного общества могли оставаться в нем только пешками, но и она сама, пытающаяся стать частью этого мужского коллектива, показалась себе еще более жалкой. Ей безумно захотелось найти что-то настоящее-пренастоящее, то, что можно почувствовать кожей, увидеть глазами, потрогать руками, прижаться щекой. Оставив замужество в качестве последнего средства приобщения к живому и настоящему, она решила попробовать встречаться со всеми людьми, какие попадутся ей на пути, у кого и окружающий их мир, и история, и сами обстоятельства жизни полностью отличаются от тех, с кем ей приходилось сталкиваться до сих пор.

Господин Катагири улыбался только левой стороной рта, выпуская оттуда дым. Эх, молодость, молодость… Казалось, звуки его голоса передавались радиоволнами, идущими из самой глубины гортани. Как бы там ни было, надо добиться его расположения, иначе работа не сдвинется с места. Майко боялась взгляда Катагири, прятавшегося за стеклами очков. Глаза, видевшие твое прошлое, которое не хочется вспоминать.

Барбара принесла кофе из кухни. Катагири заявил супруге: эта японская красавица немного не такая, как все. Молодая, а хорошо всё понимает. Майко подумала: ничего-то она не понимает, поэтому и хочет узнать.

– Если вам что-то понадобится, позовете меня, – сказала Барбара и ушла из комнаты.

– So, [53]вы ищете Мэтью, да? И ваш работодатель, мадам Амино, приходится ему родной матерью, не так ли? That's interesting. [54]Уже были случаи, когда люди, называвшиеся родным отцом или матерью, приходили к нам в office. [55]Если они не располагали существенными доказательствами, я просил их сразу же уйти. В случае с Мэтью, так как он уже полностью самостоятелен, я не буду строг с вами. Вероятно, миссис Амино – действительно мать Мэтью. Я расскажу вам то, что мне известно. Потому что право ребенка – выбрать родителей.

– Мистер Катагири, вы знаете, где сейчас Мэтью, не так ли?

Катагири ничего не ответил. Старая лиса, я с тобой в покер играть не собираюсь.

– У вас нет вестей от Мэтью?

– Не то чтобы нет. Несколько писем приходило. Два года назад он один раз появлялся в Нью-Йорке. Выглядел бодро. Сейчас он в Токио и работает кем-то вроде messenger boy, [56]переводит, преподает английский, работает личным секретарем у богатых людей или чьим-то любовником. Он сказал мне: раньше я работал сыном, теперь работаю другом.

– А вы знаете, где живет Мэтью?

– У него, должно быть, несколько адресов. Он не из тех, кто привязан к одному месту. Ему нужно постоянно передвигаться. Может, его уже не найдешь по тому адресу, который я знаю.

Майко внезапно почувствовала, что оказалась в тупике. Так, наскоком, ей Мэтью не найти.

– Вы уехали из Японии сорок лет назад. И ни разу за это время не возвращались?

– Место, куда мне хотелось бы возвращаться, находится здесь. Если точнее, я живу здесь сорок пять лет. I have no relatives in Japan. I'm alone. [57]Я стал американцем, с тех пор как US Army [58]взяла меня в плен на острове Лейте. Я попал в плен, потому что хотел этого. Мне незачем было возвращаться в Японию. Потому что я считал – в стране, где история завершилась, ничего не может остаться. Пусть она стремится стать Economic Empire [59]или добивается интернационализации – меня эта страна больше не интересует.

Если неправильно истолкуешь его сложные чувства по отношению к Японии – можно обжечься. В любом случае ясно одно: господин Катагири представляет тип бывшего японского солдата, которого в Японии уже не встретишь.